«Был ли он к тому времени народным героем? Несомненно да. Ощущал ли себя таковым? Несомненно нет. И дело тут было не в какой-то особой скромности. Дело было, собственно говоря, в самом Соловье-разбойнике». ©

В общем, замысел проанализировать коммуникативную композицию фильма «Соловей-разбойник» (2012) – совершенно неподъёмный на самом деле замысел, – не оставляет меня вот уже месяца три; только всё крепче делается. Листки с диалогами оттуда, исчирканные вдоль и поперёк в три слоя карандашом, уже везде.
Специфику этого мегашедевра в двух словах не объяснишь. И в трёх тоже. И она не ясна ещё мне самой. Фильм дико революционный. Но впервые в жизни я вижу, что для полноценного анализа надо скооперироваться со специалистом по лексической семантике и по отражению позиции говорящего на номинативном уровне (типа коммуникативной грамматики Золотовой), потому что проанализировать только коммуникативную дорожку здесь будет недостаточно. Это выявит ровно половину средств. Потому что впервые я вижу фильм, где номинативный уровень нагружен ровно настолько же, насколько и коммуникативный, в эстетическом плане, и описать одно без другого – значит сделать половину дела. Впервые я выписываю параллельно со своим материалом номинативные единицы и смотрю на них с большим интересом, не владея ни инструментами для их анализа, ни навыками такого анализа.
Но и мой материал, вот ведь что интересно, и он тоже не спешит анализироваться и укладываться штабелями в сколько-нибудь понятные и привычные схемы. И у меня только брезжит на краю сознания гипотеза о том, с чем это может быть связано. Наши русские коммуникативные средства очень много и охотно реагируют на идею разных учитываемых нами норм (норма поведения говорящего / слушающего, норма прогнозируемой реакции слушающего, норма взаимоотношений говорящего и слушающего, норма развития ситуации, норма развития данной конкретной ситуации, норма повторяющегося, повседневного развития ситуации, норма уровня владения ситуацией, норма ожидаемого, норма предполагаемого, норма должного (идентичного), норма, складывающаяся на основе знания объективных обстоятельств, норма поведения, основанная на опыте, полученном в течение определённого срока, прогнозируемая норма развития ситуации, бытовая норма и т.д.). По-видимому, оттого что в «Соловье-разбойнике» изначально очень сильно сдвинуто всё происходящее относительно любой нормы, а при этом, конечно, в диалогах в изобилии встречаются средства, связанные с нормой по своей семантике, получается так, что эти средства – да и все другие средства тоже – выступают сразу на фоне очень серьёзного отклонения от нормы, которое принято изначально по умолчанию. У него нет ни конца, ни края, оно не в какой-то момент началось, на нашей памяти, а стояло фоном всё время. Это как «горизонт завален». Горизонт завален стабильно, всё время, от начала и до конца, поэтому сознание приноравливается к этому и пытается этот отклонившийся от нормы горизонт принять уже для простоты и удобства за норму и от этого плясать. Но так сделать не получается, потому что всё время есть некий «отвес», который покачивается и напоминает, как сцена этого театра накренилась. То есть забыть об этом тоже не выходит.
При этом главный герой, Соловей (позиция и поведение которого тоже отклонились от нормы сразу, изначально, и не собираются к этой норме возвращаться, становясь сами своеобразной местной нормой), маркирует очень многие вещи, как хорошо так, смачно отклонившиеся от нормы социума и нормы ожидания и тем самым максимально полно соответствующие его личной норме и очень сильно его этим радующие. Да и социум расколот на социум сочувствующих Соловью и социум как бы обязанных с ним бороться (в плане нормы они при этом друг с другом солидарны, поскольку второй социум наизнанку вывернулся и благополучно в этом виде существует), и тогда оказывается, что есть какой-то дальний сверх-социум, закадровый, и вот у того-то норма отличается от всех и, видимо, это она требует гибели этой банды.
Размотать весь этот клубок и разложить его по ниточкам чрезвычайно сложно. У меня прямо мозги плавятся, так как сложно технически всё это одновременно в уме удерживать. Это уже эквилибристика такая. Получается, что ты не просто трактуешь средство (условно говоря, там, смотришь и сообщаешь: «Это - яблоко»), а у тебя это «яблоко» лежит на вершине такой цирковой конструкции из шестов, стаканчиков и тарелочек, которую жонглер удерживает в равновесии на носу, и не упомянуть об этом нельзя.
Словом, это чертовски необычное в плане выстраивания коммуникативной дорожки произведение.
Но и это ещё ерунда, хотя я такого никогда и нигде не встречала. Есть там ещё очень сложным способом воплощённые в диалогах приёмы. Там есть эпизоды, показывающие жизнь героев в легенде, а есть эпизоды большей правдоподобности, во время которых герои живут как бы не совсем в легенде. И вот одни от других отделены манерой использования языковых средств. Но сделано это так сложно и так тонко, что при первом просмотре вообще незаметно, в чём дело. А дело, в общем, одновременно и в подборе лексики и – всё-таки! – в работе коммуникативных средств, например, интонационных. Они по-другому все в легенде функционируют, чем в той части, что слегка приближена к реальности. Адская (но при этом неслучайная) свистопляска на уровне подбора лексики. Это именно как эпос, как стихи. Множество слов торжественных, книжных и глубоко периферийных соседствует с «низким» и каким-то даже фольклорно-залихватским, я бы сказала, словесным пластом, но дело-то даже и не в этом, а во внезапном вытеснении с виду случайных, а на самом деле – строго определённых номинаций другими, сдвинутыми в зону радости, нежности и веселья (хрупкие предметы – об оружии, молоток – о кувалде, "Ну, здравствуй, весёлая железяка!" – обращение к какой-то базуке, что ли). И опять же – разве ж только в этом дело!.. А внезапные этикетные целеустановки, а элементы театральности, а фонетика эмоций, а смысловая нагрузка текстов из саундтрека, а смесь гуманизма и мизантропии!
Там ВООБЩЕ НЕТ МАТА – заметили, наверное, да? Хотя, казалось бы, его там не может не быть, учитывая коллизию. Так вот там его функции все выполнены другими, номинативными средствами, в основном высокими, редкими, периферийными, а также окказионализмами. И я могу на это формально указать, но разобрать это... Нужен человек или из школы Апресяна, или из школы Золотовой, а лучше – из обеих. И не абы какие люди нужны, а с очень хорошей головой. Пример: Соловей приезжает в монастырь, к нему выходит игуменья и говорит что-то типа: «С чем пожаловал, мультик златозубый?» Вот это не мои средства (кроме интонации), и я бы не должна их разбирать, но если такое не разбирать, там всё в фильме потеряется. Или Соловей Дебету говорит: «И разберись наконец со своими семейными рефлексИями».

Знакомство Соловья с Кузнецом (в легенде).
Соловей: Бесконечно колоритный персонаж. // Есть в нём что-то настоящее, / извечно-посконное. // (Не устанавливая визуального контакта) Прохожий, / а вы водки / с солёным огурцом не хотите? (восхищение; предложение)
Кузнец (также не устанавливая визуального контакта): Нет, / не хочу. (отказ)
Соловей: А чего хотите? (вопрос)
Кузнец: Не знаю. // Я в полицию иду, / с повинной, / сдаваться. (ввод запрашиваемой информации; сообщение о намерении)
Соловей: Бес-/конечно уважаю ваше решение, / но, может быть, вы для начала вступите в нашу… (налаживает визуальный контакт) банду? // (Кузнец также устанавливает визуальный контакт с Соловьём). Тоже… на добровольной основе. (этикетное одобрение; предложение; уточнение)
Кузнец: А чего делать будем? (вопрос с максимальной степенью неизвестности)
Соловей: Грабежи… / насилие… / убийства… // Я вам молоток с карбоновой ручкой куплю. (ввод информации с оттенком скуки; предложение-обещание)
Кузнец: Да насрать, / мне этот нравится. (выражение безразличия; обоснование отказа)
Соловей: Мне тоже бесконечно импонирует… / ваш молоток. (комплимент)
Кузнец: Батина кувалда. // Сеструхи хотели в гроб положить, / я не дал. // Вещь должна работать. (сообщение о фактах)
Соловей: Невероятно сентиментально. // А что насчёт банды? (фатическая оценка; напоминание-вопрос)
Кузнец: Да нас[р:]ать. // Что полиция, / что банда…, / всё равно с работы уволили. (согласие с оттенком безразличия; обоснование с оттенком скуки)
Соловей: Тогда полезайте в кузов, / только осторожнее – / там много хрупких предметов. (приглашение; предостережение, пояснение)
Кузнец: А куда едем? (вопрос с максимальной степенью неизвестности)
Соловей: А вы сами… / что бы / на это ответили? (ввод идеи ненужности вопроса)
Кузнец: Да нас[р:]ать! (выражение безразличия)
Соловей: Вот! // Вы даже дорогу знаете! (одобрение-подтверждение; этикетное восхищение)
Довольно интересно даже просто попробовать определить здесь целеустановки высказываний. Я подожду какое-то время, чтобы дать попробовать желающим сделать это самим, а потом добавлю в диалог в скобках целеустановки. (Теперь уже добавила, как видите. Но призываю их проанализировать и поржать).
Да-а-а, долго и много ещё нужно грызть гранит этой великого эпоса, прежде чем появится хоть какое-то понимание. Фильм, конечно, гениальный. Прямо счастьем пронизывает!..

https://willie-wonka.livejournal.com/692796.html