– Галина, прежде всего я хотел спросить Вас о "Трех сестрах", но т.к. я нахожусь под большим впечатлением от первого действия спектакля "Носорог", то, думаю, будет правильным начать именно с него. Спектакль весьма оригинален. Насколько он вписывается в репертуар вашего театра?

– В полной мере. Хотя "Носорог", безусловно, многим отличается от других спектаклей нашего репертуара. Мы всегда приветствуем возникновение у нас необычных спектаклей, пусть даже уводящих нас не в ту сторону, в которую мы шли до этого. У нас несколько подобных постановок. Помимо "Носорога", это "Улисс", "Как жаль..." Они выводят нас на какой-то иной разговор со зрителем, дают нам новые темы для творчества.

– У вашего театра есть генеральная линия?

– Наша генеральная линия – это АРТИСТ, это спектакли, где есть возможность для плодотворной работы с артистом, для выражения через него всех смыслов пьесы.

– "Носорог". Данный спектакль трудно назвать экспериментом, т.к. он поставлен по традиционным, множество раз опробованным лекалам. И все же от стандартов он далек.

– Эксперимент это или нет, я не знаю. Но пьеса, по которой он поставлен, очень сложная. Она и для чтения сложная, а уж для актерской работы, для постановки тем более. Она требует повышенной скрупулезности, осмысления нюансов и деталей, обозначающих всю абсурдность предлагаемой ситуации.

– На пресс-конференции, предварившей гастроли Мастерской в Петербурге, на мой взгляд, было очень правильно сказано: несмотря на то, что пьеса относится к т.н. театру абсурда, спектакль получился достаточно реалистичным.

– Что подтверждает слова автора пьесы. Ионеско говорит: "Абсурд – это гиперреализм", т.е. реализм, доведенный до своей высшей точки.

– Хорошо. Насчет абсурда выяснили. Вернемся к "генеральной линии". Перед вами в Петербурге гастролировала Студия Театрального Искусства Сергея Женовача. Женовач Вам, безусловно, хорошо известен. В разговоре со мной он признался: я только сам ставлю спектакли в своем театре, т.к. хочу, чтобы у моего театра был определенный, четко выраженный стиль. Сергей Васильевич настаивает, что у каждого театра должно быть свое лицо, единый почерк. Тому, кому хочется разностилия, разноплановости, Женовач дает очень простой совет: ходите в разные театры. В одном посмотрите одно, в другом – другое. С ним трудно не согласиться. Но вот я смотрю спектакли вашей Мастерской и понимаю, что и в рамках одного коллектива различные творческие почерки тоже уместны. Объединение разного в единое оправдано высоким качеством каждого элемента – спектакля – в отдельности. Вопрос: вы в своем театре целеноправлено избираете различные дороги для творчества?

– Нет, специально мы ничего не делаем. Так получается. Люди разные – и режиссеры разные. Те же Евгений Каменькович, Иван Поповски, Петр Наумович Фоменко. У каждого свое мировоззрение, сове тяготение к тому или иному автору. Например, мне кажется, что Джойса Петр Наумович сам никогда бы не взялся делать, но ему очень нравится, как работает над произведением этого автора Каменькович. Объединительный момент, повторюсь, это интерес к артисту. А еще к человеку. Правильнее даже сказать – к человеку. А выбор стиля, о котором идет речь в Вашем вопросе, во многом зависит не только от режиссера, но и от автора пьесы.

– Согласен. Но режиссер имеет возможность отказаться от того или иного автора, если он ему не близок.

– Конечно. Но мы пытаемся все же не ограничивать себя рамками тех или иных авторов, тех или иных художественных направлений.

– Прежде чем перейти к первому спектаклю вашей гастрольной программы в Петербурге, не могу не задать еще один вопрос относительно "Носорога". У Вас в спектакле две роли, Вы создаете два совершенно не похожих друг на друга образа? Насколько это тяжело?[/i

– Тяжело. Физически тяжело. Но это интересно. Нередко преодоление какого-то физического сопротивления рождает в актере новые возможности. Хорошо, что мои героини в "Носороге" разные, но, в то же время, они объединены – это в любом случае женщины одного автора, женщины Ионеско. У Ионеско свое отношение к женщине, у Чехова, например, другое.

[i]– Замечательно, что Вы упомянули Чехова. К нему и перейдем. "Три сестры" Петра Фоменко. Вряд ли я удивлю Вас, когда скажу, что данный спектакль вызывает у публики не только восторги, но и разочарования. В основном, у женщин. Это самые мужские, самые скупые на проявления внешних чувств, самые не сентиментальные "Три сестры" из всех, что я видел. Можно сделать вывод: некоторое неприятие увиденного связано именно с упрощением ряда эмоциональных моментов пьесы. Например, очень сдержано показаны отношения Маши и Вершинина. В вашем спектакле ничего не лежит на поверхности. Вы согласны с этим?

– Согласна. И, на мой взгляд, это достоинство нашего спектакля. В этом его особенность, то, что отличает наши "Три сестры" от большинства других. Коих было, есть и будет множество. Это определенный язык нашего театра, выраженный через конкретную чеховскую пьесу. Сдержанность – это нормально. Как говорит Петр Наумович: "Было бы, что сдерживать". Мне думается, что "Три сестры" – это айсберг. Видимого немного. Зато в глубине – километры, бездна. И в этом смысле Чехов для меня не закрыт, в его пьесах, и конкретно в "Трех сестрах", очень много недоговоренности. Отсюда возникает воздух. Самое сложное в Чехове – это дрожание воздуха. А еще самое ценное, это то, что рождает слезы и сопереживание. Но то, что Вам наш спектакль показался " мужским" – это, на мой взгляд, замечательно.

– Легко ли Вам работается с Фоменко?

– В нашей профессии нет ничего легкого. Но работа с Фоменко – это большое человеческое счастье. Это очень важно, что в театре есть очень мощный лидер, руководитель, который при этом дает возможность возникать в театре спектаклям других очень талантливых режиссеров, с другим взглядом. У Фоменко никогда не возникает желания превзойти кого-то своей мощью, своим мастерством, своим гением. И артистам он дает возможность делать то, что они еще не умеют делать – в надежде на то, что они непременно научатся.

– Ваш театр уникален во многом. Например, в том, что вы развиваете внутри одного творческого объединения различные творческие направления. Притом, что все эти направления достойные, правильные, неложные.

– Это все исходит от Петра Наумовича Фоменко. Это его природа, его отношение к людям, его отношение к жизни, его отношение к себе. И вот вокруг него возник такого рода театр и постоянно возникают ЖИВЫЕ люди. А живые люди – это обязательно ошибки, пробы и ошибки. У нас в театре есть такой праздник, который называется День проб и ошибок. Где все имеют возможность показать какие-то свои самостоятельные работы, актерские, режиссерские. Это определяет настроение в театре: пробы и ошибки. И то, и другое приветствуется. Не сплошь удачи и успех, а наоборот. Ведь именно благодаря пробам и ошибкам рождается то, что потом может стать большой победой.

Павел Чердынцев
http://zhizn-teatr.ru/rubric/performance/9/172?s=5/?s=6