После дня отдыха мы забрасывались в местный «Тёплый угол» - ущелье Укю, вытянутое с востока на запад и освещаемое солнцем весь день. Уже на стадии расчета продуктов стало ясно, что за один раз всё не унести. Работать с тридцатью килограммами груза на четвёртый день на знаменитом шестисотметровом взлёте тяжеловато. Самые быстрые участники – Владимир и Сергей сделали по два рейса альплагерь-Укю-кош. Я шёл немного веселее, чем два дня назад, и всё же до конца с подъёмом не справился. Пришлось разгружаться на середине, где травянистый склон переходит в осыпь, затем делать ещё одну ходку.

Хижина Укю-кош расположена на высоте 3200 метров. Построена в начале восьмидесятых годов буквально на горбу альпинистов – тогда всем мечтающим о разряде давали задание таскать камни, доски, цемент на Зелёную поляну. Теперь здесь с комфортом может разместиться восемнадцать человек.

На следующий день наш первый боевой выход на пик Архимед по маршруту 2Б. Надо вспоминать и подъём в четыре утра, и быстрый сбор вещей параллельно с утренними процедурами и завтраком. Но всё у нас получалось традиционно по-мифистски. Дежурные проспали, завтрак к общему подъёму не готов, групповое снаряжение не упаковано. Ровно в пять инструктор вышел на маршрут. За ним с приличным опозданием, то нагоняя, то ещё больше отставая, стартовали и мы.

Осыпные кулуары, ледник-воронка, гребень. Перед ключом маршрута я решил остаться, чтобы не задерживать группу – недостаточная акклиматизация давала о себе знать. Мало ли где ещё прихватит гипоксия! И всё же группа задержалась и без меня. В течение пяти часов, что я провёл под предвершинным гребнем пика Архимед, погода сменилась пять раз. Меня поливал дождь, обдувал ветер, жарило солнце – не всегда так, как иногда хотелось. Скалы были пусты и безжизненны, и лишь изредка ругательства и команды инструктора напоминали, что группа ещё работает. Когда склоны массива Дых-тау окрасились в розовый цвет, я увидел наконец две спускающиеся связки. Вершина достигнута, все живы.

Дальнейший спуск проходил уже в темноте. Осыпные кулуары похожи, как две капли воды, а туров или иной маркировки в этом месте нет. Методом тыка нашли путь, вылезли на перемычку между вторым и третьим «переулком» и встали. Тропа вниз есть, но непонятно, куда она ведёт. В прямой видимости - огни лагеря «Безенги», но они сейчас так же недоступны, как звёзды на небе, горячий чай, пуховка и уютный спальник в хижине. Итог всех разведок – утро вечера мудренее, холодная ночёвка! С юга натягивает подозрительно-неприятные облака, но, слава Богу, без дождя.

Лежать на камнях на верёвке и рюкзаке – это непередаваемые ощущения. Все с нетерпением ожидали рассвета, беспокойно засыпая и просыпаясь. Небо на востоке даже не думало светлеть. Пять часов до рассвета тянулись невыносимо долго. Когда пришло время вставать, участники с невиданной доселе резвостью покинули место ночлега. Та тропа, которую мы вчера отвергли, оказалась правильной и вскоре вывела к марке-стрелке. Внизу виднелась зелёная крыша Укю-коша.

В семь утра, к первому сеансу связи, мы были на месте. Элементарнейшие вещи – пища и тепло позволили вновь почувствовать себя человеком. Спал я словно придавленный камнем. Время давно уже стало понятием относительным: светает – пять утра, темнеет – девять вечера. И хотя каждые три часа (в семь, десять, тринадцать, шестнадцать и девятнадцать часов) мы выходили на связь с базой, ориентироваться во времени это не помогало.

Во все дни отдыха стояла великолепная погода. Не издеваются ли над нами Безенги? Каждая группа, где бы она ни находилась, спрашивала у базы: «Что барометр?»

Ещё через день, седьмого августа, мы вышли на вершину Укю. Маршрут 3А довольно длинный, практически траверс всего массива, спуск по дальнему от нас гребню, так что обратного пути не было. Сомнения кружились в голове, но я шёл вверх. Одна часть группы прилично оторвалась, другие немного отстали. Вот она, прелесть самостоятельного восхождения! С выглянувшим из-за гребня солнцем появились и силы, и мотивация. Хоть на одной вершине я должен побывать! Вскоре вся группа собралась на перемычке Гидан-Укю. Отставание от графика – три часа. Впереди ключ маршрута – скальная стенка первого жандарма. А обратного пути нет. По обе стороны сбросы, осыпные кулуары, ледовые склоны. В работу все легко втянулись, очередные препятствия только раззадоривали, однако отставание от графика продолжало расти.

С гребня открывается потрясающая панорама Безенгийской стены, за ней виден Эльбрус – кажущаяся призрачной гигантская золотисто-розовая пирамида с кривым серым шрамом Ачкерьякольского лавового потока.

Навешивая перила и меняя состав связок, мы продолжали путь к вершине. Из-под рук и ног то и дело вылетали камешки и камни разных размеров, катились по склону и с шелестом и грохотом исчезали где-то внизу. Приходилось исхитряться, принимать неестественные положения и замирать в них, по-пластунски ползти под козырьком. Самое неприятное – глотать пыль на мелкой осыпи, – той самой, где один шаг вверх автоматически добавляет два вниз. Был участок, где два шага надо было сделать по льду на его стыке со скалами. Лидеры уже скрылись за поворотом, как напарница по связке поскользнулась. В долю секунды я успел заклиниться, потом ощутил лёгкий рывок. Пронесло.

После обеда было ещё одно приключение во время спуска на фирн. Скольжу я по верёвке на узле УИАА, стараюсь не сильно нагружать, чтобы не вырвать петлю станции. Сверху подходит вторая связка, я вижу град камней, слышу возглас «Камень!», прыгаю в сторону лицом в снег, и надо мной пролетает булыжник размером с мою голову.

Ещё несколько часов лазания по гребню, последний некрутой снежно-ледовый склон – всё, вершина! Только теперь стало ясно, насколько мы задержались. Назревала вторая холодная ночёвка подряд (на этот раз в рюкзаке была пуховка). Вниз отправились не на перевал Укю, а решили срезать по ближайшему осыпному кулуару напрямую на ледник Малый Укю. И всё равно темнота нас накрыла. Практически на ощупь спускались ещё несколько часов. Полночь. Мы на леднике. Сил нет, но есть палатка, продукты, запасы бензина, рядом течёт ручей. Веское слово Анатолия Григорьевича запрещает даже думать о ночёвке не в хижине.

Спустя двадцать один час после выхода мы вновь сидели у дверей Укю-коша. На часах десять минут третьего ночи. Горячий чай с лимоном, спирт – страшный стон действительно закончился.

А потом были два дня отдыха, которые помогли чуть-чуть восстановить физические силы, зато мой боевой настрой был сорван полностью. Если была холодная ночёвка на маршруте 2Б, если был скальный марафон на Укю, было несколько рискованных случаев, в которых мне просто везло, то что будет дальше? Стоит ли испытывать судьбу? Честно говоря, мне и этого хватило. Такие мысли роились в голове. Требовалась передышка.

На следующий по плану маршрут 3А на пик Архимед (через ледник Арбуз) я не пошёл. В хижине по причине натёртых ног остался Сергей, а затем с тропы вернулась и Вика. Предчувствие непогоды меня не обмануло, под вечер пошёл дождь. Заканчивался восьмой день моего пребывания на высоте 3200 м. Предстояло переносить лагерь ещё на тысячу метров выше, на перемычку между вершинами Думала-тау и Малый Урал. Две гребневые 3Б за два дня? На этот раз без меня. Как только хижина опустела, я собрал рюкзак, подмёл пол, вымыл все кастрюли и спокойным шагом пошёл в базовый лагерь. Мимо меня проходили неспешные группы туристов, бегом проносились "слоны"-спортсмены. Как всё же приятно ходить в одиночку, когда никто не подгоняет и не тормозит, никто не регламентирует количество и длительность остановок. Через несколько часов я был в лагере «Безенги».

Наши новички - в тот год их было трое - рассчитали продуктовую раскладку так, что у них оказалось больше продуктов, чем у нас на шестерых. Поэтому они жили при «коммунизме». На три с лишним дня я оказался принят в этот туристско-альпинистский рай. Кроме основного трёхразового питания по желанию – чай, печенье, сухари, пряники, конфеты – в неограниченном количестве. Те, кто хоть раз благополучно спускался с гор после трудного выхода, меня поймут.

Два дня простого сидения в лагере оказалось вполне достаточно. На третий день мне вновь хотелось действовать. Сезон совсем не окончен!