Мастеръ Гамбсъ этимъ постомъ начинаетъ новую партiю впечатленiй.
«Катунь стала небом», – сказала Аня.
Такой встречала и провожала нас главная нить всего путешествия по Горному Алтаю – река Катунь, Кадын. Растворившаяся в пасмурном небе, выплывшая туманом за берега, она стала неотличима от бело-серых облаков, и с берега казалось, что границы между рекой и тем, что выше, уже нет.
Все части путешествия по Алтаю >>
В районе Манжерокского порога
Собственно, с Кадын все и началось – с романа Ирины Богатыревой «Кадын» (по ссылке - журнальный вариант), попавшего мне на рецензию и поразившему совсем непривычным, другим миром. «Сказ о великом кочевье», вдохновленный находкой «принцессы Укока» поразил сначала слогом, а потом и правдоподобием описанной жизни древнего мира. Потом-то дело было уже за малым – всего-то заинтересоваться тем, что есть в собственной стране – не в каменной, уютной и куда более близкой к Москве Европе, а в совсем неизвестном, хотя, казалось бы, и «своем» регионе. Туда ведь даже не нужно оформлять визу, хотя лететь и подольше, чем до Испании.
Постепенно Алтай обретал контуры: оказалось, что в нем, как в классической капле воды, отражается Россия – и в истории двадцатого века с гражданской войной, и в современной политике. Только и отличия, что из-за в разы меньшего, чем в одном округе Москвы, населения (двести тысяч на весь регион), до власти подать рукой, и в республике, кажется, все знакомы друг с другом.
Впрочем, во время самого путешествия мы об этом не думали. Вся местная политика, экономика и прочая общественная жизнь шли где-то в стороне: мы были настолько полны впечатлениями: первые в жизни палатка, баня, сурки, тундра, водопад, стоунхедж, – что было совсем не до того новостного быта, которого за глаза хватает в Москве. А если добавить, что добрую половину пути телефон категорически отказывался ловить сеть (спасибо ему за это), то погружение что в природу, что в себя вышло идеально полным – настолько, насколько себе можно позволить за две недели.
Турбаза «Манжерок»
Чтобы использовать их по максимуму, еще зимой мы забронировали тур «Алтай заповедный», как писали на сайте турбазы «Манжерок», «визитную карточку Алтая». Так и оказалось: прекрасно рассчитанный маршрут смог охватить практически всю республику, по сути, мы сделали большую петлю по региону: сначала на внедорожнике, потом – на уазике – это там, где дороги кончались совсем, на своих двоих, на рафте, на катере – одним словом, испробовали чуть ли не все средства передвижения, кроме разве что вертолета и лошадей.
Связывали весь маршрут воедино две нити – Катунь и долгое время шедший вдоль нее Чуйский тракт.
На Чуйском тракте
Катунь для Алтая – все равно что для нас Волга: это такая же главная река, к которой так или иначе приедешь или придешь, на берегу не раз уснешь за неумолчным гулом. При этом на Волгу она совсем не похожа. Катунь – это вовсе не блоковская «река раскинулась и моет берега», она быстра, порой даже яростна, полна опасных порогов и нигде о ней нельзя сказать «плавное течение». В июле, когда мы приехали на Алтай, Катунь в районе Манжерока вся белая – она течет с ледников, откуда приносит известняк. Дальше и позже река становится бирюзовой: такая игра цвета особенно видна при ее слиянии с притоками.
Катунь
Чуйский тракт – это одна из федеральных трасс, идущая через всю республику. По большей части он проложен вдоль Катуни, так что проехать по Алтаю и не увидеть его главную реку невозможно уже хотя бы поэтому. Создали дорогу сравнительно недавно – Вячеслав Шишков, автор «Угрюм-реки», проектировал ее еще до революции, но официально дорога была открыта только в 1935 году. Это, впрочем, вовсе не значит, что до этого момента ее не существовало: тракт в этих местах известен еще по китайским хроникам тысячу лет назад, но современная история дороги под новым названием (по Чуе, притоку Катуни) начинается именно в двадцатом веке.
В память о проектировщике дороги недалеко от турбазы «Манжерок» (и одноименного села) стоит памятник Шишкову, лицо, выступающее из разворота книги.
По чести сказать, главный роман Шишкова, «Угрюм-река» – памятник своей эпохи, хотя действие книги и протекает за 10-20 лет до революции. Роман я читал специально перед поездкой, так как о самом Алтае написано до обидного мало – пытался «подготовиться» хотя бы так. И как же разительно отличаются друг от друга две части книги: первая, о юности купца Прохора Громова, сибирский магический реализм, волшебная по силе и красоте вещь, – и вторая, запутавшаяся в композиции «революция в картинках». Сколько книг полегло в те годы жертвой «идеи», вспомнить хотя бы фединские «Города и годы», точно так же сломавшиеся на середине…
Долго говорить о Чуйском тракте не нужно – на него мы будем выходить еще не раз, пока же расскажу только о двух связанных именно с ним местах.
Первое – недавно, всего год назад, установленный памятник песне о Чуйском тракте – грузовик «АМО», который водил ее герой, Колька Снегирев. В песне он почти смог обогнать на «трехтонной АМО» свою возлюбленную на форде, но по жестоким правилам городского романса упал в пропасть –
И с тех пор по алтайской дороге
Форд зеленый стрелой не летит.
Едет Рая, как будто устала,
И штурвал под рукою дрожит.
Знаменитая песня сделана по всем законам жанра и кажется очень наивной, но когда на самом тракте видишь и грузовик «АМО», и много мест, где могла идти та гонка, эта наивность отступает на второй план.
Памятник «АМО» на Чуйском тракте
Второе же место на Чуйском тракте, о котором нужно рассказать отдельно, – это Семинский перевал, где установлен памятник присоединению Алтая к России. Оно произошло в годы правления «блаженныя памяти Елизаветы Петровны» и совершилось к удовольствию обоих народов: Россия приросла еще одним сибирским регионом, а алтайцы получили надежную защиту от теснивших их соседних племен: сами они никогда не были воинственным народом. Собственно, сход алтайских зайсанов – духовных глав родов – и изображают камни памятника, объединившиеся вокруг одного центрального. Рядом с «садом камней» есть и куда более официальная советская стела – но и она смотрится красиво на фоне ясного неба.
Семинский перевал
По дороге к перевалу – он был первым из многих для нас на Алтае – мы видели еще одну любопытную «веху», имеющую отношения, впрочем, уже не к истории, а к самой что ни на есть современности: справа от тракта расположилась база биатлонистов, где они тренируются перед нынешней олимпиадой. Несколько лет назад огонь лесного пожара был остановлен здесь в считанных сотнях метров, и до сих пор можно видеть резкую границу выжившего и сгоревшего, но все еще стоящего на горе леса.
Кстати, здесь же, сравнительно недалеко от Семинского перевала, снимал своего «Живет такого парня» и нелюбимый мной Шукшин. Для галочки мы, конечно, сфотографировали заброшенную сейчас (кто-то купил да никак не доведет до ума) столовую с колоннами, бывшую местом действия в одной из сцен фильма: теперь вместо съемочной группы она занята коровами, отдыхающими здесь в тени от надоедливых машин.
Опять же неподалеку, в селе Майма, самом большом селе в России – фактически части единственного на всю республику города, он же ее столица, Горно-Алтайска, Шукшин нашел и бензозаправку, с которой в фильме выезжал горящий бензовоз, но такие драматические эффекты в искусстве меня никогда не привлекали, так что она осталась без внимания.