...не возбранял сердцу моему никакого веселья,
потому что сердце мое радовалось во всех трудах моих,
и это было моею долею от всех трудов моих. Еккл 2:10
Радость его была от свершения его дел. Радовался плеску воды в прорытых каналах и блеянию овец на склонах гор. Цветению садов, взращенных на пустырях, и ладным домикам, поставленным в долинах. И это было моею долею от всех трудов моих.. Бескорыстная радость осуществлению чистых желаний. Так ведь и она предмет наблюдения и оценки, как пузырьки газа при химической реакции... Тут все сложно... Идет эксперимент...
Злые дела, корыстолюбивые желания, вычурные чувства не рассматриваются Екклесиастом. Они — суета.
...и предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем. Еккл 1:13
(Следовательно, занятие это — дано, потребность эта присуща человеческой натуре.)
А не есть ли это истинно человеческий путь проникновения в высшую нравственность? И Екклесиасту тут с первого порыва его духа предстала истина, которая в том и заключена, что Закон дан, а каждый должен в муках переоткрыть его для себя — в муках потому, что это — тяжелое занятие, — и тогда он наполняется неповторимо-личностным содержанием. Иначе он — буква, параграф, устав, которым пичкают школьников.
И не здесь ли кроется разгадка вековечного разрыва между жизнью и нравственностью: живая жизнь полна приключений, крови, интриг, ликования, горя, а свод моральных правил, из этого жгучего месива выводимый, прост. Не убий, не укради, не пожелай...