И чтобы тебе не бывало грустно,

 когда на небе висит луна,

 мне хотелось слепить для тебя,

 голубого слона…

 Эти строчки въелись в мои представления о высоких чувствах как это бывает с тупыми детскими суевериями и предрассудками, о чём то, пока ещё не понятном, но неизменно загадочными и притягивающими любопытство. Долго прощаться смысла не было, да и поезд отбывал с минуты на минуту, так что, пришлось обойтись вежливым, нежным и в то же время по последнему прощально холодным и учтиво вежливым, как это показывают в мексиканских сериалах поцелуем не в губы а в щёку, всё было внутри, в глазах, в душе, в мимолётных жестах, в пустых, на первый взгляд словах… расставаться было как всегда тяжело, тяжелее даже наверное чем осознавать то, что любимый тобой человек умер… расставание навсегда, это своеобразная смерть одного человека, для другого, когда прощаясь, ты знаешь, сам не понимая откуда тот факт, что вы уже больше никогда не увидитесь. В последнем взгляде есть то убийственно жёсткое ощущение действительно ПОСЛЕДНЕГО взгляда умирающего человека. стоить только захотеть, но позволить себе дать слабинку, значит уже возможно никогда больше не решиться на это, и остаться в своём городе навсегда.

   Поезд тронулся, я зашёл в своё купе и сел не у окна, суеверно полагая что ещё один жалостливый прощальный взгляд, и сердце разорвётся, наполнив грудную клетку обжигающе солёными слезами последней встречи. от столь сильного напряжения и опустошённости в то же время, мне ничего не оставалось как пристально глядя в одну, случайно выбранную точку уйти в себя и по возможности, как можно дольше оставаться в состоянии полной пустоты душевной и обездвиженности физической. Но стоило только зайти в купе проводнице, и с наглым видом Дяди Стёпы милицЫонера потребовать билеты, а вместе с ними и занавесочки, вазочку и скатерть, которые видимо для престижа вагона «люкс» класса стояли в каждом купе, моя «идиллия» сразу спала на нет, но в то же время и прошло удивительно пофигистическое настроение опустошённости, на смену которому пришли мысли вполне в моём духе

-а сколько времени, если не секрет ?- сказал я. Поняв наконец что я задремал.

-почти двенадцать, можно ваш билетик, желательно с паспортом… - чуть улыбнувшись, сказала проводница. Я достал из бокового кармана дорожной сумки, к стати на роль коей она с трудом могла претендовать из за своих мелких, в рамках конечно портативных шифоньеров начинающих «путешественников», размеров, и подал ей пакетик с документами и билетом. Сверив все данные и удосужившись узнать будет ли кто-нибудь брать постельное бельё, проводница вышла из купе. Только сейчас до меня дошло, что я всё же не в пустыне провёл последние три часа жизни, и решил таки поздороваться со своими соседями, извинившись за своё поведение при первой нашей встрече.

Свет в вагоне теперь был явно ярче чем тогда, когда мы ещё только садились, и я смог наконец то разглядеть своих соседей на ближайшие два дня. На одном сиденье со мной сидела женщина, лет сорока с виду, хотя мне было довольно трудно с полной уверенностью  сказать, так как возраст женщин, не то чтобы меня совсем не волновал, просто я обычно успокаивался, установив для себя пределы от нуля до десяти, от десяти до пятнадцати, от пятнадцати до двадцати, от двадцати до тридцати, и как это ни странно от тридцати и до ста…

Напротив меня сидел молодой человек, лет двадцати, благо уж в возрасте мужчины я разбираюсь немного получше… я протянул ему руку, сказав что меня зовут Лекс, он ответил что его имя Макс, и что он едет с самого Владивостока и уже, успел таки познакомиться с леди, сидящей рядом со мной сказал что её зовут Мария Сергеевна, и что она из Челябинска да и к тому же не очень разговорчивая… Мария Сергеевна ненадолго отвлеклась от своей книги, и, вежливо мне улыбнувшись, сказав при этом  «очень приятно» вновь погрузилась в «увлекательный мир женских детективов», по видимому пера Александры Марининой…

Мой сосед полез в свою сумку и извлёк оттуда пачку сигарет, вежливо предложил мне покурить с ним в тамбуре. Я не курю, но от возможности проветриться не отказался, за окном уже давно была ночь, мы как раз подъезжали к станции Инзер, я предложил выйти, предварительно осведомившись у проводницы о времени стоянки поезда. Макс не отказался подышать свежим июльским воздухом уральских гор, я  с детства обожал эти места, особенно непролазные хвойные леса, которые были только на перевале и больше нигде на равнине. В лицо ударил влажный воздух, судя по приличным лужам на перроне, здесь недавно прошёл как минимум приличный дождик. С деревьев капали редкие крупные капли, сильный, свежий запах хвои ласкал лёгкие, казалось, что воздух можно есть ложкой как пену молочного коктейля с мятой, лёгкую, невесомою, но в то же время безразмерно свежую и дарящую ощущение лёгкости если и не всего тела, то, как минимум рта и интересную лёгкость ощущений и восприятия окружающего. В пугающих меня темпах, я живенько захмелел от пьянящего чистотой воздуха и стоял почти, не шевелясь, лишь озираясь по сторонам, почти пять минут. Железнодорожные пути разделяли посёлок-станцию и крутой склон горы с виднеющейся далеко внизу тёмной полоской Инзера, напившегося дождевой водой и скалившегося белыми, хищными разводами бурлящих волн, ударяющихся об отполированные стихией, мокрые камни, в которых отражалась яркая полная луна. На другом берегу резко возвышалась гора, редко поросшая вековыми соснами и отчётливо виднеющемся тёмным провалом большой пещеры или грота, что невозможно было сказать точно. Засмотревшись на эту красоту я не заметил как сзади подошёл Макс и сказал что поезд уже отправляется. Я, в какой уже раз за свою жизнь, очарованный красотой уральских гор, осторожно сделал шаг назад, желая как можно дольше созерцать эту великолепную картину, похожую на мой вкус на иллюстрацию к фильму ужасов о Дракуле, только силуэтов замка на вершине горы не хватало для полной убедительности… увлёкшись разглядыванием панорамы я оступился и сам того не понимая как, оказался в объятиях Макса, что то, пробурчав себе под нос, он помог мне твёрдо встать на ноги, и продолжить дальнейший путь без его помощи. До меня, наконец, начало доходить, что я простоял в оцепенении никак не меньше получаса, отведённого на стоянку поезда, начинал капать мелкий тёплый дождик, мои волосы уже успели изрядно подмокнуть, но это для меня только к лучшему, своего рода ритуал, в который я уверовал с раннего детства, что «небесная» вода, в отличии от её земной родственницы имеет свойство смывать все неприятные аспекты человеческого бытия, особенно тогда, когда это так необходимо. Мне показалось или в тот самый миг и вправду что-то старое, измученное и уже безразличное, но грызущее реальность существо, умерло и, как феникс из пепла возродилось, но уже новое, опустошённое и готовое к новой жизни, на пороге которой я пребывал с того самого момента, как я купил билет на поезд.

Мир, крушение которого происходило на моих глазах ровно четыре часа назад вновь начинал собираться, но по таким мелким крупицам, что надежны на быстрое исцеление рассудка я не испытывал, но меня радовал сам факт пережитого и осознание того, что этого больше не повторится, по крайней мере, я буду в состоянии не допустить этого.

Засев, наконец, в свою купешку, я спросил у Макса, не желает ли он испить чайку, или чего покрепче за знакомство, благо спать ни я, ни он, судя по его бодрому виду, не собирались. Макс предложил прогуляться до вагона-ресторана, коим по моему разумению именовался второй с начала вагон с симпатичными синенькими бархатными занавесочками и одноимённой надписью. Нам предстояло пройти пять вагонов полуспяще-полусонных людей, чья судьба распорядилась слиться с нашими во мнении о глобальном перемещении в пространстве, благо, больше нас ничто не связывало. Тихо прошагав через это сонное царство мы оказались в вагоне, гордое название которого и суровая реальность состояния вещей, давно не друживших друг с другом, а в последние полгода и вовсе в хлам рассорившимися настигла нас ещё с самого входа в вагон, строгой предупредительной табличкой, по замыслу создателей которой она должна была считаться датой выхода в свет этого шедевра локомотивостроения, с надписью 1965 год.

Возраст вагона-бабушки, как я его окрестил про себя, после осмысления сути информационно-убивательной таблички, внушал лёгкое, если не сказать большего, недоверие к надёжности сего транспортного средства. Пройдя немного густого, дымного, с тусклым светом, туннеля, и чуть не впечатавшись лбом в неработающую лампу, мы оказались у небольшого окошечка, по идее именуемого Баром, я взял меню и стал внимательно изучать криворукие литературные труды, судя по видимому не в меру образованной официантки, приправленные изрядной долей органических остатков пищи и напитков. Макс последовал моему примеру, сказав при этом что-то вроде «слава богам у них здесь аж курить можно, ну чем не райский уголок…» приправив сие высказывание полной иронии, укоризненной ухмылкой.  К стати говоря, уселись мы подальше от «Бара» и парочки, сидевшей недалеко от него, которые до нашего прихода были единственными посетителями сей богадельни, Макс сразу закурил, я же увлёкшись дешифрацией меню не заметил как к нам подкралась Официантка, с большой буквы, иначе описать эту особу возможности не представляется, на моей памяти, обычно впечатлительной до колоритных образов, такая фигура ассоциировалась  с тётенькой, продающей беляши чёрт знает из кого, на трамвайной  остановку возле цирка, столь разжиревшей, видимо не от хорошей жизни особы я больше нигде не видал, совпадение же заключалось в том, что обе дамы были так или иначе причастны к общепиту… я нервно поёжился и заказал себе пиво, выбирать было не из чего, так что пришлось довольствоваться ПИТом «Экспортным». Макс же заказал себе кофе с коньяком, мотивировав свой выбор нежеланием клевать носом в моём присутствии, упомянув при этом, что он не так воспитан чтобы себе это позволить. Я воспринял это высказывание, видимо не так, как предполагалось, и засмущался про себя подумав что я, якобы отнимаю его драгоценное время. Увидев на моём лице смущение. и живо сообразив в чём его причина Макс поспешил меня разубедить в моих выводах, что у него прекрасно получилось. Когда нам принесли заказ, он пересел на мою сторону, объяснившись что с той стороны дует с окна, и может продуть, а больное горло в дороге никому не нужно, даже ему… потушив сигарету, и сделав небольшой глоток своего коньячно-кофейного напитка, я же предпочитал более простое наименование сего напитка «бодяга»,она и в поезде, как говорится… Макс наконец начал со мной некое подобие диалога, на что я впрочем уже не надеялся, так как раскрутить его на короткие обрывистые, но не лишённые своеобразного шарма фразы, удавалось с большим трудом. На радостях, Я отхлебнул от своей кружки наверное одну треть, пиво не преминуло ударить в голову и лёгким хмелем прожурчав по всему телу, разлилось8 приятным теплом. Я даже пропустил начало его непродолжительного монолога, упрекая себя в содеянном я переспросил его, покосившись на кружку, Макс прекрасно меня понял и ещё раз сказал что ему интересно откуда и куда я еду, на вопрос откуда у него имелось одно соображение, извлечённое из знания о месте моей посадки, но ему интересно выслушать мою версию сего факта. Он хмыкнул и отпив ещё один глоточек из кружки приготовился меня слушать. Я не возражал против такого начала и вкратце изложил ему, что еду из Магнитки, пока в столицу, а там посмотрим, может и за границу куда махну. Он же в свою очередь, не дожидаясь внятно сформулированного вопроса в его адрес поведал мне что он сам родом из Москвы, и ездил в Владивосток к другу, откуда в данный момент и возвращается «обратно в люди» как он выразился, звучало это так, как будто он ездил на каникулы к бабушке в деревню, как минимум на северный полюс… я почувствовал себя деревенщиной, меня вообще редко кому удаётся смутить вещами такого рода, но мне почему то стало обидно за родину, если уж сами Русские считают что дальше Московской области снег, полярная ночь и белые медведи в лаптях водку хлещут, то что тогда сетовать на необразованных и вообще обиженных матушкой природой, оказавшейся безмерной стервой, Американцев и иже с ними… я не преминул прочитать ему познавательную лекцию на примере родной Магнитки о том, что на таких городах-героях и держится Россия, что именно провинции кормят всех столичных, зажравшихся и зазнавшихся буржуев, и что если бы не мы, то сидели бы вы щас в избушках на курьих ножках и грызли бы локти от нечего покушать. Макс отреагировал на сие заявление весьма спокойно, видимо приняв всё как есть и резко перевёл тему на более мирную и не грозившую перерасти в спор.

-а ты когда-нибудь был в Москве? - спросил он с выражением нашего школьного географа перед его фирменным рассказом о том где он яко бы бывал…

- да, пару раз… - ответствовал Я.

- и как давно? У тебя там случайно родственников нет?

- нет, раньше жила бабушка, к стати, я отчасти еду за её наследством, как бы вульгарно это не звучало, но это и есть одна из целей моей поездки, только у меня билет в один конец, я знаю что обратно пути уже нет, знаю и всё тут. – сказал я, и сделал приличный глоток из своей кружки.

-ясно теперь, ато у меня в голове не укладывается как так можно, просто взять и уехать навсегда, не зная куда, и вообще слишком легкомысленным ты вроде не кажешься, а заявляешь такие вещи, что можно подумать у тебя стописят ангелов-покровителей.

- чёт его знает, сколько у меня ангелов, не считал их особо то…- не думая ответил я. – а может и все двести, кто меня знает…

- нет, двести это ты конечно загнул – тоном компитентно-авторитетного агента этих самых гипотетических ангелов ответствовал мой собеседник. – двести это привилегия не простых смертных… скорее уж наоборот, и то даже не бессмертных, а не живых…

Его странные рассуждения подействовали на меня вполне интересным образом, и я почувствовал, почему-то, какую то подозрительную искренность и честность этого удивительного существа… Макс задумчиво выводил на запотевшем оконном стекле какие то знаки, не то буквы, не то просто так, каракули, но одна из закорючек смутно напомнила мне очертания анкха, но я тут же отмахнулся от этой мысли, и сделав ещё пару глотков пива продолжил нашу беседу.

- интересно знать, в каком районе Москвы вы проживаете, если не секрет конечно, я сам столицу не очень хорошо знаю, в метро пожалуй не заблужусь, да и центр тоже пожалуй помню нормально, а вот остальное… смутное представление конечно есть, но всё же…

- я живу в Тушино, недалеко от аэродрома к стати, станция метро тоже Тушино…

- не помню точно, но по моему станция метро Пушкинская находится на одной ветке с вашей…

- да, так оно и есть, а что?

- просто недалеко от неё у моей бабушки и была квартира… точнее дом… считалось что он весь её, только зачем ей он нужен, весь-то, вот она и сдавала его жильцам за умеренную плату, в центре столицы это пожалуй было самое дешёвое жильё, но его санитарное состояние… я был там, когда мне было десять лет, и тогда уже капало с потолка и пол в коридоре провалился, его тогда, помнится, наспех заделали досками, так и не стали утруждать себя капитальным ремонтом, да и денег не было, а дом моя бабуля получила в наследство от отца, он у неё кажется ещё при дворе служил, да видимо хорошо потом следы замёл, что даже при советской власти удалось ему сохранить всё имущество, да и приумножать каким то чудом удавалось, а вот мать моя не догадываясь обо всей прелести обстоятельств взяла, да и уехала в своё время на тогда ещё «Великую Коммунистическую Стройку» она же Магнитостроем звалась, великие были времена, люди были не те, легки на подъём, позже она часто любила рассказывать как тогда было интересно жить, но это нисколько не означало что жить было легко, тогда везде была опасность, коммунисты…- Макс вежливо прервал меня и осведомился не желаю ли я заказать ещё одну кружку пива, он сказал что и сам бы уже не отказался от пива, и сделав заказ посмотрел на меня.

Я так увлёкся рассказом, что не заметил как допил пиво, осознав сей прискорбный факт я тоже сделал заказ и вопросительно посмотрел на Макса.

- ну что же ты ждешь? Продолжай, мне очень интересно! – с восхищением сказал он, я люблю слушать жизненные истории, а такие… это просто невероятная удача! – он говорил так, что мне показалось, что это его основное занятие, меня это даже заинтриговало, и я продолжил:

- так вот, потом она встретила моего отца и, в общем результат их совместных стараний ты сейчас созерцаешь. – сказал я, уже со смешливыми нотками в голосе.

- ну а дальше? – умоляюще спросил мой собеседник.

- а дальше моя не в меру «интересная» молодость, и вот, неделю назад, это я так, вкратце излагаю… мне пришло письмо о том что моя любимая бабуля, которую я и видел то всего один раз, ито в детстве, скоропостижно скончалась, а я оказывается единственный её наследник…

- а как же твоя мать?

- ну…я же говорю, что я один остался…

- а, извини если что не так…

- да ничего, я привык, и вообще никогда не одобрял я такую реакцию… типа извини, больная тема и всё такое… что есть, то и будем есть.. как говорил мой дедуся.. этот уже по отцовской линии…

- да генеалогическое древо твоей семьи впечатляет… - ухмыльнулся Макс, ничуть не смутившись моему замечанию. И вообще, эта беседа уже скорее походила на дружеский трёп, было такое ощущение, что знакомы мы уже довольно давно…

тут меня посетили интересные мысли личного, так сказать характера, пиво я пил уже полчаса к ряду, а с тех пор как я сел на поезд, я ни разу не побывал в уборной…

- ой, пиво такая текучая жидкость, что лучше уж дать ей разом утечь из организма, и не ждать пока оно само найдёт выход из этого, с позволения сказать положения икс… - вежливо сказал я и уверено пошёл в местную разновидность уборной… шарм которой мне предстояло оценить по полной программе…

вернувшись за столик, я первым делом извинился за своё поведение, интеллигентное воспитание давало о себе знать…

- да ну что ты, с кем не бывает – иронически хмыкнув, сказал Макс.

- ну а ты, мою историю ты знаешь, а вот твою… я лично просто сгораю от желания узнать…- я сделал умоляюще-страдальческое лицо святомученика никак не меньше Сергия Радонежского, и приготовился слушать…