Я вышел из её подъезда и быстрыми шагами направился до близлежащей остановки, где никого не оказалось. Неподалеку стоял лоток с арбузами. Я купил, как обещал отцу, большой арбуз у дорожных кавказцев, которые, бездействуя, сидели в "пятерке" и тупо курили сигареты. Я поднял в пакете 10-ти килограммовый арбуз и стал ловить попутку. В течение двух-трех минут подле меня, к удивлению, остановилась иномарка.

- До Никулинской. За полтинник... – живо проговорил я, не рассмотрев в темноте шофера.
- Садитесь, - прозвучал мягкий и ровный голос.

Я сделал вид, что мне это безумно льстит, и поставил пакет в ноги, умещаясь на переднем сидении. Машина тронулась.

- Кому арбуз, наверняка девушке? - последовала неожиданная фраза все тем же мягким мужским голосом.
- Да нет, я от девушки, а арбуз домой вот везу.

Я повернул голову и увидел молодого человека лет двадцати пяти-тридцати лет с жидкой бородой и в ровно ухоженном костюмчике, который так мягко, словно говорил, крутил руль и нажимал на педаль газа. Он курил трубку с приторным табаком. Я удивился не только его обличью, так как редко встретишь таких людей в такой весьма поздний час, но и ещё, что со мной заговорили. В автомобиле был легкий беспорядок, да стекла были увешаны маленькими иконками, которые, по-видимому, спасали его в дороге. Поначалу мне показалось, что он священнослужитель, возвращающийся к себе домой после утомительной литургии или очередного таинства. Хотя не мне гадать. Однако единственное о чем я могу ведать, это то, что во время разговора, хоть и не длительного, мы сыскали общий язык. В течение всей поездки до моего дома мы с ним славно беседовали по поводу семейной жизни, по поводу взаимоотношений, по поводу жизни других людей и многом-многом другом, что предоставило нам, по крайней мере, мне, мимолетное удовольствие.

Люблю я разговаривать с интеллигентными людьми. Мне это поднимает и закрепляет дух, придавая мне уверенности моему внутреннему Я.