Пост о том, как я попал в каталажку и переосмыслил там свою жизнь. Заранее скажу, история имела для меня счастливый финал. Я избежал тюрьмы.

Именно со студенческого профилактория все и началось.
Профилактом студенты КарГУ сокращенно называют медицинское заведение. Ничем не примечательное пятиэтажное здание почти в степи, располагающееся на окраине Караганды. С виду оно чем-то смахивает на обычную общагу. Возможно, из-за того, что вокруг действительно стоит массив высоких обшарпанных общаг в содружестве с недостроенным бассейном из розового ракушечника.
Внутри студентам предлагаются узкие комнатки с железными сетками в виде кроватей с пыльными матрацами и одеялами на них.
Отличие от студенческой общаги заключался лишь в том, что по всем помещениям разгуливали люди в белых халатах. Врачи в этом месте были обречены на власть и заставляли попавшихся под руку праздношатающихся студентов выпивать кислородный коктейль.

Так вот, Карагандинский ГосУниверситет продал мне путевку в это злачное место по бросовой цене – сумма составляла стоимость всего одной стипендии – 1981 тенге. Именно низкая цена и привлекала сюда толпы благополучных и не совсем студентов всех факультетов КарГУ. Безбашенные молодые люди до сих пор ищут здесь приключений на жопу.
В феврале 2000-го среди разношерстной толпы во время лечения в профилакте я влип «по самое не хочу».

Мне понравился режим. Мы ходили на лечебные процедуры, завтракали, обедали и ужинали за казенный счет. А потом нередко «с бодуна» или после бурной секс-ночи вместе с едва знакомой первокурсницей-девственницей с противоположного факультета отправлялись досыпать на скучные пары. Каждый на свои прямо из профилакта.
В то время я жил с родителями. Время в профилакте без родственного надзора подкупало меня. Вместе с ощущением самостоятельности и собственной значимости ко мне пришло и другое ощущение – я чувствовал себя счастливым безмозглым второкурсником-журналистом.
И я с нетерпением ждал каждого нового вечера. Потому как в профилакте это особенное самое интересное время.

Дежурный по профилакту закрывал дверь на замок ровно в 9 вечера. Повелось так, что в это время наша толпа парней и девчонок заканчивала ужин. А потом собиралась в просторной гостиной. Возле кресел и дивана не хватало лишь камина. И в этой уютной обстановке устраивались молодежные развлечения с целью познакомиться и, если повезет, интересно и с пользой провести время.
Играли в «мафию». Однажды придумали сажать друг друга на «электрический стул». По правилам этой психологической игры студенты заставляли «жертву» откровенно рассказывать о сексуальных похождениях и фантазиях. Фишкой же оказалось то, что на месте «жертвы» оказывался абсолютно каждый из толпы.
Однажды ночью мы решили сбежать в сауну. Придумали уходить из профилакта по балконам. Поздним вечером толпа из семи человек перебралась с открытого балкона третьего этажа на второй. Девчонок мы страховали, и со второго этажа пришлось прыгать прямо в сугроб.
Идею «правильно уходить» и отправиться париться среди ночи подал я. Сауна была ведомственной и поэтому среди недели почти всегда бездействовала. Охранником же работал мой товарищ, который за копейки сдавал ее «своим людям».
Мы напарились вдоволь. А утром вернулись и, забравшись на балкон по припрятанной в снегу деревянной лестнице, разбрелись как ни в чем не бывало по своим комнатам.

В следующую ночь нас в гости позвал Балкан.
Невысокого роста и плотного телосложения парень рассказывал, что его отец служил на Балканах в молодости. Поэтому и имя сыну дал в напоминание о своих военных годах.
Балкан, Мерген, Денис, Аян, я, Таня, Жанара, Мадина. Толпа едва знакомых друг с другом студентов уходила из закрытого на ночь профилакта проверенным способом - через открытый балкон. На высоте третьего этажа, едва держась на отвесной плоскости, приходилось рисковать и подстраховывать девчонок. Медленно и верно мы спустились на землю.
До дома Балкана добрались на такси. Двухэтажное строящееся, но уже пригодное для жилья здание располагалось в «своих домах» того же Юго-Восточного района Караганды. Нас встретил худоватый родственник Балкана, который, как выяснилось позже, приглядывал за пустующим домом.
Девушки сразу же занялись хозяйством и едой, а мы «сообразили». Несколько пузырей водки просто обязаны были дополнить приятную вечеринку «за знакомство».
Началась настоящая студенческая вечеринка с полным отрывом и всеми вытекающими отсюда последствиями. Обильная дешевая водка шла вместе с редкой студенческой закуской. А из китайского приемника доносился непонятный музыкальный хрип, под который толпа пыталась даже двигаться. Это Роман Загурский ставил на радио музыкальные ритмы «Просто танцевать».
Все нажрались до такой степени, что не могли даже флиртовать с девчонками. Мне же в этом плане повезло, потому как я от природы не могу много выпить плохой водки. И из-за «Блек дета» местного разлива меня сразу вывернуло почти наизнанку. Я проблевался как следует и оказался в каком-то осознанно-пьяном состоянии. Запоминал и рассуждал на тот момент я здраво. Вполне.
Тем временем несколько пацанов вместе с Балканом и его родственник «срубились» и спали на деревянном полу, укутавшись теплыми плащами. Остальные разбрелись по территории дома. Я вместе с Аяном и Мергеном, самыми крепкими и безбашенными новыми друзьями, вышел проветриться на улицу.

В это время перед воротами Балкановского дома застряла «Копейка». Бежевая машина древнего советского производства визжала на всю улицу и никак не поддавалась троим здоровым мужикам, которые пытались ее вытолкнуть из сугроба. Мне показалось, что незнакомые люди были такими же как мы «хорошими». От помощи пьяные как и мы мужики не отказались, и общими силами мы выгнали-таки автомобиль. Но в следующий момент он заглох и перестал заводиться.
Попробовали опять всей пьяной толпой завести с «толкача», но попытка ни к чему не привела.
Обессиленные, мы стояли среди темных домов под кружащим снегом. И тут началась ссора. Наверное, подействовала глупая ситуация, незнакомые пьяные мужики, и неподатливая «копейка». А главное отягчающее обстоятельство - море выпитой дешевой водки.
Аян с Мергеном, как команда львов-людоедов «призрак и тьма» набросились на мужиков с кулаками, которые в свою очередь решили спасаться бегством. Разъяренные пацаны как с цепи сорвались. Не сказать, чтобы парни были физически сильнее «противника», но однозначно, свирепее. Они совершенно не слушали уговоров успокоиться и принялись вымещать свое зло на несчастном автомобиле. Сначала били ногами. Потом Аян с каким-то остервенением голым кулаком разбил боковое стекло «копейки». Мерген не отставал в собственной свирепости от напарника. Он разбил лобовик и фары машины.
Изумленные владельцы покалеченного «совавтопрома» не спешили на помощь своему имуществу. Они только издали что-то пугливо кричали. И их в темноте почти не было видно.
Безумие длилось минут 15. А потом немного успокоившиеся «герои» с достоинством и чувством выполненного долга зашли обратно внутрь дома.
Пить уже никто не мог. Немного протрезвевшие, мы начали придумывать легенды, как «отмазаться» от ментов. Мы ни сколько не сомневались, что они появятся с минуты на минуту. В это не хотелось верить.
Я заснул.

Разбудил незнакомый голос, который приказывал встать с пола. Передо мной неожиданно выросла фигура полицейского.
Позже выяснилось, что ворота вызванным на место происшествия оперативникам открыл разбуженный и испуганный родственник Балкана. Менты сразу рассредоточились, прошли по этажам, и уже со слов потерпевших и подозреваемых (нас) составили примерную картину происшествия.
В ответ на наши заверения, что никто ничего не знает о случае на улице перед домом, служители порядка попросили нашу компанию проехать в отдел полиции и зафиксировать это в документах.
В «бобон» загрузили всех находящихся в доме парней. Мы заметили только то, что родственника Балкана среди нас не оказалось. Он прятался в сарае, а менты про него забыли.

В узком пространстве «УАЗика» едва поместились сами оперативники. И ехали на окраину Юго-Восточного района Караганды не так долго. Уже в дежурке поджидавший полицейский велел снять ремни и шнурки, а также потребовал вытряхнуть содержимое карманов. Потом мы стояли лицом к стене с поднятыми вверх руками, как участники какой-нибудь ОПГ. Нас «прошмонали». Менты каким-то чудом пропустили забытый мною в наколенном кармане брюк мобильный телефон. В самом начале 2000 года этот кирпич-аппарат Motorola был еще в диковинку.
«дать пизды каждому из нас» пообещал маленького роста с редкими усами человек в очках. Он еще пригрозил, что это случится в том случае. Если что-то пойдет не так. Это оказался свирепый заместитель начальника Юго-Восточного Отдела Полиции.
Мы повиновались. Нас разместили в двух обезьянниках. Бетонный пол и железные решетки произвели удручающее впечатление. Мы со страхом заглядывали друг другу в глаза. Балкан вообще не понимал, что происходит. Он начал со всей дури пытаться разнести толстые решетки ногами.
Я оставался спокойным. Потому как я бывал в отделениях полиции по своей журналистской работе. В популярном в нашем городе еженедельнике «Карагандинский Вестник» на меня как на самого молодого практикующегося студента повесили всю криминальную чернуху. За несколько месяцев я сделал себе имя как криминальный автор.
Мало того, за несколько дней до нашего «случая» я уже был в этих стенах и брал интервью у оперативника, который нас задерживал и вел наше предварительное расследование. Этот факт давал мне надежду. Тогда я верил, что для меня по крайней мере все должно было закончиться благополучно. В самом лучшем случае я мечтал выйти из этого места. И родители мои тоже ничего не должны были узнать о случившемся. Больше всего я переживал за то, как воспримет весть о случившемся моя мама.
О худшем я старался не думать, потому как на нас вешали три статьи. «Нанесение тяжких телесных», «разбой» и «хулиганство». Даже не знаю, на какой срок это все тянуло, но звучало внушительнее моих журналистских «связей»..
В обезьяннике негде было присесть. За несколько часов сидя у «шубы» ноги затекли и ужасно ныли.
Нас свозили на освидетельствование в вытрезвитель. Врачи выдали официальную бумагу с печатью «задержанные в состоянии остаточного алкогольного опьянения». При криминальных происшествиях это имеет значение, отягчающее вину. Помню, как пожилая врач с сожалением заполняла документы место работы редакция газеты «Карагандинский Вестник». Она даже извинилась: «Работа такая».

В УАЗик, в котором мы ехали обратно в камеры, залезла женщина. Ее движения и одежда напоминали в ней раскулаченную в начале 20 века мещанку. Оказалось, она пришла требовать с нас выкуп в обмен на составленное ею заявление о том, что мы отпиздили троих ее мужиков»! Она потребовала 1000 баксов за это. Заоблачная сумма для бедного студента в начале 2000х.
Естественно, из лучших побуждений мы ее послали. Вернее, возмутился больше всех Балкан. Он ведь ничего не сделал!
Она сказала несколько крепких ругательств в наш адрес и пообещала засадить всех.
Нас снова провели по коридорам отдела полиции и поместили в обезьянники.
Первым на допрос повели Мергена. Через полчаса он вернулся назад в камеру, и на нем лица не было. То, что мы все пытались договориться и «вешать» полицейским одну и ту же наспех придуманную «лапшу», не прокатило. Это поняли сразу и все. С этого момента каждый в этой клетке становился за себя!
- Тебя били? Сильно? – вопрос задал Балкан, которого начали выводить для следующей очной процедуры следственного мероприятия.
- Не очень сильно. – Мергену никто не поверил.

Балкана не били. Его записали в свидетели, потому что он не знал, что на самом деле происходило в то время, пока он спал. Может он пригрозил пожаловаться высокопоставленным родственникам. И позже в своих показаниях все подозреваемые указали его непричастность к событиям на улице.
Пришли за мной.
В сопровождении оперативника я прошел по узким коридорам в кабинет следователя. Это был умный на вид человек. Казах. Не такого высокого роста. Черты лица выдавали в нем какую-то природную хитрость, как мне показалось.
Я присел. А подле меня расположился безликий опер, который нас «брал».
В следующее мгновение все произошло молниеносно.
- Будешь говорить? – опер не дал мне даже возможности что-либо произнести. Единственное, что я в тот момент уловил, как следователь кивнул своему сотруднику.
Тот резко поднес к моему горлу кулак и начал давить изо всей силы. Сильнее, еще сильнее.. Я задыхался. Двумя руками я пытался сдержать ужасный натиск. Это длилось, наверное, минуту или две.. В глазах потемнело.. Когда хватка немного ослабилась, я с трудом выдавил из себя: «вопросы задавайте!»
И началось.
Имя, фамилия, год рождения, место учебы, место работы.. Опер свалил куда-то. А следак при допросе чересчур часто оценивал свои отполированные ногти. Видимо, это такой психологический прием для еще бОльшего морального давления на меня.
Я рассказал, как все происходило начиная с самого начала, с профилакта. А следователь не торопясь все стучал, печатая на машинке. Появившийся оперативник со стаканами кофе для себя и для коллеги заметил, что лицо мое откуда-то знает. Я напомнил, неделю назад он же мне и приводил подробности разбойного нападения на какого-то таксиста для очередной кровавой статьи в «Карагандинском Вестнике».
Резко я получил несколько ударов ладонью по лицу. «Это чтобы не расслаблялся!»
Помню, фото этого оперативного мудака была даже в газете. Я сам его фотографировал.
Меня снова увели в обезьянник и принялись за Дениса.

Я схватился за голову. Е-мое, я в этом жутком месте из-за незнакомых людей и из-за их идиотских поступков! Нас в прямом смысле истязают менты!
В обезьяннике я оставался один. Так прошел час. Может больше. Я не хотел ни о чем думать, и уже верил, что наказания за нелепую глупую ситуацию мне не избежать. Я настроился на самое худшее и испытал те же чувства безысходности, что чувствуют все подозреваемые.
Я, например, вспомнил, как ко мне для интервью привели серийного убийцу с потухшим взглядом. Парень лет 18 с кровоточащими деснами подробно рассказывал мне, как на улицах города Темиртау закалывал ножом случайных жертв и потом грабил, забирая одежду и деньги. Кровавая статья имела успех и фото убийцы, которое я сделал собственноручно, рапологалось на первой полосе таблоида.
Я вспомнил еще, как сам охотился за некрофилом. Тоже материал на первую полосу. По городу, помню, ходили слухи, что в морге медицинского института орудует насильник. В одну из ночных полицейских засад в этом морге больной парень и угодил. А позже его нашли повешенным на простыне в ИВС. А для журналюг спортивное мероприятие продолжалось и заключалось в том, кто больше соберет информации о несчастном некрофиле и кто сможет «разговорить» его родственников.. А еще лучше, кто найдет его фото из семейного альбома.
Неужели и я был среди этой мерзкой кухни? Которая теперь сама сделал из меня очередную жертву?! Я представил себе кричащий заголовок: «Журналист Карагандинского Вестника оказался кровавым разбойником». Да именно бы «Новый Вестник» первым и опубликовал материал на первой полосе. А меня заменили бы следующим студентом.
Я вспомнил еще, однажды соседи слышали, как в квартире многоэтажного дома убивали женщину. Прибывшие полицейские все того же Юго-Восточного ОП не смогли его схватить, потому как тот заперся и забаррикадировался изнутри. А потом спрыгнул с третьего этажа и сбежал.. А мне в редакцию звонили жертвы неудачного точно такого же покушения... Женщину-жертву же нашли в кровавой ванной со множеством ножевых смертельных ранений.
Теперь из-за происшествия я сам оказался подозреваемым, с которым менты сделают все, что захотят.

Неожиданно раздалась трель звонка мобильного телефона на коленке. Я в недоумении достал аппарат из кармана. Только сейчас до меня дошло, менты его пропустили при «шмоне».
В трубке говорила мамин голос:
- У тебя все в порядке? – голос был взволнованным.
- Конечно. Все хорошо. Я в профилакте ночую! – это была явная ложь, которой я успокаивал скорее себя.
- Ну хорошо, а то я что-то ни с того ни с сего начала волноваться..
Еще несколько слов, и мы попрощались. Удивительно, маме всегда удается почувствовать на расстоянии критические моменты, которые случаются со мной.
В мобильном оставались единицы для последнего звонка. Я набрал номер Жени Березы, одного из моих старших тренеров:
- Колян, ты где? Почему не тут? – На заднем плане был слышен гул проводящихся соревнований. В тот день в клубе каратэ-до и кик-боксинга «Ванкан» проводился турнир, на котором я должен был присутствовать как старший ученик для организации и судейства. И заодно приготовить материал для еженедельника «Карагандинский Вестник».
- Женя, я в тюрьме. Я попал!
Я описал ему в нескольких словах все что произошло со мной. И почувствовал, как Женя растерялся. Телефон сообщил, что «лимит исчерпан».
И снова тишина в камере и бесконечное ожидание.
Предварительное расследование уже закончилось. Меня отвели в кабинет следователя на втором этаже. Там он уже сам повторно вел допрос, когда в кабинет зашел Андрей, мой друг и спортивный наставник из клуба «Ванкан». Он зашел с кем-то из знакомых полицейских, чтобы отмазать меня. Оказалось, Женя сообщил моему тренеру, который попросил Андрея «разобраться». Я встал ему навстречу:
- Прости, мы набеспределили! – я едва не плакал. Следователь перебил:
- Из показаний видно, что его (он указал на меня) можно оформить как свидетеля в этом «деле». Но это еще не точно!
- Сделайте именно так! – Андрей еще немного постоял в безмолвии со мной.
Это была колоссальная поддержка для меня в тот момент. Андрей мой старший брат, который оказался со мной в трудную минуту. Он просил «за меня» через своих знакомых, которые реально могли надавить на этого следователя.

На несколько часов меня оставили одного в кабинете. Все это время я спал на кушетке. Так сказались на мне нервное расстройство и депрессия.
Явную вину Аяна и Мергена доказали еще менты-оперативники в ходе предварительных оперативных мероприятий. Выяснилось, что Аян несовершеннолетний. Это стало для него смягчающим обстоятельством. Я же с Денисом оставались в этом деле под вопросом – «соучастниками» либо «свидетелями». Балкана оправдали.
Опять появилась женщина-«терпила». Та женщина из машины, которая на матах обещала нас упрятать в тюрьму на много-много лет. Оперативники повторно договорились-таки с ней о выкупе. Но продавая нашу свободу, она торговалась как на базаре за каждую тысячу тенге.
Решение пришлось принимать очень быстро, потому как этот случай не должен был попасть в официальную сводку происшествий за сутки. После официального появления в этой ленте предварительные документы поступают в производство. И административная машина уже не смогла бы остановиться, не выдав результат в виде наказания кому-либо из подозреваемых.
Теперь каждый из нас обязан был родить по 20 тысяч тенге в обмен на то, что составленные предварительные и основные документы уничтожат. И административные жернова не запустятся.
Мне повезло, что были личные накопления к тому моменту, и я с радостью выложил деньги. Даже не задумывался над тем, что остаться свидетелем «выгоднее» в материальном плане. Для меня на тот момент оставалось важным то, чтобы все считали, что в эти застенки я никогда не попадал прежде как «подозреваемый». Черт с ним, с деньгами!
Я забрал шнурки и ремень и оказался на морозном воздухе. Здесь мне захотелось долго-долго улыбаться.
С момента начала этой грустной истории прошли сутки.
Наконец это все закончилось! Я отправился назад в профилакт.

В гостиной ждали девчонки. Парни, вернувшиеся из ОП, тоже весело и бурно обсуждали последние события. Все были счастливы, история благополучно завершилась.
Отмечать удачный исход все благоразумно отказались.
Для себя я сделал первый в своей жизни разумный вывод: пить с незнакомыми людьми опасно для жизни!

А через неделю я встретил избивавшего меня оперативника в кафе. Он подозвал меня и попросил, чтобы я не обижался на него за его «грязную работу». В тот момент я не испытал ни ненависти к нему, ни благодарности за то, что не дали «делу» хода. Я просто знал, что передо мной обыкновенная ментовская оборотень-сволочь.