Неделя в деревне выдалась такой, что после нее на работу – как на праздник. Вроде даже и речка без оводов, и электричка с книжкой – но решил загулять Стишок. Сначала перестал ночевать в доме (а это для спокойствия обязательное условие), в последний же день и вовсе исчез на сутки, чего никогда не бывало. Выходишь, зовешь, смотришь на все его привычные места – и так весь вечер, всю ночь, каждый час. Мокрый и очень довольный он вывернул откуда-то из-за угла только в 7.30 – а в два дня уже пора собираться.
(Перед этим, когда посвященная в ситуацию коллега сказала, что «помолилась, чтобы все было хорошо», мгновенно родился слоган «Богородица, Стишеньку пригони»).
Со всеми этими ночными воплями и мучительным «кс-кс» еще и приблудился (да, снова) котенок. Голодный, тощий, завшивленный. Робко в пять утра подошел по дорожке и совсем не сопротивлялся, когда я его занес в дом. Ну а там уж, конечно, несмотря на недовольное стишино «ррр» мы котенка накормили, отмыли и спать уложили. Уложился он сам, как-то сразу выбрав узенький подоконник на веранде – мол, вот я какой, даже в дом не захожу, только не прогоняйте.
Котенок оказался будущей кошечкой, черно-бело-рыжей (Аня упорно утверждает, что рыжей – это просто выгоревшая на солнце шерстка). С одной стороны очень деликатной, а с другой – прыгучей, как Стишку и не снилось. Видно, что первые полтора-два месяца жизни были тяжелыми: играть с человеком не умеет, но громко и счастливо урчит от каждого прикосновения.
Так что Гасиенду (почему-то так придумалось в ту самую первую ночь), конечно, оставили – в деревенском доме. Купили напоследок здоровенный пакет корма, наказали, как кормить, – теперь проведаем кошечку в ноябре, посмотрим, как подрастает.
