Башхаауз-баши (4460 м) - массив-перемычка между "пятитысячниками" Главного Кавказского (Шхара) и параллельного ему Бокового хребта (Мижирги). Вместе с двумя гребнями-отрогами (Западный: Селла-Варшава, Восточный: Спартак-Двух бойцов-Аманкая) делит пространство между Большой стеной и Боковым хребтом на четыре сектора. Здесь берет начало крупнейший ледник Кавказа.
Первым восходителем на Башхаауз был чех Томашек в 1931 году (ему же принадлежит один из красивейших и сложнейших маршрутов на Шхару), и эта "классика" (по Северному гребню с перевала Селлы, 3А) была не самым простым путем. Позже были пройдены маршруты по Западному (от вершины Селла) и Южному (от перевала МВТУ) гребням (оба 2А к.сл.), 2Б по Восточному гребню, а в 1972 году - две 3Б по контрфорсам Северного и Западного гребня.

Выпускаясь на "боевые" "тройки", мы планировали сходить на Башхаауз с перевала Селлы. Описание гласило, что восходителей ждет разрушенный скальный гребень, местами заснеженный и обледенелый, что на пути высятся пять основных жандармов. На прилагаемой черно-белой фотографии этих жандармов можно было при желании насчитать десятка полтора.
- Э-э... а кто бы подсказал, что они считают жандармом, а что нет?
Колганов на этот счет был лаконичен:
- Думайте!

Выход на Башхаауз попадал на 21 июля, на следующий день после Селлы. Риск попасть в непогоду возрастал. Инструктор снова собрал совет.
- Главную задачу наших сборов - сходить "тройку Б" - мы выполнили. По сути, сегодня на маршруте я вам был не нужен. Всегда бы так работали! Теперь на Башхаауз хотелось бы сходить вчетвером. Кто-нибудь хочет остаться в лагере?
Вновь повисла напряженная пауза. Я прокручивал в голове возможное развитие событий: опять подъем в пол-четвертого утра, подход по леднику в борьбе со сном, крутой склон, потом лазание, очень похожее на Варшаву. И еще этот туман...
- Я готов посидеть внизу, - прервал я молчание.
- И я остаюсь, если вы хотите пройти максимально быстро, - отозвалась Мэри.
Так в распоряжении Колганова оказывались все сильнейшие качества нашей группы: Димкина выносливость, Лешина готовность работать первым и Настина техника.

Достаточно всего один раз выспаться, полноценно и не торопясь позавтракать, чтобы понять, что жизнь прекрасна. Потом растянуться на траве позагорать, почитать книжку (Дима Толстов не поленился взять на высоту томик Германа Гессе), привести в порядок одежду и снаряжение.

Ребята вернулись с горы около четырех часов дня. Без дополнительных усложнений, ставших символом этих сборов, не обошлось: на спуске Лёха Тетерин угодил в трещину.
- Я уже кошки снял, расслабился, типа, спуск знакомый. Настя передо мной прыгнула, и кричит, мол, давай сюда, тут хорошо. Я прицелился, прыгнул даже дальше, а потом обнаружил себя где-то внизу. Спереди стенка, сзади стенка, над головой в метре - узкая полоска света. Думаю, сейчас вылезу, а ножки-то проскальзывают!
- Ага, смотрелось, как в фильме ужасов! искрится снег, а из-полд него вылезает рука!
- Это что! Я вылезаю, а сзади стоит Колганов с фотоаппаратом: а ну-ка повтори, я не все заснял!

На следующий день мы уходили вниз, в лагерь. От дополнительного дня отдыха у меня возникло желание посоревноваться с часовой стрелкой и стандартным графиком движения на знакомом пути.
Десять километров из шестнадцати проходят по леднику, где есть только направление и зоны трещин, где оказываться не надо. Ориентирами служат вершины гор, осыпные кулуары, валуны и другие крупные удаленные объекты. Мне приходилось бывать там шесть раз, и все время я ловил себя на мысли, что нахожусь в каком-то новом месте. То приходилось прыгать через береговую трещину, то выходить на травянистую лужайку среди каменных глыб, то подниматься на моренный гребень. Сигнальные туры не особо помогают, так как с ледника их не заметно. Получается, сколько людей, столько и троп.
На протяжении еще двух километров тропа идет между разрушающимися осыпными склонами и правым берегом Безенгийского ледника. Этот участок похож на каменисто-песчаную пустыню; встречаются пересохшие лужицы, вокруг которых торчат желтые травинки и чахлые ромашки. А внизу - просторная зеленая долина и альплагерь со всеми благами цивилизации.

Хотя с этими благами не всегда все гладко.
Как только мы с Димкой добежали до порога корпуса, ключ от нашей запертой комнаты отсутствовал. Удовольствие снять тяжелые ботинки с усталых ног откладывалось, но сердобольный бухгалтер Зухра помогла нам открыть дверь ключом от соседнего домика.
Вода в душе по температуре была где-то между холодной и ледяной. Даже в заветные ночные часы, когда все остальные потребители котельной отключаются, погреть кости не получилось. Но самое главное достижение цивилизации, которое есть даже не на всех альпинистских базах, - ватерклозет - тоже оказался под замком. Объявление на двери гласило: "На время ремонта туалет закрыт". А за гребень морены, где растет можжевельник, не прекращался поток людей с задумчивым выражением на лицах.
Вечером мы устроили себе праздник живота. В приоткрытую дверь заглянул Матвеев:
- Дебош заказывали?
- А что, уплачено? Владимир Иванович, а давайте арбузика?
- А спать кто за меня будет?
- Так может быть, первую доску оторвете?

Если в охотничье-рыболовных и гаражных историях необходима доля вымысла, то в походных и горных байках часто требуется замалчивать некоторые факты, чтобы выглядело достоверно.