Крайне занимательно смотреть на человека в перекрестии прицела. Видимо, это какая-то особенность оптики, ты видишь не только его самого, но и его будущее, в вариациях.
Стоит выдохнуть, и небольшой бетонный или асфальтовый буранчик взовьется чуть левее или правее его головы. Лицо его побелеет, вокруг закружатся листопадом монотонно-черные костюмы охраны. Он схватится за телефон, начнет звонить жене детям, возможно матери. Потом помчится домой…
Стоит просто убрать пальцы с курка, и увидишь, как он, спустя тридцать минут, выйдет из зеркальных дверей ресторана, под предводительством охраны сядет в бронированный джип. Вращая голубыми огнями мигалки, отправится в какой-нибудь дорогой клуб, где все лица примелькались на голубых экранах, но на имена не обращают никакого внимания. Закажет что-нибудь поесть, спустится в туалет, где с отполированной до блеска полочки вдохнет кристально-белую дорожку волшебного порошка. Спустя несколько часов, снимет себе девушку, одетую в дорогих бутиках, с пустым взглядом и в меру изящной фигурой. Отель. Она не испытает ни капли удовольствия или счастья от пыхтящей над ней жирной и потной тушей, думая лишь о том, сколько денег ей дадут «на такси» и когда же он наконец кончит. Он приедет домой часов в шесть утра, ссылая своей жене, развод с которой просто не может соответствовать его имиджу добропорядочного семьянин, на неотложные дела. Заснет уже после рассвета, когда отпустить кокаин….
Но рука не дрогнет, я давно научился следить за своим дыханием. В промежуток между, кажущимися такими редкими, ударами сердца, я надавлю на курок, прижатая к скуле винтовка чуть шелохнется, изрыгая из чрева гильзы плевок свинца. Его лицо в тот-же миг лопнет багрово-алым. Охрана выхватит из скрытых под пиджаками кобур оружие, начнет оглядывать крыши и окна высоток. Поздно.
Неделю спустя его жена, одетая в дорогое, изящное, и лишь после этого траурное платье будет капать в глаза солоноватую жидкость, что бы пустить перед камерами эффектную слезу из воспаленных, якобы от рыданий, глаз. Где будет смеяться, когда очередной молодой любовник будет стягивать с нее порванное ласками платье.
А спустя неделю, багрово алыми красками окрасится и мое лицо, а в криминальных сводках мелькнет сообщение об открытии, уже бесполезного дела, по факту убийства, по все видимости связанного с таким-то мотивами… На моих похоронах плакать будет некому, потому что тело мое не обнаружат в морге, а я снова буду сидеть и смотреть в перекрестие прицела, это очень занимательно. Интересно, все же, что с этой оптикой?