Егор Лобушкин, 1-й курс физического факультета.

ПЛАТОНИАДА

Песнь первая
В Греции Древней, в прекрасных Афинах, которые всюду
Славились силой своей и богатством духовным народа,
Маслом оливковым, лёгким, как поступь богини Афины,
Мудростью старцев, чьи мысли науку большую творили,
Храбростью воинов, денно и нощно покой охранявших,
Твёрдостью воли правителей, верных законам афинским,
Прелестью женщин, обласканных нежным и тёплым зефиром,
В городе, нет в красоте и могуществе коему равных,
Мор начался по приказу Аида, как кара за то, что
В жертву осёл принесён был владыке подземного мира.

Чтобы бороться достойно с бедою ужасной, стратегом
Созвано было собранье народное в срочном порядке,
И решено было там карантин учредить двухнедельный.
Мудрые граждане, бывшие прочим равны, но у власти
Больше проведшие лет, указали значение слова,
Людям неясного. Речь обратили к собранью архонты:
“Наш карантин, несомненно, являет собой необычный
Случай, поэтому мы рассудили, что помощь не стоит
Драхмами звонкими людям оказывать, справятся сами.
Только морально готовы Афины содействовать людям,
Если сначала докажут потребность в подобном Фемиде.
Ну, а теперь перейдём к наказаниям новым, введённым
Дабы казна наполнялась, подобно озёрам Эллады,
Чтобы в домах у архонтов всегда был достаток и радость”.

Песнь вторая
Месяц прошёл, как в Афинах надёжно закрыты театры.
Трагики: сам Еврипид, и Эсхил, и Софокл гениальный
Сцену оставили, ведь, хоть богата трагедия смыслом,
Деньги она в карантин приносить перестала актёрам.
Пища духовная часто в беду уступает телесной.
В школах пустых только воины службу несут одиноко.
Старый Сократ ходит взад и вперёд по дощатому полу
Дома просторного; мудрый Евклид чертит тростью своею
В дворике два треугольника, что меж собою подобны;
В кресле сидит Демокрит, размышляющий над атомизмом,
В горы ушёл Птолемей, захватив с собой звёздную карту,
Даже жрецы покорилися гневу богов, ниспославших
Беды на полис, что только вчера процветающим слыл, и
Двери священного храма закрыли на время болезни.

В городе тишь и спокойствие, ходят по площади птицы,
Чья-то фигура сутулая вдруг показалась в проулке.
Это шагает задумчиво гений Платон, о котором
Слава гремит по всей Греции, Персии и Финикии.
Мудрый философ в смятении бродит по полису, ибо
Мысли сомнения в нём зарождаются. Верить не может
Старец в чуму, принесённую прямо из царства Аида.
Стало Платону невмочь проверять сочиненья с опорой
На “Одиссею” Гомера по темам: “Борьба со стихией”,
“Правды с обманом дуэль”, “Пенелопа в античной культуре”,
“Родина лучше, чем Троя” и прочим, что утвердили
Мудрые старцы. К тому же, хоть юные эллины раньше
Шли неустанно сквозь тернии к знания свету, богами
Людям вручённому в дар, времена изменились с приходом
Бедствий на земли ахейцев, из Тартара тёмных расщелин,
Отроки стали лениться и вместо трактатов писали
Лишь рефераты, что было варварства признаком первым;
Также проблема с доставкой работ ученических встала:
Те, кто должны были письма с заданьем домашним Платону
В срок приносить для проверки, пали под натиском мора,
Голуби дикими были, кентавры летать не умели.
Быстро, однако, решили философы эту задачу:
Для передачи посланья учителю на карантине
Стали использовать скот, что богам отправляли в подарок,
Дабы задобрить Урана и Геи потомков могучих.
С жертвой сжигали задание, чтобы Кронион всевластный
Лично мог в разум Платона вложить через сон ту работу.
Много быков и овец извели те, кто знания ищут,
Видно, со связью с Олимпом были проблемы, поскольку
То, что дошло до Зевеса, философы не получали.

Вот о чём думал Платон, по проулку шагая степенно.
Чтобы утешить свой ум опечаленный, к рынку мыслитель
Стопы свои направляет, где жажду общения может
Он утолить в разговоре с простыми торговцами, ибо
Мудрость народа ответы к загадкам извечным находит.
Шумно на площади рыночной было в тот день. Продавались
Как и всегда мандарины, оливки и амфоры с маслом,
Лошади, шкуры дублёные, взятые в рабство спартанцы,
Персы и прочие варвары, к зову культуры глухие.

Горькая злоба учёного мужа взяла, как увидел
Он ахеян, для защиты от мора запрятавших лица,
И не гекзаметром гордым, а прозой ведущих беседу
Что помогало, конечно, быстрей изъясняться, снижая
Риск заразиться чумою, но греков приблизило к варварам,
Речи высокой не знавшим. Забыв про свой возраст, философ
Вспрыгнул на первый прилавок и бросил крылатое слово:
“Добрые люди, взгляните, на то, что творится в Элладе.
Я рассудил, что миазма, которого греки страшатся,
Нет. Он придуман советом, чтобы ахейцами легче
Было советникам править. Задумайтесь, люди, об этом!”
Ропот поднялся в толпе горожан, окруживших Платона.
Каждый, кто строгим законом был вынужден в доме остаться
С тёщей, что хуже, чем вирус, здоровье испортить грозится,
Дочкой её (и любимой когда-то женой), что бранится
Так, словно раб, привезённый из варварских стран неизвестных,
Отпрысками, что весь день докучают несчастному греку,
Каждый, кто все недостатки подобной прочувствовал жизни,
Слову Платона поверил. Увидев поддержку народа,
Речи продолжил философ, праведным гневом объятый:
“Каждый афинянин видел дворец, что на склоне Олимпа
Был возведён под предлогом строительства храма Ареса.
Вместо святыни воздвигли чертоги коварных архонтов!”
Ропот усилился. Люди на рынок сходились, как будто
Там выступали живые герои сказаний Гомера.
Старец почувствовал нитей судьбы над собой натяженье,
Длани простёр к небесам и воскликнул надрывно и яро:
“Знайте же: боги Олимпа, титаны, гиганты и нимфы
Властью придуманы, чтобы в страхе афинян держать!”

Старший из Тройки Великой не снёс богохульства такого.
Грохот раздался ужасный - разверзлись небесные выси
Молнию в богоотступника бросил Зевес-Громовержец.
В прах обратился философ, не кончив крамольной тирады.
Вой, что подняли в Афинах, был даже в Коринфе услышан.
Горько рыдая, обильные слёзы струя по ланитам.
Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили,
Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим.
Так опустили в могилу глубокую и, заложивши
Сверху огромными частыми камнями плотно устлали;
После курган насыпали под траурной лиры звучанье.
Так погребали они непокорного тело Платона.

Песнь третья
Новое всё - лишь забытое старое, ведь всем известно,
Свойство имеет история ход повторять свой цикличный.
Пусть протекли с той поры уже тысячи лет, но всё так же
Ныне, как в те времена, что описаны в этой поэме,
Отроки вновь на дистанте внимают учениям мудрым,
Слушают, лёжа в кровати, да с чашечкой крепкого кофе
Речи профессора, что к ним летят сквозь просторы России могучей.

Чудо, но метод, подобного коему в книгах не сыщешь,
Дал результаты, учёных мужей подивившие много!
Сессию лучше сдавать многоумные отроки стали
С помощью нового бога, владыки всемирных тенёт.
Пусть неизвестен он был среди эллинов древних, однако
В нашу эпоху, где золото цифрой сменилось, а вместо
Лиры, которая может поэта приблизить к Олимпу,
Избран был бубен, ведь он столь практичен, сколь прост в освоеньи.
Сам интернет, что сковал мир, как некогда Зевс Прометея,
Равен теперь громовержцу со всем Пантеоном в придачу.

https://willie-wonka.livejournal.com/722167.html