Во вступлении автор дает довольно пространственную характеристику петровской эпохи и предшествующей ей эпох.
Травников сразу указывает на то, что в концеXVII - начале XVIII, происходили глобальные перемены в общественно-политической, экономической, культурной жизни России. петровские реформы не просто изменили государственный строй и законы, но и сознание рядовых граждан, на смену средневековым религиозным концепциям пришли просветительские философские идеи, поставившие в центр мироздания не бога, а человека. В связи с этим, колоссальное значение в новой культуре стали приобретать литература и искусство в целом.
Травников указывает на то, что именно в путевых записках писателей-путешественников петровского времени можно увидеть особенности эстетического мировоззрения той эпохи, выявить характерные пути науки о прекрасном, особенности борьбы традиционного с новаторским. Тут же он отмечает, что литература петровского и допетровского времени не знала термина эстетика, ведь эстетика в средневековье являлась составной частью универсальной теологии, и потом, каждая часть человеческой жизни была эстетизирована и вне контекста эстетики просто не воспринималась. Схема эстетического познания в эту эпоху выражалась формулой «бог-прекрасное, прекрасное-бог». И эстетика в России начала формироваться в концеXVII - начале XVIII, причем особенностью этого процесса было то, что оно было связано не с талантливыми трудами ученых, а с коллективным творчеством.
Выделяют три периода в истории русской эстетической мысли. Первый (XI-XV век) характеризуется господством религиозности, эстетическая входит в разряд теологического. Второй период (XVI-XVII век) связан с тем, что наивный прагматизм постепенно разрушает эту теологическую и каноническую систему мышления, тогда же появляются первые теоретические работы: работы Иосифа Владимирова, Симона Ушакова, протопопа Аввакума. Третий этап (конец XVII – начало XVIII века) это господство эстетики барокко, причем к этому этапу, как пишет Травников, нужно подходить как к начальному этапу, потому что эстетика начинает освобождаться от религиозно-догматических взглядов. Причем, в эстетике этого периода боролись две противоположные тенденции: традиционолистическая (заключалась в равнении на каноны) и западническая, освобождавшая человека от религиозных крайностей. Несомненно, это все отразилось и в литературе. В XVII – начале XVIII века нравственно-эстетических представлениях русских писателей происходит переоценка эстетических идеалов, отход от канонов и традиций, расширение круга объектов поэтизации. Для сравнения, в средние века проблема художественного творчества решалась однозначно: человек творит под воздействием и для высших сил.
Травников пишет, что произведения путевой литературы петровского времени могут служить источником сведений о восприятии и толковании эстетических понятий той эпохи. Путевые записки того времени делились на светские и паломнические. Светские писатели начали отказываться от религиозной трактовки бытия, ориентируясь на нормы европейской эстетики (например, записки П.А. Толстого, князя Б.И. Куракина, Нарышкина и Шереметьева). Писатели-паломники признавали только морально-религиозные функции искусства. В путевых записках этого типа главными являлись проблемы познания сакрального, мученского, греховного. В то время как, светские писатели уделяли внимание земному бытию: богатству городов и дворцов, пышности католических храмов, церковных праздников, многолюдству и обилию товаров на ярмарках, необычности таких явлений как театр, картинная галерея, анатомический театр, маскарад, госпиталь и так далее. Все эти новые для русского человека объекты общественной жизни воспринимались как явление необычные и прекрасные. Подобный взгляд характерен для записок Толстого, Матвеева и Куракина. В связи с этим, такие категории как трагическое - комическое, прекрасное – безобразное, как важнейшие категории эстетики, легче всего прослеживаются в путевой литературе петровского времени.
ГЛАВА 1 ПРЕКРАСНОЕ И БЕЗОБРАЗНОЕ В ПУТЕВЫХ ЗАПИСКАХ ПЕТРОВСКОГО ВРЕМЕНИ
В истории эстетики категория прекрасного с самого начала имела большое значение. В средние века понятия «прекрасное», «священное», «доброе», «духовное» сближались, выступали как грани важнейшего представления о «благе».
Интересно , что авторы путевых записок петровского времени само слово «прекрасное» употребляли редко. В путевой литературе петровского времени в значении «прекрасный» могут выступать слова «красный», «красота», «красовитый», «веселоватый». Изображая прекрасное, писатели петровского времени чаще всего обращались к традиционной лексике. Важно отметить, что прекрасное в средневековье существовало лишь в контексте религиозного. Чаще всего понятие прекрасное сближалось с понятиями красота, свет и солнечное сияние. Авторы путевых записок петровского времени верны этому эстетическому канону. В сознании писателей конца XVII-начала XVIII века понятие свет, красота, солнце, христианство чаще выступают как синонимы. Интересно, что между двумя типами красоты, земной и небесной, в сознании средневекового человека существовала иерархическая связь: небесная красота признавалась абсолютной, идеальной, творящей красоту земную; красота земная могла изменяться, исчезать, убывать. Низшая ступень – это красота плотская, она материальна, временна. Душевная красота – идеал, к которому должен стремиться каждый мирянин, она включает в себя красоту плотскую, но освященную нравственною добродетелью, это одухотворенная красота. Высшая ступень прекрасного в человеке – это красота безвещественная, она связана с аскетизмом и монашеством. Так среди объектов поэтизации всегда упоминались культовые сооружения, религиозные достопримечательности, земная природа.
Сравнение с раем объектов земного прекрасного одно из самых распространенных в литературе средневековья и переходного времени. В связи с углублением процесса обмирщения литературы в паломнических хождениях конца XVII – начала XVIII века сравнение с раем появляется в описаниях чисто светских объектов, например, константинопольских улиц у Иоанна Лукьянова. Писатели конца XVII – начала XVIII века четко различали понятия идеальной и материальной красоты, уделяя главное внимание материально – прекрасному. Ведь с точки зрения средневековой эстетики, все связанное с христианской историей объявлялось абсолютно прекрасным.
Для русских писателей паломников посещение монастырей входило в обязательную программу путешествий, так как приобщало к вечно прекрасному. В путевых записках конца XVII – начала XVIII века было много объектов поэтизации, во-первых, это был храм, алтарь, проповедь, мощи, также эстетизировалась живая разговорная речь людей, которые пользовались авторитетом в церковной и людской жизни, интимное, бытовое, частное также становилось предметом эстетизации. Особое значение стали приобретать все предметы и этика погребального обряда. И если в средневековой литературе при описании всего вышеперечисленного находилось их религиозно – мистическое значение, то в путевых записках конца XVII – начала XVIII века главным часто оказывается эстетическое.
Значительная часть явлений материального мира, сопровождаемая словами красивый и производными от него, оказывалась тесно связанна с предметами быта (например, ясли Христа). Русские писатели конца XVII – начала XVIII века сделали существенный вклад в расширение чувственной области познания: прекрасное можно познать с помощью обоняния, осязания, вкуса, зрения – так стала отмечаться высокая певческая культура.
Интересно, что в путевых записках петровского времени встречаются и нетрадиционные объекты описания, которые считались ранее безобразными, а в литературе нового периода они получили оценку как явление прекрасного, например, картина ночного Стамбула (Иоанн Лукьянов), иноверческое искусство, фрески языческого храма (Толстой). Расширяются объекты поэтизации, для произведений светских писателей стало характерным подробно описывать архитектурные памятники гражданского и культового значения, произведения садового и паркового искусства, интерес к фонтанам как к сложным техническим устройствам. Причем, для выражения эстетического отношения к явлениям окружающего мира писатели петровского времени стали активно использовать цветопись.
Для эстетики переходного периода, как и для эстетики средневековья характерна тождественность категорий безобразного, низменного, ужасного и уродливого. На протяжении веков безобразное рассматривалось как антипод прекрасного, как дисгармония, асиметрия, диспропорция. Безобразное противостояло прекрасному, в форме в форме уродливого связывалось с комическим, в форме ужасного – с возвышенным, через средневековое понятие греховного контактировало с трагическим.
В эстетике христианства безобразное как бы поднималось над бытовым плавно переходя в план религиозно – символического, приобретая характер знака и символа. Безобразное – это греховное в делах и помышлениях, нарушение этических норм христианства, предательства веры отцов. В религиозном сознании проблема безобразного была тесно связана с понятием греховного. Греховность могла существовать в двух формах: как нарушение христианских заповедей и как их неисполнение. Грех всегда расценивался как следствие человеческой мыслительной деятельности. Различалось три вида грехов: грех мысли, грех слова и грех дела. Каждый верующий считал себя грешником, и это греховное начало считалось таким сильным, что человеку всегда труднее делать добро, нежели зло. Русский писатель начала XVIII века, особенно паломники, унаследовали эту традицию. В путевой литературе существовала градация греховного в зависимости от направленности греха: против самого человека (блуд, пьянство, чревоугодие), против общества (воровство, убийство), против бога (ересь, атеизм, богохульство).
В борьбе с греховным в человеке русские писатели путешественники расширили сферу безобразного, критикуя разврат, пьянство, курение, чревоугодие, особое место уделяли проблемам половых связей и извращениям, критике обилия публичных домов в Западной Европе. Критиковалась также скупость и распространение азартных игр среди духовенства. Русские путешественники восхищались системой образования в Западной Европе, но тем не менее отмечали социально опасное и аморальное поведение студенчества. Таким образом, путевые записки петровского времени отражают сложный и противоречивый процесс становления эстетики нового исторического периода, когда искусство постепенно освобождается от религиозно – символического толкования прекрасного и безобразного. Значительно расширился круг объектов поэтизации прекрасного в жизни природы и общество: красота женщины, красота любовного чувства, красота человеческих деяний и прочее. В осмыслении прекрасного и безобразного растет роль социального фактора, когда представления о красоте, добре и зле связываются не с действием сакральных сил, а с борьбой старого и нового в общественной жизни.
ГЛАВА II ТРАГИЧЕСКОЕ И КОМИЧЕСКОЕ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ПУТЕВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА
Трагическое в литературе средневековья и XVIII века существовало, но в особой форме, отличной от современной: трагическое включало в себя сразу несколько категорий и их модификаций (драматической, героическое, возвышенное). В каждом конкретном случае какая-то из составляющих категории трагического выходила на первый план, определяла основной пафос литературного произведения. Подобное восприятие и отражение мира помогало древнерусским книжникам создать сложную, многоплановую и многокрасочную картину социальной и политической жизни страны, отдельного человека. В древнерусской литературе существовало два типа понимания трагического. Первый связан с религиозным осмыслением трагического как страдания и гибели за веру. Второй – как физическая или духовная гибель сильного, волевого прекрасного, доброго в столкновении с антигуманным, грубым, угрожающим жизни отдельного человека, социальной группы, целого народа. Путешественники конца XVII – начала XVIII века не были однородны в их отношении к древнерусской традиции в изображении трагического. Писатели-паломники следовали за традиционным истолкованием трагического как мученического. Путевые записки светского характера проблему трагического затрагивали реже, воспринимая его как случайное или как результат социальных отношений.
Теологическая концепция мировой истории трагически осмысляла судьбу человечества, по ней ход развития и неизбежный фатальный конец человеческого общества предопределен высшими силами, и является осуществлением «божественного плана». Идеи провиденциализма проникнута и русская путевая литература конца XVII – начала XVIII века, особенно произведения писателей-паломников. Причем, трагическое в этот период воспринималось как мученеческое.
Путевые записки данного периода в паломнических и светских вариантах широко поэтизировали мученечество, которое выступало чаще всего в легендарном аспекте, как рассказ о страстях святых. Но важно отметить, что большой заслугой авторов путевых записок стало «демократизация трагического», показ трагических ситуаций в обыденной жизни простых людей. Трагическое стало постепенно обмирщаться, в нем стали видеть результат социальных отношений, порождающих культ насилия. Новым явлением в путевой литературе стало изображение трагического в социальной сфере, например, огромные налоги в странах Западной Европы. В путевых записках петровского времени встречается как прямое изображение трагического, так и опосредованное. В первом случае автор сам участник и свидетель события, во втором – писатель рассказывает со слов очевидцев или со слов памятника художественного слова.
В русской путевой литературе конца XVII — начала XVIII века отразился процесс становления трагического как особой эстетической категории. С одной стороны, на этот процесс оказывала мощное влияние традиция средневековой культуры; с другой стороны, процесс выработки новых эстетических воззрений был связан с демократизацией и обмирщением литературы на пороге нового времени. Трагическое в изображении писателей петровского периода начинает освобождаться от религиозно-догматического толкования. У авторов путевых записок появляется интерес к трагическому в социальной сфере жизни. В отличие от средневековой литературы становится возможным совмещение трагического и комического планов в изображении одного жизненного явления.
Что касается комического, то в литературе и искусстве данного периода оно чаще воспринималось как антипод трагического и возвышенного.
К объективным причинам появления комического в произведениях путевой литературы конца XVII первой четверти XVIII века следует отнести ожесточенную политическую борьбу, столкновение старых средневековых традиций с новыми просветительскими взглядами на мир и человека. Борьба старого и нового в политике, быту, культуре велась и посредством смеха, осмеяния отжившего, уходящего в прошлое. Развитию комического способствовала сложность религиозной жизни в стране в связи с церковным расколом во второй половине XVII века. Как старообрядцы, так и представители официальной церкви вели борьбу в литературе прежде всего с помощью сатиры. Третьей причиной широкого использования смеха была борьба внутри самой старообрядческой церкви, расколовшейся в конце XVII — начале XVIII века на ряд враждующих группировок, активно обращавшихся к комическому во «внутрисемейных» спорах.
Уникальным материалом, для изучения комического служат путевые записки Лукьянова, здесь мы встречаем все оттенки человеческих чувств, от иронии – злости, иронии – досада, иронии – намека, до презрительно – пренебрежительного типа иронии и сатиры.
Поэтика комического в «Хождении» Иоанна Лукьянова строго продуманная система, каждый компонент которой выполняет определенную функцию, поясняет и конкретизирует мысль автора, доносит до читателя тончайшие ньюансы смысла. Широко используя категорию комического, писатель выступает как новатор, открывающий широкие перспективы для трансформации средневекового жанра паломнического хождения в жанр путешествия нового времени.
Таким образом, на материале изучения комического в произведениях путевой литературы петровского времени можно проследить, как происходит формирование индивидуально-авторского начала в художественном творчестве, как протекают процессы обмирщения и демократизации всех сфер искусства, а само понятие комического усложняется и дифференцируется, вступает во взаимодействие с трагическим, что сближает литературу с «правдой жизни».