Один взгляд на эту темную незашитую рану -- и голова моя раскалывается от образов и воспоминаний, которые мною же самим
были так трудолюбиво собраны, зарегистрированы, записаны и разложены по папкам с ярлычками; все они выползают сейчас,
как муравьи из расселины в тротуаре; земля перестает вращаться, время останавливается, причинная зависимость распадается,
кишки вываливаются наружу с какой-то дикой стремительностью, и их неожиданное выпадение оставляет меня лицом к лицу с
Абсолютом. Я снова вижу расплывшихся матерей Пикассо с грудями, покрытыми пауками, и легендами, глубоко запрятанными в
лабйринте. И Молли Блум, лежащую на грязном матраце в бесконечности, и х.., нарисованные красным мелом на двери уборной, и
рыдающую Мадонну. Я слышу дикий истерический смех, нижу заплеванную комнату -- и тело, которое было черным, начинает
мерцать фосфорическим блеском. Дикий, дикий, неудержимый смех -- и эта расселина начинает тоже смеяться мне в лицо, она
смеется сквозь пушистые бакенбарды, и смех морщит складками блестящую поверхность бильярдного шара. Великая блудница и
матерь человеческая с джином в крови. Я смотрю в этот кратер, в этот потерянный и бесследно исчезнувший мир, и слышу
звон колоколов..
две монашки у дворца Станислава, запах прогорклого масла из-под их одежды; манифест, который не был опубликован, потому
что шел дождь; война, послужившая развитию пластической хирургии; принц Уэльский, летающий по всему миру, чтобы украшать
могилы неизвестных героев. Каждая летучая мышь, срывающаяся с колокольни, -- это погибшее начинание, каждый торжественный
крик -- это стон, идущий из окопов обреченных. Из этой темной незашитой раны, этой выгребной ямы, этой колыбели наводненных
черными толпами городов, где музыка мысли тонет в застывающем сале жизни, из задушенных утопий вдруг появляется паяц, в
котором соединились красота и безобразие, свет и хаос. Когда он смотрит вниз и вбок -- это сам Сатана, а когда поднимает глаза к
небу, то видит масляного ангела, улитку с крылышками. Когда я смотрю вниз в эту расселину, я вижу в ней знак равенства, мир в
состоянии равновесия, мир, сведенный к нулю без остатка. Когда я смотрю вниз, в эту раздолбанную щель б...ди, я чувствую под
собой весь мир, гибнущий, истасканный мир, отполированный, как череп прокаженного. Если бы кто-то посмел сказать все, что
он думает об этом мире, для него не осталось бы здесь места. Когда в мир является Человек, мир наваливается на него и ломает
ему хребет. Он не может жить среди этих все еще стоящих, но подгнивших колонн, среди этих разлагающихся людей. Наш мир
-- это ложь на фундаменте из огромного зыбучего страха. Если и рождается раз в столетие человек с жадным ненасытным взором,
человек, готовый перевернуть мир, чтобы создать новую расу людей, то любовь, которую он несет в мир, превращают в желчь,
а его самого -- в бич человечества. Если является на свет книга, подобная взрыву, книга, способная жечь и ранить вам душу,
знайте, что она написана человеком с еще не переломанным хребтом, человеком, у которого есть только один способ зашиты от
этого мира -- слово; и это слово всегда сильнее всеподавляющей лжи мира, сильнее,
чем все орудия пыток, изобретенные трусами
для того, чтобы подавить чудо человеческой личности.