Зимний анабиоз резко и болезнено оборвался дешевым мисиионерским выпадом на калени . Чувство двух чудесных бритв стало перераждатса в новую цепь . Я постояно на них дышал,первая - чудесная и непонятная бритва снов всегда у спевала задавать вопросы . Вторая бритва боли - заставляла просыпатса. Город который меня опять принял и вывернул стал похож на камеру - кунс камеру выровненых уродов, и обточеных бревен.
Генетальный голод погнал стадостаиную рефлексию человечества под нежные лучи теплого чистого весенего солнца. И только подстолом моим , бумажки, измазаные кровью и чернилами , спокоино говорили мне что сезон мысли уже не такой как все остальные
отвращеное остопизденение стало хватать меня за кишки напоминая мне о бесконечной моей привычки к одиночеству и пиздастрадльству.
Набухший язык разворачиваясь по прежнему здороваетса и скемто говорит.
Вторая бритва стала падать под мои ноги.