Рафт, на котором мы вчера уже переплывали Чулышман, – это такая большая резиновая лодка веселых красно-желтых цветов. Причем плавают на ней в основном не по озерам, там хватит и пластиковой или деревянной, а именно по рекам с порогами, где обычная лодка отдаст своих пассажиров на волю волн в первые же минуты. Рафт же имеет некоторые шансы попрыгать на волнах и вынести людей внутри себя в спокойные воды хотя и насквозь мокрыми, но сравнительно невредимыми.
Все части путешествия по Алтаю >>
Водники на Катуни
Для этого есть целый ряд приспособлений и хитростей. Во-первых, по дну рафта протянуты туго натянутые веревки. Под них нужно просунуть ноги и таким образом закрепиться. Теперь при попытке вывалиться за борт вы свеситесь за него, но в лодке все же останетесь.
Во-вторых, рафт отличается от обычной лодки тем, что вы сидите не на скамьях (желтые валики посередине), а на широких бортах. Весла при этом у вас в руках, а никак не в уключинах, которых тут не предусмотрено. Так что весло более подвижно, но при этом легко может уплыть из не вовремя расслабившихся рук. Само весло, кстати, значительно короче и в разы легче лодочного – ну да это и понятно: попробуйте-ка помахать привычным деревянным, ни в чем его не закрепив.
Рафтинг на Катуни
Наконец, в отличие от обычной лодки в рафте есть дырки – самые настоящие, на дне. Через них временами с бульканьем пробивается вода, сбиваясь в белую пену, а при волнах ноги и вовсе заливает. Но вскоре вода через эти же дырки и уходит: учитывая, что рафт до отказа надут воздухом, утонуть он практически не может – если только не налетит на камни или притопленные деревья с коварными острыми ветками.
Аня
Нам, камней, конечно, не попадалось: перед Телецким озером Чулышман становится широкой и глубокой рекой, а в этом году он был еще и в разливе, так что дневной заплыв до его впадения в озеро обошелся без страшных «категорий».
Таня продремала всю дорогу
Перед рафтом мы замучили бедного Якова вопросами, не придется ли нам стать настоящими туристами-водниками, о которых он нам столь часто рассказывал: становиться ими не хотелось совсем.
Дело в том, что туризм – это не просто палатка, костер и гитара. Настоящий туризм – это самый что ни на есть труъ спорт с развитой классификацией трудностей и опасностей, которые каждый уважающий себя турист должен уметь преодолевать. Причем опасности бывают разные – для туристов-пешеходов, «пешиков», свои, для водников с рафтами – свои, для всадников – тем более.
Рулевой Яков
Так, третья категория пешего туризма – это альпинизм. К примеру, покорение Белухи с особо опасной и обрывистой стороны – это именно третья категория. А если вы просто так ходите по лесам с рюкзаком – то извините, «с точки зрения науки» просто погулять вышли, на большее претендовать не приходится.
Главная гора всего Алтая – Белуха
Если верить нашим спутницам, то в СССР даже существовали специальные туристические нормы: мужчины должны были легко поднимать (и носить!) рюкзак под 40 кг, а женщинам давалась поблажка – им разрешалось всего 25.
Чешские туристы-мотоциклисты на Семинском
Если вдуматься, то вся эта история объясняется довольно просто: государство однажды спохватилось, что какие-то непонятные люди желают странного и на недели уходят жить «в лесах и на горах». Спохватилось – и пошло привычным путем: формализовать, бюрократизировать и выдать справку. В свое время таким же образом загнали «инженеров человеческих душ» в Союз Писателей, теперь в механизм замотало и туристов. Во всяком случае такая трактовка событий уж больно похожа на правду: трудно представить, чтобы те, кто писал про «солнышко лесное» и пел «В флибустьерском дальнем синем море» сами смогли придумать такую стройную казенную систему.
Катунь
Охватывает она, конечно, не только туристов-«пешеходов», но и «водников»: для них опасности делятся на шесть категорий, в зависимости от сложности порога. Не слишком преувеличивая, можно сказать, что порог шестой категории сложности – это что-то очень близкое к смерти даже для инструкторов, а неподготовленному человеку вроде меня для окончательного и решительного прощания с белым светом за глаза хватило бы и «двойки». Яков рассказывал, что пороги Катуни, несмотря на идентичность категорий, в разы сложнее порогов на реках Кавказа – но проверять не хотелось. Мы ограничились его воспоминаниями о прохождении «пятерки», после которой его уже начали «открещивать»: Яша ушел под воду на полторы минуты и спасся только чудом, поймав «морковку»: специальный спасательный канат с грузиком на конце.
Манжерокский порог
Этот канат в течение дня мы могли наблюдать неоднократно: он выкидывался вперед по течению и помогал рафту чуть быстрее двигаться вперед. И он же в рассказах спасал жизнь далеко не только Яше. Кто только не переворачивался на Алтае, начиная с французского консула и кончая каким-то высоким чином Сбербанка. Реки равняли всех, а канат вытягивал их, уже почти утопших, обратно на борт.
Кстати, если вы упали с рафта, то к берегу плыть бессмысленно – только обратно к лодке. Во-первых, по ледяной воде вы никуда не доплывете (реки на Алтае не прогреваются в принципе), а во-вторых, вас попросту снесет течением, так что ни о каком «выплыть к суше» не приходится и говорить.
Даже быку тяжело
В общем, мы были очень рады, что нам нужно всего лишь пропылить по сравнительно тихой воде до устья Чулышмана, а не стать настоящими туристами-водниками.
Поутру мы загрузились в лодку (шесть человек, седьмой – Яша, на корме, с «рулевым» веслом) и потихоньку по команде погребли. Дело это, если без порогов, достаточно простое: знай себе слушай инструктора, выполняй три команды («гребем», «табань» и «стоп») да наслаждайся пейзажем.
Экипаж рафта, не считая рулевого
По правому борту остались тщательно рассмотренные в бинокль Каменные грибы: после вчерашнего Учара мысль о том, что нужно снова карабкаться по отвесному склону казалась только что не еретической. Пусть в программе нашего тура к ним и была заявлена «прогулка», но верилось в это с трудом: три километра до грибов и три обратно казались так и не отошедшим до конца телам чем-то устрашающим. В лодке мы утешали себя тем, что ничего особенного в этих грибах и нет – подумаешь, каменные столбы со шляпками, хотя теперь, в далекой и вальяжной Москве, мне жаль, что я так и не постоял в их тени. Ну да хоть посмотрел в бинокль – и то хорошо.
А ведь странно подумать: первые идеи поездки на Алтай были связаны только с одной базой на Телецком озере, где самой большой вылазкой должна была стать двухдневная экскурсия Уучар-Каменные грибы. Какой простой она казалось по зиме из компьютерного кресла!
Следующие несколько часов прошли за плеском весел. Пороги, если они тут и были, оказались скрыты разлившимся Чулышманом, мы даже немного заскучал, несмотря на то, что Яша показал, как делать на рафте «бабочку»: заставлять его кружиться на месте, а потом приветственно махать веслами берегу.
Журавли-красавки на Чулышмане
Но затишье оказалось обманчивым: поднялся встречный ветер, нетипичный для этого дообеденного времени, и рафт, несмотря на все усилия семерых гребцов, стало сносить обратно. Попытки выгребать ничего не давали, держаться у берега тоже не помогало, и пришлось из водников стать «пешиками»: поработать бурлаками, перетащив рафт на себе до изгиба реки, где ветер уже не мог дуть прямо в лицо.
Зыбучие пески подкрались неожиданно. Мне как сидевшему на носу (хочется верить, что это было знаком доверия – все-таки с обычной лодкой я справляюсь неплохо) нужно было первому вылезти на приличный с виду берег и вытащить затем на него рафт. Но этот «приличный с виду» оказался толстым слоем ила. Настолько толстым, что я провалился в него по щиколотку. И без того дышавшие на ладан сандалеты это переживать отказались и – больше надеть их уже не пришлось, соорудив им чуть позже братскую могилу в «Манжероке». Пока же, чертыхаясь, я выбрался из зыбучих песков, ухватил конец, за который и вытащил лодку. Дальше было дело техники: перенести ее на руках, вновь загрузиться и поплыть уже без остановок до места встречи с верным уазиком, раньше выехавшим к конечной точке нашего сегодняшнего маршрута.
Но вот незадача: мы плыли уже весь день, остались за спиной обещанные 40 километров, а уазика все не было. Население лодки с горя стало играть во «В контакте» (не социальную сеть, а угадывание слов по особым правилам), наигралось, с тревогой посмотрело на заходящее солнце, после чего впилось взглядом в берег. Уазика на нем не наблюдалось.
Не помогла даже специальная туристическая песня, которую на удивление хорошо знали все наши спутницы:
Топ-топ, топает турист
По горам кавказским вверх и вниз
Ну, давай ещё разок шагни,
Только, милый, шею не сверни.
Припев:
Топ-топ, топ-топ…
Очень не легки,
Топ-топ, топ-топ…
Наши рюкзаки.
Топ-топ, косточки трещат,
И кричит инструктор: «Не пищать!».
И ползём мы, высунув язык,
Мы с тобой похожи на шашлык.
Топ-топ, страшная жара:
Шпарит солнце с самого утра.
Только я на этом бережку
Сяду и тихонечко помру.
Топ-топ, мама не грусти,
Люди подберут меня в пути.
Только это буду уж не я,
Это будет мумия моя.
Одна за другой мелькали мимо уютные бухточки – но все без малейшего намека на машину. Смеркалось, в желудках урчало (как назло, мы не захватили с собой ничего из вещей, рассчитывая на верную встречу) – ситуация была трагикомичной. Я почему-то был уверен, что все обойдется и в душе даже радовался приключению, но вот окружающие мой тайный оптимизм не слишком разделяли.
На берегу местное население, до которого удалось докричаться с лодки, оказалось в дупель пьяным, рафт уже вышел на просторы Телецкого, солнце рушилось в воды Чулышмана за спиной – уазика не было.
Оставалась последняя надежда: причал на озере, дальше которого искать уже было бессмысленно. Именно на причале уазик и оказался. Теперь уже трудно восстановить картину случившегося: то ли наши инструкторы не подняли друг друга, договариваясь о точке встречи, то ли встречный ветер внес с вои коррективы в график нашего движения, но машина в итоге оказалась на несколько километров дальше предполагаемой точки встречи.
Высадка на берег уставших гребцов обернулась несколькими новостями: во-первых, мы наконец могли поесть (что хорошо). Во-вторых, нас встречал костер (что прекрасно, учитывая мои насквозь промокшие сандалеты). А вот в-третьих – в третьих на нас тучей налетели комары.
Нет, туча – это, конечно, преувеличение. Наверное, это было все-таки облако – но облако достаточно плотное. Мгновенно стало понятно, что вчерашний Учар по их количеству с берегом Телецкого не идет ни в какое сравнение. Чертыхаясь и отмахиваясь, уже практически отбиваясь, пришлось лезть в рюкзаки и одеваться как на предгорья Укока: в сапоги, в пуховик плотные штаны: только так комары не могли достать уставшее тело, хотя отдельные камикадзе все равно пикировали в нос и рот. Последнее было особенно обидно, так как в рот хотелось отправить сок из трехлитровой банки, салат и хлеб со шпротами, а вовсе не пищащее насекомое.
Жизнь в этот момент казалась неудавшейся: добро бы я, уже покорно ждавший еще одну ночь в палатке – но Аня! У нее был день рожденья, с чем до этого дружно на всю реку поздравил рафт – и встречать его на пляже с комарами, невдалеке от какого-то хмурого забора, отгораживающего значительную часть берега…
Забор по утру
Однако этот забор вскоре оказался нашим спасением. Выяснилось, что с другой его стороны стоит база «Кырсай», с которой наш спаситель Яша, заметив депрессию в коллективе, договорился о домиках. А них были… кровати! Конечно, домики были весьма так себе – хлипки конструкции с узеньким окошком и без единой розетки, но там можно было задраиться от комаров и провести ночь с головой на подушке, а не на рюкзаке с наброшенной поверх для мягкости курткой.
Даже хозяйка «Кырсая», русская, вопреки названию тетка с линялым химическим перманентом показалась только что не ангелом с небес.
Загребая ногами прибрежный песок, мы добрели до ворот базы, после чего заняли заветные хибарки. Невероятно, но теперь можно было по-настоящему выспаться, мы были сыты, и настроение, еще недавно копошившееся возле плинтуса подскочило чуть не до небес. А уж когда в магазине при базе мы разжились бутылкой минералки (Яша упорно подозревал нас в желании купить там пива), вечер стал практически томным.
С этим ощущением мы и уснули на берегу легендарного Телецкого озера, которое завтра нам предстояло пересечь из конца в конец.
Пристань «Кырсая»