Сходи по внешней ссылке...куда сходить, к кому... ох уж эти тысячи слов...как же ты мне надоел бухтить....всю ночь та орешь как заведенный, похож на желтый пластиковый приемник из советского прошлого, а я..я.. сижу, капаю слюной, матаю головой ища лампу, глаза болят, а я смотрю ими в кисель размошей осени, потом в веселенькую панадоловую зарю весны, а потом приходит эта бирюзовая летняя вечерка, и ее тепло шершаво лижет нам спины...И тут мы начинаем вспоминать..как гуляли, любили, дурили, плакали, копались в мелочах. И что сейчас кто обручен с монитором, кто-то просто уехал, забыл, не написал. И я думаю, что я тоже хочу уехать. Уехать прям сейчас и желательно без визы и надолго, что бы свято и верно любить натуральность нашей жизни. Я хочу любить ясно и просто, вставать хочу под будильник, радоватся естетсвенным проявлением себя. Но я не хочу, знаешь ли, чесать твои колтуны, молится на глаза, что как васильки, эти чертовы васильки! не хочу я твоих палированных ногтей. бело-черных кудрей, длинных ног, тонких рук, этих тонких плоских мышц что так завораживающе уходят под джинсы стянутые ремнем по последнюю дырочку. Я ведь нехочу этого. И это стоит во мне колом, и кол этот держит меня на месте... И вот, ты, они. вы...вас так много, я так вас люблю.. люблю ухмылку, задумчивость. Мне в голову врезался трамвай с зоопаром, парад уродов зашагал по улице, я откровенно замерзаю, дожевывая какуюто дрянь из пакета. Иду, и голова моя, пустая как ситар, звенит постояной струной и из горла выходят какието звуки, похожие на бульканье воды в кастрюле. Я расправила бы трахеи, чтобы пропеть оду, но что ее петь, когда через 10, 20 лет, смог, канцерогены, сальмонеллы и палочки коха сделают свое обыденное дело, и останутся лишь те почеркушки, которые я рисую, захлебываясь слюнями от восторга.