Передонов и В.Д. развлекают гостей. Недотыкомка спит в шкафу после бессоной ночи премьеры "Балаганчика" и перед очередным спектаклем. Дневник пока свободен, поэтому тут появляюсь я. *Может, стОит отделять мои записи от несовсем моих? Как вы думаете?

Желающие могут ответить на этот вопрос, тем же, кому отвечать не хочется, предлагаю подумать вот над какой забавной темой.
"Использование писателями своих собственных имён в своих же произведениях". Почему они это делают и почему иногда, напротив, избегают? Интересно, что у классиков это, кажется, было совсем не принято. Даже в автобиографических текстах. Например, Лев Толстой назвал своё явное alter ego, мальчика из "Детства. Отрочества. Юности", Николенькой, да еще ему фамилию дал совершенно утонченную - Иртеньев,  чем ввёл в заблуждение ни одно поколение (юных) читателей. Своё имя было использовано им, кажется, только в рассказе "Лев и собачка", да и то не совсем по назначению.
В огромной трилогии Горького его герой совершенно НЕ Алексей, и Не Максим. И даже не Максимка. Хотя такой в арсенале писателя имеется - только главный герой его - маленький негритенок. Еще один Максимка появляется в роли разбойника в повести "Фома Гордеев" - это он двенадцать бочек у купцов украл, если вы не поняли. И это его разобрачает Фома-неверующий по фамилии Гордеев.
У Достоевского тоже довольно мало Фёдоров, причём все они крайне несимпатичные персонажи (вспомним хотя бы Фёдора Павловича Карамазова или Федьку Каторжного из "Бесов"). Возможно, этому факту есть какое-нибудь психоаналитическое объяснение. Или же он просто скромничал :)
 Поскромничал, кажется, и Кафка, когда называл землемера из "Замка" просто К. - всего лишь лёгкий намёк на возможную идентичность с автором. В "Процессе" у героя было хотя бы имя - Йозиф /тоже К./, в замке блуждала только одна буква.
 Зато в нашем веке писатели, кажется, окончательно избавились от всяческих комплексов. Лимонов называет своим именем целый роман, откровенно сообщая всем, что он и есть тот самый Эдичка, совершающий один за другим совершенно аморальные поступки. :) Был также и Венедикт Ерофеев, который не постеснялся дать своё имя алкоголику Веничке из "Москва-Петушки". Болгарский писатель Георгий Господинов, которого я грешным делом перевожу, так тот всю интригу своего романа строит на полном совпадении своих имени и фамилии с именем и фамилией главного/?/ героя - тоже писателя и тоже журналиста.

*Интересно, этому есть какое-нибудь убедительное объяснение? А ведь может получиться интересное литературно-психологическое эссе. Дополнительные примеры, как вы понимаете, совсем не помешают. А наоборот, дополнят и скорректируют  мои скудные и совершенно эмпирические наблюдения.

*P.S. Да,  меньше всего стеснялась, пожалуй, Эммануэль Арсан, когда писала свою "Эммануэль"! :))