Я на Таганке ни разу не был, поэтому о ней говорить и не буду. Я вообще театр не люблю – ни как Белинский, ни как кто. Но есть, тем не менее, одна идея.

Покупая билет на каких-нибудь «Трех сестер», вы твердо знаете, что увидите на сцене. То есть, конечно, никто не застрахован от «смолящего лица Чехова крупным планом на 20 минут» ((с) – Анахрон), но в общих чертах все понятно. «Три сестры» - в Москву и крах надежд. «Вишневый сад» - Фирса забыли и опять-таки крах. «Гамлет» - нет повести печальнее на свете, «Лысая певица» - так и не появится… Продолжать можно долго, а смысл один: в театр, как правило, идут, уже зная, что там увидят (случаи школьных культ-походов мы отметаем с негодованием). Зрители, таким образом, превращаются в каких-то гурманов-гурманов, которые ловят намеки и оттенки. Хотя – по идее, которую видит перед собой любой драматург (прежде всего он – писатель), должны бы с увлечением следить за хитросплетениями сюжета.
Таким образом, в современном театре идет борьба между драматургом и режиссером, задача первого – сюжет, задача второго – интерпретация. И последняя оказывается главной, именно она ставится во главу угла. Господа актеры поставлены с ног на голову.
Знал бы Гоголь, что вся сила сатиры «Ревизора» сведется к тому, споет ли Хлестаков свой монолог или спляшет – он бы, думаю, не порадовался. Не того от пьесы хотел Николай Васильевич.
Однако есть оружие возмездия! Завладев им, драматург может перетянуть зрительское одеяло на себя – указав режиссеру на его законное место – второе.
Представьте, что автор изначально создает не один вариант текста, а сразу много. То есть не так, как Толстой во «Власти тьмы» с вариантом сцены, – а несколько принципиально различающихся сюжетов. Грубо говоря – мы берем борхесовскую идею «Сада расходящихся тропок». На какой-нибудь из ключевых развилок сюжета герой поворачивает сразу в две стороны. Катерина в «Грозе» берет или не берет ключ от калитки, Лопахин признается или не признается Варе, Ричард топит или не топит Кларенса.
Это самый примитив, можно и сложнее – одни и те же герои, с одними и теми же характерами, но в разных обстоятельствах. Вырубают вишневый сад – все известно. Прилетают инопланетяне – Гаев продается за леденцы, Лопахин приторговывает технологиями, Раневская становится знаменем землян-патриотов. Можно, конечно, и серьезнее, отставить дешевый постмодерн.
И вот теперь – самое интересное: покупая билет в театр, зритель не будет знать, на какую версию он пойдет. То есть выйдет своеобразная лотерея из многих вариантов. На премьере все спойлеры критиков окажутся бесполезными, сами актеры, одновременно репетирующие пять версий, будут лучше чувствовать самих героев и как будто сдирать с них налет векового лака – праздник будет, а не жизнь.