что то волнующее?))

ВВЕДЕНИЕ

Глава 8 Уголовного кодекса Российской Федерации посвящена обстоятельствам, исключающим преступность деяния, то есть таким обстоятельствам, при которых причинение вреда охраняемым уголовным законом отношениям признается правомерным. Первым из них законодатель назвал необходимую оборону. Данный институт закреплен в уголовном праве практически всех государств мира, хотя именуется различно: собственно «необходимая оборона» – в России и других странах СНГ, а также в Австрии и Албании; почти во всех романоязычных странах принят термин «правомерная оборона» (legetime defense). Его используют в УК Бельгии, Бразилии, Италии, Кубы. В странах общего английского права этот институт обозначается как «самозащита» (Австралия) или как «частная оборона» (private defense) – в Индии.
Внимание к этому институту не случайно: именно законодательное его закрепление в совокупности с возможностью его реального применения, а также отсутствие в дальнейшем уголовной ответственности отображает отношение в обществе и государстве к правам личности и гарантиям их защиты. Как отмечается во многих научных исследованиях, несмотря на закрепление этого института в уголовном законодательстве, даже хорошо разработанного с точки зрения юридической техники, далеко не всегда на практике можно наблюдать его применение, которое было бы адекватно духу и букве закона. Задача еще более усложняется, если возникают проблемы с пониманием и правильным прочтением норм вследствие неграмотности его изложения законодателем, а именно: неоднозначности, недостаточности и неточности раскрытия данного института.
Праву необходимой обороны посвящены множество научных трудов и исследований, очевидно повышенное внимание к регламентации и применению института необходимой обороны. Можно назвать различные причины этого, и, в первую очередь, – неудовлетворенность самого законодателя решением этой проблемы в уголовном законе. Названной активности есть и другое, более глубинное объяснение – это сохраняющаяся ситуация с отсутствием надежных правовых гарантий реализации естественного по происхождению права необходимой обороны. Но, не смотря на свою естественную природу, такое право становится действенным лишь тогда, когда, во-первых, получает форму законодательного выражения прав человека во внутригосударственных отношениях, а, во-вторых, сопровождается законодательно признанными гарантиями полноценной реализации.
Именно в связи с тем, что этот институт имеет столь важное значение для государства, которое претендует называться правовым, мне представляется интересным его детальное изучение: рассмотрение истории развития, основных положений, сравнение с аналогичными институтами, существующими в других странах и составление определенных выводов на этой основе.

I. Становление и развитие института необходимой обороны


Вопрос об обосновании права необходимой обороны издавна привлекал к себе внимание философов и юристов. В разные эпохи, в различных государствах необходимая оборона определялась не одинаково: по-разному очерчивались ее границы, условия правомерности. Изучение этого института в историческом развитии позволяет не только более глубоко понять его суть, но также и увидеть отношение в данную эпоху и в данном государстве к личности, к гарантиям ее защиты. Данный институт развивался и видоизменялся в зависимости от целого ряда условий, диктуемых существовавшим в разные времена уровнем общественного развития.
Данный вид обстоятельства, исключающего преступность деяния, известен еще законам Ману (1200-200 гг. до н.э.).
Римское право смотрело на необходимую оборону как на нечто естественно вытекающее из положения человека в обществе, как на то, что само собой разумеется. Если лицо действовало против незаконных посягательств, то римским юристам для признания необходимой обороны достаточно было убедиться, что со стороны потерпевшего было незаконное действие и, что тот, кто защищался, поступал как здравомыслящий и честный человек. Наступившие последствия, какими бы они ни были, не ставились ему в вину.
В Римском законодательстве XII таблиц также разрешалось убийство ночного вора. Кроме того, можно было убить вора, совершившего кражу днем и оказавшего вооруженное сопротивление при поимке. Таким образом, уголовное право Древнего Рима твердо стояло на позициях защиты частной собственности. Очень яркую характеристику понятия необходимой обороны дал и развил выдающийся оратор Древнего Рима Марк Туллий Цицерон: «Бывают случаи, и эти случаи не редки, когда человек имеет право жизни над себе подобным. И если это право справедливо, если оно когда-либо является необходимостью, то это в том случае, когда приходится силу отражать силою. Неужели смерть, которая поражает разбойника, убийцу, может считаться несправедливою?». Римские юристы руководствовались высказанными в этой речи принципами и считали действия совершенными в состоянии необходимой обороны при наличии двух главных условий: несправедливости нападения и неизбежности опасности.
Во времена средневековья вводятся ограничения на применение необходимой обороны. Условия правомерности действий обороняющегося обрастают многочисленными формальностями, в связи с чем само применение необходимой обороны подчас становится практически невозможным. К действиям обороняющегося лица предъявлялись такие нелепые требования, как бегство от нападающего, крик и взывание о помощи, невозвратимость отнимаемого предмета, и.т.д. Наиболее серьезными ограничениями в этом отношении считалось английское и испанское право XIII века. Первое требовало от обороняющегося, чтобы он действовал только тогда, когда нельзя было спастись бегством, чтобы обороняющийся был побуждаем страхом, и чтобы страх был настолько велик, что он действовал и на человека с твердым характером. Испанское право признавало оборону необходимой, если обороняющийся не имел другого, более легкого способа для достижения цели защиты, если невозможно было прибегнуть к помощи других лиц и если обороняющийся предварительно призывал других на помощь криком. Здесь видна тесная связь с тем, что само понятие ценности человеческой жизни и его неотчуждаемых прав в средневековье практически отсутствовало. Ведь бремя доказывания того, что лицо было побуждаемо страхом и что он был велик, учитывая форму судопроизводства того времени, конечно же, ложилось на обороняющегося. Таким образом, государство фактически не оставляло лицу возможности защитить законные интересы.
В отечественном праве, наряду с первыми попытками ограничения и регулирования мести, встречаются и первые упоминания о необходимой обороне. Так, в Русской Правде и в Договоре Олега с греками необходимая оборона допускалась в отношении как имущества, так и личности. Положения Русской Правды дозволяли убить вора, пойманного на месте преступления.
А.Ф. Кони в своей работе «О праве необходимой обороны» указывает, что «во все периоды нашего законодательства, как древнего, так и нового, существовало понятие о необходимой обороне, и можно ясно видеть, что это право развивалось постепенно и последовательно».
Несколько положений о необходимой обороне имелось в Соборном уложении 1649 года, которое признавало неприкосновенность жилища и позволяло защиту его всеми доступными способами. Убийство при защите жилища не признавалось преступлением, так как обороняющийся действовал по необходимости. Не наказывалось по Уложению 1649 года и причинение вреда здоровью при обстоятельствах, когда потерпевший сам спровоцировал нападение. Также Уложение позволяло оборонять не только свои права, но и права посторонних лиц. Таким образом, данный источник придавал регламентации необходимой обороны достаточно большое внимание, не употребляя в то же время самого термина «необходимая оборона».
Представляется, что понимание законодателем права необходимой обороны все же не всегда развивалось последовательно, в одном направлении, как это видел А.Ф. Кони. Скорее, это развитие можно охарактеризовать как скачкообразное, неустойчивое, зависящее во многом от господствующего социально-политического строя, от курса, проводимого правящими слоями, а в конечном счете – от лица, стоящего во главе государства. Наглядным примером здесь является Воинский Устав Петра Великого 1715 года, отличавшийся наличием особо жестких требований к правомерности необходимой обороны. Закон фактически предписывал обороняющемуся сначала использовать все возможности для избежания обороны путем уступки или бегства, а лишь затем, при невозможности избежать нападения и наличия смертельной опасности, защищаться. Достаточно сравнить положения Соборного уложения и Устава, чтобы увидеть, что в регламентации необходимой обороны принятие Устава было огромным шагом назад.
Еще более строго к регулированию этого института подошел Морской Устав 1720 года, который отличался суровыми постановлениями, поскольку Петр I придавал исключительное значение флоту в жизни государства. Например, Морской Устав содержал следующее положение: «Ежели кто регулы нужного оборонения преступит, то уже не яко оборонитель, но яко преступник судим да будет, по рассмотрению воинскаго суда, смертью, или каторжной работой, или иным чем наказан будет».
Н.С. Таганцев отмечает, что воззрения петровского законодательства не привились в русском праве. Уложение 1845 года возвратилось в своих постановлениях об обороне к системе старого русского права: предусматривалось, что деяние не является преступным, если совершено против незаконного посягательства на личные или имущественные блага самого защищающегося или другого лица.
В советский период развития уголовного законодательства впервые определение необходимой обороны было дано в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 года. Правомерной признавалась такая оборона, при которой лицо защищалось от насилия над своей личностью и над личностью других граждан. В статье 19 УК РСФСР 1922 года понятие необходимой обороны было несколько расширено: необходимая оборона признавалась правомерной при защите не только личности, но и прав обороняющегося лица, а также других граждан. Тем самым был сделан еще один шаг вперед в расширении понятия необходимой обороны.
Далее следовали: Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 года и УК РСФСР 1926, которые одинаково подходили к рассматриваемому институту: «меры социальной защиты не применяются вовсе к лицам, совершившим действия, предусмотренные уголовными законами, если судом будет признано, что эти действия совершены ими в состоянии необходимой обороны против посягательства на советскую власть, либо на личность и права обороняющегося лица или другого лица, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны».
Необходимо обратить внимание на то, что в вышеназванной норме речь идет не о том, что такое деяние не будет признаваться преступлением, а о том, что к лицу, его совершившему, лишь не будут применяться «меры социальной защиты». Юридически более верно было сформулировано понятие необходимой обороны в следующем законодательном акте – Основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 года, в соответствии с которым деяние обороняющегося, отвечающее требованиям, предъявляемым к необходимой обороне, вообще не является преступлением.
Определение необходимой обороны, данное в Основах 1958 года, в неизменном виде было воспринято УК РСФСР 1960 года: «Не является преступлением действие, хотя и подпадающее под признаки деяния, предусмотренного уголовным законом, но совершенное в состоянии необходимой обороны, то есть при защите интересов Советского государства, общественных интересов, личности или прав обороняющегося или другого лица от общественно опасного посягательства путем причинения посягающему вреда, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны. Превышением пределов необходимой обороны признается явное несоответствие защиты характеру и опасности посягательства».
Стремление законодателя к демократизации института необходимой обороны привело к принятию 01 июля 1994 года Федерального закона, значительно изменившего первоначальную редакцию статьи 13 УК РСФСР. Новая редакция статьи теперь предусматривала право каждого на защиту своих прав и законных интересов другого лица, общества, государства от общественно опасного посягательства независимо от возможности избежать посягательства либо обратиться за помощью к другим лицам или органам власти. Данная новелла, несомненно, связана с желанием законодателя дать жизнь ч.2 ст.45 Конституции РФ, закрепившей положение о том, что «каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом». Таким образом, обороняющийся, выступающий, в принципе, всегда в качестве объекта охраны со стороны государства, наконец-то получил юридический статус субъекта, наделенного правом борьбы с общественно опасными посягательствами, задолго до того присвоенный ему в теории уголовного права и в судебной практике.

II. Правовая природа необходимой обороны и ее понятие в современном российском уголовном законодательстве

В действующем законодательстве понятие необходимой обороны дается в ч. 1 ст. 37 УК РФ: «Не является преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, то есть при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законов интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, если это посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия.
2. Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой применения такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства».
Как видно, данная статья существенно отличается по своему содержанию от аналогичных статей в УК РСФСР 1960 года, а также от своих же предыдущих редакций. Для того чтобы подробно рассмотреть ее положения, необходимо обратиться к самой природе института необходимой обороны.
Право необходимой обороны – это прирожденное право любого человека. Оно обусловлено существованием самого общества, и естественно потому, что выступает одной из форм проявления борьбы за существование. Оно вытекает из самой природы вещей, из самой принадлежности к роду человеческому. Уже упомянутый выше Цицерон и другие римские, а также средневековые юристы (Клар, Дармугер, Карпцов) ссылались на естественное обоснование обороны, та же доктрина поддерживалась представителем естественного права Гуго Гроцием.
Задача государства в данном случае сводится к тому, чтобы признать и санкционировать право на необходимую оборону, детально его регламентировать, обеспечить реальную, а не декларативную возможность воспользоваться им, построить правоохранительную деятельность таким образом, чтобы у обороняющегося лица была уверенность в том, что его не привлекут к уголовной ответственности за деяния, которые в силу своей природы, a priori, не являются преступными. Н.С. Таганцев в своей работе отмечал: «…повреждение, причиненное интересам нападающего, представляется не только не противозаконным или извинительным, но и правомерным » . Более того, такие действия признаются общественно полезными, так как обороняющееся лицо, защищая свои интересы, одновременно выполняет и задачу, осуществление которой целиком и полностью лежит на правоохранительных органах – защиту лиц от неправомерных посягательств.
Необходимо еще раз отметить, что таковым правом обладает, в соответствии с дополнениями, внесенными в статью 37 УК РФ Федеральным законом от 27.07.06, любое лицо, независимо от профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения, а также независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам.
В уголовном законе отсутствует как общее понятие обстоятельств, исключающих преступность деяния, так и понятие необходимой обороны, хотя оно могло бы иметь не только теоретическое, но и практическое значение. Лучшим способом уяснения, что же такое необходимая оборона, какое она занимает место среди уголовно-правовых институтов, является рассмотрение признаков, ей присущих.
Во-первых, необходимая оборона, как обстоятельство, исключающее уголовную ответственность, является сознательным и волевым поступком человека, обладающим внешними сходствами с признаками какого-либо преступления. Во-вторых, – это правомерность, выражающаяся в том, что такой поступок предусмотрен законодательно. И, наконец, необходимо признать, что по своему социально-психологическому заряду такое действие не несет в себе общественной опасности. Таким образом, необходимую оборону можно определить, как предусмотренный уголовным законом и внешне сходный с преступлением общественно полезный поступок, исключающий уголовную ответственность лица за причиненный им вред.
Однако, будучи неотъемлемым правом любого гражданина, право на необходимую оборону не может и не должно превращаться в расправу над обидчиком. Оно имеет границы, обозначенные законом. Именно вопрос об условиях правомерности применения данного института, о его границах представляется наиважнейшим при изучении права на необходимую оборону.
Традиционным является рассмотрение этого вопроса сквозь призму обстоятельств, относящихся к посягательству и обстоятельств, относящихся к защите. Еще Н.С. Таганцев, приступая к анализу условий обороны, выделял два исходных момента: «нападение, создающее опасность, и защиту, устраняющую опасность». Анализ правомерности необходимой обороны он начинает с понятия деяния, дающего право на необходимую оборону, затем обращается к такому понятию, как наличность и действительность опасности, после чего переходит к анализу обстоятельств, относящихся к обороне. В основном, таков подход большинства исследователей, но некоторые авторы, занимающиеся вопросами необходимой обороны, выделяют ее «основания» и «признаки». Например, В.И. Ткаченко к основаниям относит общественно опасное посягательство, а в числе признаков называет, в частности, причинение вреда только посягающему, своевременность и соразмерность защиты.
Представляется, что традиционный, классический подход более удобен, так как он выгодно отличается систематичностью и, следовательно, большей доступностью в понимании сущности такого неоднозначного института, как необходимая оборона.








III. Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к посягательству

Путем систематического толкования закона можно прийти к следующему выводу: условиями правомерности необходимой обороны, относящиеся к посягательству, являются совокупность трех обстоятельств: со стороны потерпевшего должно быть общественно опасное посягательство; это посягательство в момент причинения потерпевшему вреда должно быть наличным и действительным.
Во-первых, право на необходимую оборону дает общественно опасное посягательство. Но само определение этого понятия в науке и доктрине уголовного права имеет несколько толкований: оно понимается как преступление; как деяние, предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса и как правонарушение. Необходимо отметить, что с позиции действующего законодательства состояние необходимой обороны образуют только деяния людей. Также следует исходить из того, что под общественно опасным посягательством следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью УК РФ. Данное положение закреплено в п. 2 Постановления Пленума Верховного суда СССР № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» от 16 августа 1984 года. В нем сказано: «Разъяснить судам, что под общественно опасным посягательством, защита от которых допустима в пределах ст. 13 Основ уголовного законодательства (ст. 37 УК РФ), следует понимать деяние, предусмотренное Особенной частью уголовного закона, независимо от того, привлечено ли лицо, его совершившее, к уголовной ответственности или освобождено от нее в связи с невменяемостью, недостижением возраста привлечения к уголовной ответственности или по другим основаниям». Интересный пример, непосредственно касающийся этого вопроса, приводил еще Н.С.Таганцев: «Сторож при доме умалишенных, которого душит находящийся в этом доме больной, несомненно имеет право обороны. Указание на то, что отражаемое деяние непреступно, а потому и оборона против него неправомерна, с одной стороны, неточно, так как это нападение только не вменяемо нападающему в вину, хотя по условиям его совершения преступно, а с другой – оборона сохраняет свой правомерный характер, как скоро нападение не было дозволено законом, хоты оно само по себе и не было преступно ».
Вместе с тем, нельзя допустить причинения тяжких последствий в ответ на правонарушения, так как по сути это будет представлять собой самосуд. Гражданскому и административному законодательству также известен институт необходимой обороны, содержание которого, естественно, не может не отличаться от содержания необходимой обороны в уголовном праве. В гражданском и административном праве необходимая оборона в качестве основания предусматривает соответственно гражданский или административный деликт, кроме того, необходимая оборона в разных отраслях законодательства имеет и разные условия правомерности, разные меры ответственности за их нарушение. Поэтому смешивать уголовно-правовой институт необходимой обороны с аналогичным в других отраслях права было бы неправильным.
Традиционно спорным в науке уголовного права является вопрос о возможности необходимой обороны против неправомерных действий должностных лиц. В уголовном праве России впервые эту проблему пытался разрешить А.Ф. Кони. Он пришел к выводу, что такая оборона допускается, если: «1) власть не имеет на известные действия права; когда она некомпетентна, т.е. действует вне границ своей компетентности и 2) когда она действует даже в границах своей компетенции, но противозаконна в материальном отношении». Большинство авторов согласны с данным утверждением, а разночтения касаются частностей.
Представляется, что спорность данного вопроса и повышенное внимание к нему неоправданно. Преступление есть преступление, независимо от того, кто его совершает, а должностное лицо обязано нести в этом случае повышенную ответственность за совершение преступного деяния с использованием полномочий, предоставленных ему службой. В государстве, которое стремится стать современным и правовым, неприемлемо ограничение права граждан на защиту от незаконных действий должностных лиц. Другое дело, если оборонявшееся лицо заблуждалось в характере действий представителя власти: в этом случае причинение вреда будет рассматриваться по правилам о мнимой обороне, суть которой будет рассмотрена ниже.
Также в теоретическом плане в уголовно-правовой литературе обсуждается вопрос о возможности необходимой обороны против бездействия. Так как на практике такие случаи трудно представимы, но теоретически такая диллема возможна, то этот вопрос также нельзя обойти стороной. А.Н. Попов, останавливаясь на нем, приводит пример, когда мать не кормит грудью своего новорожденного ребенка, желая таким образом от него избавиться, а муж женщины применят насилие с целью заставить ее кормить. Наиболее часто в литературе фигурирует гипотетический пример со стрелочником, который не желает переводить стрелку на железнодорожном полотне. С целью, чтобы он перевел стрелку, к нему применяется насилие.
Однозначно ответить на вопрос о том, правомерна ли здесь будет оборона, поначалу действительно нелегко. Подавляющее большинство авторов сходится на том, что необходимая оборона против бездействия невозможна. Аргументация их во многом несостоятельна. Главным аргументом, на который они опираются в обоснование своей позиции, является утверждение, что общественно опасное посягательство и нападение – это одно и то же. Хотя в п. 2 Постановления Пленума ВС СССР раскрывается понятие общественно опасного посягательства, отличное от данного утверждения. Верховный Суд СССР не уравнивал эти понятия: под общественно опасным посягательством понимается деяние, предусмотренное статьей Особенной части УК. По своему содержанию общественно опасное посягательство гораздо шире как преступления, так и нападения.
Следующим аргументом обоснования невозможности необходимой обороны против бездействия является тот факт, что опубликованная судебная практика не знает таких случаев. Такой аргумент тем более несостоятелен. Юридическая наука – это наука о должном, а не о сущем. Задача юриспруденции в том и состоит, чтобы урегулировать как можно больше гипотетически возможных ситуаций. И так как казуистичная форма выражения мысли законодателя неприемлема и невозможна, а жизненных ситуаций, независимо от воли того или иного ученого, может возникнуть великое множество, бремя их рассмотрения и сопоставление с нормами права ложится на теоретиков, которые и должны в конечном итоге разработать основу для грамотного правоприменения, соответствующего духу закона.
Еще одним аргументом служит анализ самой гипотетической ситуации со стрелочником, в результате которого опровергается идея о возможности необходимой обороны. Упоминается о том, например, что если лицо знает о преступных намерениях стрелочника, то оно должно знать и как переводится стрелка, а значит, применяя насилие, действует в состоянии крайней необходимости, а не необходимой обороны.
Но ведь для состояния крайней необходимости характерно то, что вред причиняется третьим лицам, а в этом случае – тому, чье бездействие угрожает жизни людей. Следовательно, состояние крайней необходимости здесь исключено.
Представляется все же, что лицо имеет право защищаться от преступного поведения, в какой бы форме оно ни было выражено, будь то действие или бездействие. Мать не кормит грудью новорожденного ребенка – есть преступление, так как она обязана это делать и свою обязанность не выполняет. А у находящегося рядом лица есть полное право пресечь это преступное поведение. Так же и со стрелочником. К тому же, согласно п. 3 ст. 37 УК РФ такое право у лица есть, в частности, независимо от возможности обратиться за помощью к другим лицам или органам власти.
В литературе также поднимается вопрос о возможности необходимой обороны против неосторожных преступлений. Присоединюсь к мнению тех ученых, которые допускают необходимую оборону и против преступлений с неосторожной формой вины. Наглядный и убедительный пример приводит А.Н. Попов в доказательство такой возможности: «некто, не зная, что ружье заряжено, наводит его на потерпевшего, пытаясь в виде шутки нажать на курок, а потерпевший или иное лицо наносит в этот момент повреждение шутнику, тем самым предотвращая возможное преступление». Нет никаких сомнений для оценки таких действий, как совершенных в состоянии необходимой обороны. Независимо от формы вины деяния посягающего обороняющееся лицо имеет право на самозащиту. Это нисколько не противоречит смыслу данного института.
Прежде чем подвести итог всему вышесказанному, необходимо осветить еще один широко обсуждаемый вопрос. Это вопрос о возможности необходимой обороны против превышения пределов необходимой обороны. Он сложен именно двойственностью ситуации: превышение пределов необходимой обороны совершается в процессе обороны, но само по себе является преступлением, что порождает многочисленные сложности для разрешения данной ситуации на практике. Еще А.Ф. Кони отмечал, что против необходимой обороны не может быть необходимой обороны, но она есть и должна быть против превышения ее пределов.
Действительно, до тех пор, пока подвергшийся нападению защищает свои права, его действия находятся в рамках необходимой обороны, но как только он превысил ее пределы, установленные законодателем, то он сам превращается в лицо, совершающее преступление, против которого у второго лица есть право защищаться, принадлежащее ему от рождения и санкционированное государством.
И, конечно же, нельзя признать находящимся в состоянии необходимой обороны лицо, совершающее противоправные действия. Приведем пример. Военнослужащий Ф. был признан виновным в убийстве при превышении пределов необходимой обороны. Обстоятельства дела таковы: около 20 часов 1 марта 1992 года, будучи пьяным, вместе с другими военнослужащими пришел на дискотеку в клуб, где вел себя вызывающе, приставал к танцующим и спровоцировал драку, поэтому был избит и выдворен из клуба. На улице Ф. вооружился обрезком металлической трубы длиной 2 м 10 см диаметром 5 см и направился к клубу. Вышедший ему навстречу военнослужащий Коробов попытался остановить Ф. и отобрать у него трубу, но ему этого сделать не удалось. Выбежавшие из клуба подростки решили пресечь неправомерные действия Ф., размахивавшего трубой, и с этой целью направились к нему. Остановившийся от Ф. на расстоянии 1,5-2 м несовершеннолетний Сакович попытался приблизиться к нему и вырвать трубу, но Ф. ударил его трубой, причинив закрытую черепно-мозговую травму – опасное для жизни тяжкое телесное повреждение. Несмотря на усилия врачей, Сакович 3 апреля 1992 года скончался в больнице.
Около 21 час. 30 мин. Ф. возвратился в клуб, ворвался в танцевальный зал и стал размахивать намотанным на руку ремнем с пряжкой, выражаясь нецензурно. Танцевальный вечер был прерван, Ф. вновь избит и выдворен из клуба.
Обстоятельства дела не оставляют сомнений: прав на необходимую оборону у Ф. не было. Пьяный Ф. сам явился зачинщиком хулиганских действий в клубе, а когда был выдворен на улицу, не только не прекратил своих противоправных действий, но, напротив, подобрал обрезок металлической трубы и направился с ним к клубу. Какой-либо необходимости в этом не было, так как из показаний свидетелей-очевидцев усматривается, что в этот момент Ф. никто не угрожал и никто к нему не приближался. Более того, военнослужащий Коробов еще до появления группы подростков пытался вырвать у Ф. трубу, но не смог этого сделать. Как следует из показаний других свидетелей, приблизившаяся к Ф. группа подростков остановилась и требовала выбросить трубу. Каких-либо действий, угрожавших жизни и здоровью Ф., никто не совершал. Когда же Савкович попытался вырвать трубу у Ф., последний ударил его трубой по голове. Лишь после этого Ф. был сбит с ног и избит.
Военная коллегия Верховного Суда РФ справедливо и законно отметила, что в данном случае о необходимой обороне речь идти не может, отправив дело на новое судебное рассмотрение в кассационном порядке.
Таким образом, не порождают состояния необходимой обороны малозначительные деяния, необходимая оборона и правомерные действия.
Применение необходимой обороны возможно только в тех случаях, когда это приведет к пресечению общественно опасного посягательства, то есть к защите нарушаемых прав и интересов. И поэтому в том случае, если посягательство на честь и достоинство совершается таким образом, что оно может быть пресечено путем причинения вреда посягающему, то необходимая оборона правомерна. В случаях посягательства на имущество необходимая оборона также возможна. А.Ф. Кони писал, что «необходимая оборона имущества должна быть дозволена неограниченно. Всякие ограничения в этом отношении вредны. Потеря имущества или всевозможные средства обороны должны быть здесь представлены на выбор лица, подвергшегося нападению». Также необходимо учитывать, что такое деяние, как кража вполне может перерасти в более опасное преступление, например, грабеж или разбой. При этом право на необходимую оборону возникает и при наличии возможности избежать посягательства, например, путем бегства или обращения помощи к другим гражданам. В настоящее время закон прямо указывает на данное обстоятельство, поскольку суды иногда исходили из противоположного.
Необходимая оборона правомерна только при наличности посягательства. Хотя в УК РФ ничего не сказано о таком условии правомерности необходимой обороны, но оно устоялось в доктрине уголовного права и подтверждено на практике, на основании чего многие представители науки предлагают включить данное обстоятельство в норму УК РФ (в частности, А.Н. Попов). Наличность посягательства – это прежде всего временные рамки, в течение которые у защищающегося лица имеется право на необходимую оборону. Ключевым моментом в определении наличности посягательства является установление начального и конечного момента посягательства, поскольку право на необходимую оборону сохраняется, пока существует общественно опасное посягательство. Здесь важно учесть разъяснение, данное Постановлением Пленума ВС СССР в п. 5: состояние необходимой возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения.
Если посягательства уже нет, то и прекращается право на необходимую оборону. Возможны три исхода общественно опасного посягательства: 1. оно не было пресечено обороняющимся 2. оно было завершено посягающим, с его точки зрения, как успешно выполненное 3. оно было прекращено посягающим (например, в силу добровольного отказа).
Третьим обязательным условием правомерности необходимой обороны является действительность посягательства. Необходимо различать действительность посягательства от его наличности. Последняя, как было сказано выше, характеризует временной промежуток, в течение которого действия обороняющегося не являются преступными. Действительность же указывает на то, что посягательство имеется в реальности. Посягательство может быть наличным, но не действительным (при мнимой обороне), а может – действительным, но не наличным (когда посягательства уже или еще нет). Также действительность посягательства или ее отсутствие, по сравнению с установлением отсутствия наличности посягательства, влечет за собой разные правовые последствия. При отсутствии наличности содеянное не может быть квалифицировано по правилам необходимой обороны. При отсутствии действительности посягательства содеянное все равно может быть квалифицировано как совершенное в состоянии необходимой обороны.
Таким образом, сказанное позволяет утверждать, что действительность посягательства не может быть сведена к его наличности, а является самостоятельным критерием посягательства и подлежит установлению в каждом конкретном случае.
При отсутствии действительности посягательства обороняющийся действует в состоянии мнимой обороны. Мнимая оборона – это защита от несуществующего нападения.
Ранее данный институт в доктрине уголовного права толковался гораздо более широко, чем в настоящее время. Так, Н.С. Таганцев выделял объективную и субъективную мнимую оборону. Объективный вид мнимой обороны по Н.С. Таганцеву может возникать, когда: а) нападение хотя и существовало, но было правомерно и исключало поэтому юридическую возможность сопротивления; б) когда предполагаемое нападение еще не реализовалось, так что защита была преждевременна; в) когда существовавшее нападение окончилось, так что оборона представляется слишком поздней.
Субъективно же мнимая оборона предполагает: а) защиту против воображаемого или мнимого нападения, когда насилие было употреблено против лица, шедшего навстречу с самыми дружелюбными намерениями; б) защиту против объективно мнимой обороны, если при этом защищающийся ошибочно предполагал, что нападение уже началось, или еще не окончилось, или же заблуждался относительно правомерности нападения.
Как видно, Н.С. Таганцев включал в понятие мнимой обороны и случаи, когда заблуждение со стороны обороняющегося отсутствовало. Позднее мнимую оборону стали связывать только с заблуждением обороняющегося лица, что является более точным.
Наглядным примером мнимой обороны является следующий случай. Т.В., 1990 г.р., 19.08.2004 года вечером, находясь у себя дома, после того как П. в процессе ссоры с его матерью (Т.) стал оскорблять ее и нанес ей один удар рукой в область плеча, а Т., действуя умышленно, на почве устойчивых личных неприязненных отношений, имея умысел на причинение смерти П., нанесла один удар ножом в жизненно важную часть тела П. – область шеи справа – Т.В., увидев, как П. держит Т. за руки, тем самым пытаясь оградить ее от дальнейших противоправных действий, ошибочно полагая, что П. осуществляет противоправные действия в отношении его матери, вооружился концом веревки и накинул ее на шею П., пытаясь оттащить П. и освободить руки Т. Затем, осознавая, что в силу физического развития ему не удастся этого сделать, преследуя умысел на причинение смерти П., выбежал на веранду, вооружился штыковой лопатой и, используя ее в качестве оружия, нанес один удар ребром в область головы П.
Из изложенных обстоятельств видно, что Т.В. добросовестно заблуждался относительно того, что П. совершает преступное деяние, т.к. все происходящее с того момента, как он за ним наблюдал, выглядело именно как преступное посягательство П. на его мать. Но, ошибочно полагая, что П. совершает преступление, и, действуя в состоянии обороны, он все же превысил пределы необходимой обороны, и суд правильно квалифицировал его действия как явно не соответствующие характеру и опасности посягательства.
Правовые последствия мнимой обороны для заблуждающегося лица представителям науки видятся различно. Так, И.И. Слуцкий полагал, что мнимая оборона не исключает ответственности, так как она не подпадает под понятие необходимой обороны. М.И. Якубович различал воображаемую оборону и мнимую. Так, он указывал, что действия, совершенные для отражения не реального, не существующего в действительности нападения, а лишь имеющегося в воображении лица, нельзя смешивать с понятием так называемой мнимой обороны, под которой М.И. Якубович понимал оборону, вызванную фактической ошибкой, когда лицо ошибочно считало, что происходит нападение, которого в действительности не было. И действительно, нельзя не учитывать субъективную сторону деяния, психическую деятельность лица, которая в данном случае играет самое важное значение для правильной квалификации содеянного.
Таким образом, следует отличать необходимую, мнимую и воображаемую оборону. Отличие необходимой обороны от мнимой заключается в том, что при необходимой обороне имеется реальное посягательство, а при мнимой – совершаются действия, принимаемые за общественно опасное посягательство. Отличие мнимой обороны от воображаемой в том, что мнимая оборона предполагает существование каких-либо действий, ошибочно воспринимаемых как общественно опасное посягательство, а при воображаемой обороне подобные действия вообще отсутствуют, а, следовательно, лицо полностью несет ответственность за совершенное деяние.
Квалификация мнимой обороны и определение ее правовых последствий на практике вызывает значительные трудности. Высшая судебная инстанция на этот счет дает следующие разъяснения: содеянное в состоянии мнимой обороны необходимо квалифицировать в зависимости от того, мог ли обороняющийся сознавать мнимость посягательства.
Возможны два подхода к оценке действий обороняющегося в состоянии мнимой обороны:
- мнимая оборона приравнивается к необходимой в ситуации, когда по обстоятельствам дела обороняющийся не осознавал ошибочности своего заблуждения и не мог сознавать. В этом случае либо уголовная ответственность вообще исключена, либо лицо привлекается к ответственности за превышение пределов необходимой обороны;
- содеянное в состоянии мнимой обороны признается неосторожным преступлением в ситуации, когда обороняющийся не осознавал ошибочности своего заблуждения, но по обстоятельствам дела должен был и мог осознавать.
Таковы разъяснения Верховного суда СССР, которыми следует руководствоваться при разрешении проблемных вопросов правоприменения. Однако необходимо заметить, что, во-первых, для того, чтобы им следовать, нужно в каждом конкретном случае отграничить необходимую оборону от мнимой, что само по себе уже проблематично и, во-вторых, отгранить ситуацию, когда обороняющийся мог и должен осознавать свое заблуждение, от ситуации, когда он сделать этого не мог – что практически невозможно.
К вышесказанному необходимо добавить, что лицо, действовавшее в состоянии мнимой обороны, в любом случае не может быть привлечено к ответственности за умышленное преступление, например, за убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, хотя может нести ответственность за совершение этих преступлений при превышении пределов необходимой обороны. Отсюда выяснение обстоятельств, дающих основание предполагать обороняющемуся лицу возможность общественно опасного посягательства, представляется чрезвычайно актуальным.
Таковы условия правомерности, относящиеся к посягательству, которые предъявляются к необходимой обороне в настоящее время.
Доктриной выдвигались и иные условия, которые сейчас представляют лишь исторический интерес. Например, А.Ф. Кони называл следующие условия: невознаградимость потери, неожиданность (непредвиденность) и невызванность нападения.

IV. Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите и превышение пределов необходимой обороны

Необходимая оборона признается правомерной лишь при соблюдении условий, относящихся как к посягательству, так и к защите. С точки зрения обороняющегося лица – чем меньше условий имеется при регламентации необходимой обороны, тем лучше. С точки зрения государства – чем более детально прописан этот институт, тем проще оценивать действия обороняющегося лица. Но в данном случае, как никогда, надо стремится к золотой середине: условий правомерности необходимой обороны должно быть необходимо и достаточно, чтобы граждане не чувствовали себя стесненными при защите, и, в то же время, государство не должно загонять себя в рамки, из которых потом будет сложно найти выход.
Приступая к раскрытию условий правомерности необходимой обороны, которые касаются поведения обороняющегося лица, нельзя обойти стороной важную, насущную проблему – это проблема весьма невысокой степени эффективности института необходимой обороны, применение данного института на практике вопреки его социально-правовому назначению. Причин тому несколько. Первой причиной является незнание потенциальными субъектами необходимой обороны уголовного законодательства в этой части. Так, по данным исследования, проведенным В.Л. Зуевым, 50% опрошенных считают, что данное право используется редко, а 40% - даже крайне редко. При этом среди причин такого положения называются: незнание данного права (17%), незнание конкретных правил при его использовании (19%). Характерно, что из числа тех, кто сам использовал право на необходимую оборону, около одной трети на момент защиты сомневались в законности своих действий.
Вторая причина – это опасение потенциальных субъектов обороны наступления для них неблагоприятных уголовно-правовых последствий. По данным В.Л. Зуева на это обстоятельство ссылаются 48% опрошенных, причем 11% из них уже известен такой опыт. Примечательно, что небеспочвенность таких опасений косвенно подтверждает сам правоприменитель. Обобщение судебной практики, проведенное в 80-х гг. прошлого столетия, показало, что каждое четвертое уголовное дело данной категории разрешалось неправильно.
Наконец, – и это обстоятельство дополнительно актуализирует предыдущее – в оценке существующих гарантий реализации права на необходимую оборону и их практической реализации нельзя не считаться с тем, что из двух противоборствующих сторон в данном случае к уголовной ответственности в первую очередь повсеместно привлекается не та, которая выступила инициатором конфликта, совершив общественно опасное посягательство, а та, которая прибегла к акту обороны от такого посягательства, т.е. обороняющийся. Это, в свою очередь, приводит к тому, что вопрос об опасности, грозившей лицам, применившим акт самообороны, зачастую вообще выпадает из поля зрения следствия и суда, в результате чего факт общественно опасного посягательства остается без правовой оценки. Более того, проведенный В.В. Меркурьевым анализ уголовных дел о необходимой обороне и превышении ее пределов, рассмотренных судами Владимирской области в период 1991-1997 гг., свидетельствует о том, что на предварительном следствии действия обороняющегося первоначально оценивались как умышленные тяжкие преступления в 93% случаев.
Наглядным примером, иллюстрирующим вышесказанное, является следующее дело. Приговором Привокзального суда г. Тулы П. осужден по ст. 105 ч. 1 УК РФ. Преступление, как указано в приговоре, совершено при следующих обстоятельствах: 8 января 2000 года П. находился у Корчагиной, к которой затем пришел А. и начал требовать, чтобы ему открыли дверь, выражался нецензурной бранью, выбил входную дверь. Чтобы его успокоить, Корчагина вышла во двор, однако А. схватил ее за волосы, повалил на землю, стал избивать руками по различным частям тела. П. взял на кухне нож, вышел во двор и нанес А. два удара ножом в спину, от которых потерпевший скончался на месте происшествия.
Определением судебной коллегии по уголовным делам, а затем и Постановлением Президиума Тульского областного суда приговор оставлен без изменения. Постановлением судьи Верховного Суда РФ в удовлетворении надзорной жалобы осужденного П. также отказано. И только в надзорном определении Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ учтены и верно квалифицированы все обстоятельства дела. В частности, отмечается, что суд при правильном установлении фактических обстоятельств, при которых П. нанес А. смертельные удары ножом, сделал неправильный вывод о том, что П. совершил умышленное убийство. Как на предварительном следствии, так и в судебном заседании П. давал показания о том, что поводом к убийству А. явилось противоправное поведение потерпевшего, который в первом часу ночи пришел к дому Корчагиной, стучал в окна и двери, выражался нецензурной бранью, выбил входную дверь, после чего стал избивать Корчагину, схватив ее за волосы и повалив на землю. На крики Корчагиной П. выбежал из дома и, когда А. снова замахнулся, чтобы ударить ее, нанес ему два удара ножом, опасаясь за жизнь Корчагиной и пытаясь ее защитить. По-другому остановить А. он бы не смог, так как является инвалидом детства, а А. был крупнее и физически сильнее его.
Как видно, А. было совершено общественно опасное посягательство в отношении Корчагиной, а П. умышленно нанес А. смертельные ножевые ранения, защищая Корчагину от этого посягательства. Суд не учел, как это часто встречается на практике, всех обстоятельств дела, а именно: провоцирующего, преступного поведения потерпевшего. Судебная коллегия по уголовным делам ВС РФ переквалифицировала действия осужденного на ст. 108 ч. 1 УК РФ, так как в данном случае было допущено превышение пределов необходимой обороны, выразившееся в действиях П. по применению ножа, явно не соответствующих характеру и степени общественной опасности посягательства А. на Корчагину.
В доктрине уголовного права перечень условий, относящийся к защите, является гораздо менее спорным, чем относящийся к посягательству. В уголовно-правовой литературе это уже достаточно сложившиеся и проверенные на практике критерии правомерности необходимой обороны, и в связи с этим многим представителям науки видится обоснованным включить эти наработанные доктриной положения в норму закона. В частности, А.Н. Попов в своей работе, посвященной данной теме, развернуто и аргументировано приводит перечень этих условий: а) причинение вреда только посягающему; б) защита не должна превышать пределов необходимой обороны.
Причинение вреда только посягающему лицу – одно из важнейших условий необходимой обороны. Причинение вреда третьим лицам не подпадает под понятие необходимой обороны. Оно может образовывать состояние крайней необходимости, может квалифицироваться как умышленное или неосторожное преступление против личности, невиновное причинение вреда; возможны и другие квалификации в зависимости от конкретных обстоятельств дела и субъективного отношения к последствиям обороняющегося. Причинение вреда только посягающему лицу объясняется тем, что исключительно таким путем происходит пресечение или предотвращение общественно опасного посягательства с его стороны, что и является целью данного института.
В большинстве случаев вред причиняется жизни, здоровью, хотя встречаются и случаи лишения свободы, повреждения имущества, и.т.д. Интересный в этом отношении пример приводит М.И. Якубович, когда вред виновному причиняется во время лишения его свободы: сторож вневедомственной охраны Никитин, обходя свои объекты, заметил, что два легко одетых молодых человека подошли к охраняемому ларьку и что-то стали делать у дверей. Учитывая, что ему одному с ними не справиться, он решил следить за ними и посмотреть, что они будут делать дальше. Преступники взломали у ларька замок и вошли вовнутрь. Никитин подошел к дверям ларька и запер там преступников. Затем, вооружившись оставленным ими ломиком, он стал звать на помощь. Так как милицейского поста поблизости не было, а в ночное время прохожих в поселке мало, он продержал преступников под замком более часа, один из них успел за это время отморозить ноги.
В любом случае предусмотреть все возможные варианты причинения вреда невозможно, поэтому законодатель подходит к этому вопросу дифференцированно: за вред, каким бы он ни был, причиненный вследствие посягательства, связанного с насилием, опасным для жизни или угрозой его применения, лицо ответственности не несет. Если же речь идет о преступном деянии, не связанным с таким насилием, законодатель предусматривает наличие границ, превысив которые, обороняющийся сам становится субъектом преступления.
Поэтому вторым условием правомерности необходимой обороны, которое относится к защите, является требование непревышения пределов необходимой обороны. Факт совершения нападения не делает нападающего совершенно бесправным. Как это ни парадоксально, но установление пределов необходимой обороны является своеобразной гарантией прав нападающего от нарушений, не оправданных необходимостью отражения нападения. Необходимая оборона имеет естественные границы, которые определяются самим общественно опасным посягательством, его опасностью и протяженностью во времени. Временные границы необходимой обороны по существу определяются наличностью посягательства. Пределы, определяемые опасностью посягательства, не имеют и не могут иметь своего закрепления в уголовном праве: они материальны по своей природе и зависят от конкретных обстоятельств, таких как характер и объем причиняемого вреда. Увязка характера и объема причиняемого посягающему вреда с опасностью посягательства – главная проблема при определении материальных границ необходимой обороны, которая решается через формулирование понятия превышения пределов необходимой обороны.
Посягательства, при которых необходимая оборона является приемлемой, делятся на два вида: сопряженные с насилием, опасным для жизни и посягательства, с таким насилием не сопряженные. При посягательствах, сопряженных с насилием, пределы необходимой обороны законодателем не очерчены. Превышение пределов возможно только при пресечении общественно опасных деяний, предусмотренных Уголовным кодексом и не сопряженных с насилием. Это следует из п. 2 ст. 37 УК РФ: «Защита от посягательства, не сопряженного с насилием, опасным для жизни обороняющегося или другого лица, либо с непосредственной угрозой такого насилия, является правомерной, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны, то есть умышленных действий, явно не соответствующих характеру и опасности посягательства».
Таким образом, законодатель предоставляет лицу, защищающемуся от насильственного общественно опасного деяния, свободу действий для защиты прав и интересов. Одновременно с этим он устанавливает, что умышленные действия, явно не соответствующие характеру и опасности посягательства, не сопряженного с насилием, преступны. УК РФ содержит две статьи, в соответствии с которыми предусмотрена уголовная ответственность за превышение пределов необходимой обороны: ч. 1 ст. 108 УК РФ (убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны) и ч. 1 ст. 114 УК РФ (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершенное при превышении пределов необходимой обороны). Уголовная ответственность за превышение пределов, повлекшее иные последствия, например, повреждение имущества, не установлена.
Что касается самого понятия превышения пределов необходимой обороны, то исследователи в основном сходятся в этом вопросе. Превышение пределов необходимой обороны – это выход за границы необходимого для защиты своих прав и интересов, что чаще всего выражается в несоответствии характера и интенсивности защиты характеру и интенсивности посягательства. Разногласия касаются критериев и видов превышения пределов необходимой обороны. Именно эти вопросы наиболее существенны для правоприменителей, так как именно от их правильного разрешения зависит законность привлечения к уголовной ответственности.
Большее число исследователей выделяют два вида превышения пределов необходимой обороны: несвоевременную и чрезмерную оборону.
Что касается несвоевременной обороны, то здесь в науке высказываются зачастую прямо противоположные мнения, а именно: несвоевременная оборона – это:
необходимая оборона
умышленное причинение вреда
неосторожное причинение последствий.
Представляется, что превысить пределы необходимой обороны во времени нельзя, так как посягательства либо еще нет, либо уже нет, а значит и отсутствует и само право на необходимую оборону. Взвешенной позиции по этому вопросу придерживается А.Н. Попов: «Понятие «превышение пределов необходимой обороны» не тождественно понятию «заблуждение обороняющегося относительно момента начала или окончания посягательства». Последнее не исключает ситуацию, при которой возможно превышение пределов необходимой обороны, так как добросовестное заблуждение обороняющегося лица в этом случае квалифицируется в его пользу. Он признается действующим в состоянии необходимой обороны, следовательно, может и превысить ее пределы».
Чрезмерная оборона – единственный вид превышения пределов необходимой обороны. Так считают подавляющее большинство представителей науки, однако и среди них нет единства мнений по поводу его наименования и критериев.
В законе превышение пределов необходимой обороны связывается лишь с умышленными действиями, явно не соответствующими характеру и опасности посягательства. Однако в УК РФ нет законодательного определения характера и опасности посягательства, хотя данное понятие имеет важное уголовно-правовое значение. Представляется вполне очевидным, что определение того, были ли превышены пределы необходимой обороны или нет – зависит от каждого конкретного случая Здесь невозможно заранее определить какую-либо одну, единственно верную формулу, по которой можно было бы решить вопрос о наличии или отсутствии превышения пределов. Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо оценить все обстоятельства происшедшего в их совокупности.
Наиболее важной представляется оценка следующих обстоятельств:
1. тяжесть (категория) совершаемого или совершенного посягательства (небольшой тяжести, средней тяжести, тяжкое, особо тяжкое);
2. необходимость причинения смерти или тяжкого вреда посягающему для предотвращения или отражения общественно опасного посягательства;
3. иные обстоятельства (возможность обороняющегося лица по отражению посягательства, обстановка происшедшего, психологическое состояние обороняющегося лица в момент защиты, соотношение физической силы и возможностей сторон).

Следует отметить, что ответственность за превышение пределов необходимой обороны должна быть явлением исключительным, редким. Лишь в особых случаях обороняющееся лицо должно нести ответственность за превышение пределов необходимой обороны, поскольку все сомнения толкуются в его пользу.
Рассматривая эту проблему, нельзя обойти вниманием норму, закрепленную в УК РФ Федеральным законом от 08.12.2003 года: «не являются превышением пределов необходимой обороны действия обороняющегося лица, если это лицо вследствие неожиданности посягательства не могло объективно оценить степень и характер опасности нападения».
Интересно заметить, что аналогичные нормы присутствуют и в зарубежном уголовном законодательстве. Например, УК Украины (ч. 4 ст. 36) содержит следующее положение: «Лицо не подлежит уголовной ответственности, если вследствие сильного душевного волнения, вызванного общественным посягательством, оно не могло оценить соответствие причиненного им вреда опасности посягательства или обстановке защиты».
В принципе, появление данной нормы вполне оправданно, так как культура правоприменения в нашем государстве оставляет желать лучшего: суды неправильно толкуют даже те положения, которые ясно и четко сформулированы в законе. Тем более не приходится ждать понимания того, что вытекает из самих причин появления права на необходимую оборону и, в принципе, не требовало подтверждения. В большинстве своем посягательства всегда неожиданны и потенциальный обороняющийся, как правило, не способен дать ему объективную оценку. Поэтому такое дополнение можно считать необходимым и полезным, т.к. оно отражает в себе положение, характерное для большинства подобных конфликтов.

V. Использование различных средств и приспособлений для защиты правоохраняемых интересов

С вопросом необходимой обороны тесно связана проблематика возможности использования различных средств и приспособлений для защиты правоохраняемых интересов. В уголовно-правовой литературе проблема так называемой «автономной обороны» обсуждается давно, и среди исследователей нет единства мнений относительно правовой оценки подобных случаев.
Например, лицо во время летнего отпуска с целью предотвращения хищения из собственной квартиры перед дверью установил арбалет, который соединен с дверью механизмом таким образом, что в момент открытия двери происходит выстрел. Вор забрался в квартиру с целью хищения, но был тяжело ранен выстрелом из арбалета.
И это не единственный пример из судебной практики. Широко известным является случай гибели работников вневедомственной охраны, которые отключали сигнализацию в квартире капитана дальнего плавания во время его отсутствия и опустошали бар со спиртными напитками. После очередного разгрома капитан предпринял защитные меры, оставив бутылку с ядом.
В отличие от других ситуаций, связанных с применением средств обороны, в данном случае проблема сводится к тому, что непосредственного контакта обороняющегося с посягающим нет. Используемое средство находится в своеобразном автономном режиме и по существу выполняет функцию обороны без обороняющегося лица.
Разрешение данного вопроса видится специалистам по-разному: одни исключают в таких случаях какую-либо взаимосвязь с институтом необходимой обороны, ссылаясь на то, что одним из условий необходимой обороны является наличность посягательства, а в то время, когда защитное средство устанавливалось, посягательства не было. Интересно в этом отношении мнение Н.С. Таганцева, как противника такого выхода из ситуации: «… то… обстоятельство, что эти меры были приготовлены заранее, не имеет существенного значения, так как, напримерё всякий может обороняться, стреляя из давно заряженного пистолета; по тем же соображениям несущественно… и то обстоятельство, что обороняющийся не имел непосредственного столкновения с нападающим…».
И действительно, по сути ситуация с заряженным пистолетом отличается от ситуации с арбалетом лишь одним моментом: отсутствием непосредственного нажатия на курок при общественно опасном посягательстве, т.к. при «автономной обороне» задачу совершения физического воздействия на орудие защиты выполняет механизм. Поэтому нет никакой причины отказывать в квалификации содеянного как совершенного в состоянии необходимой обороны. Указание на то, что у посягательства в момент установления приспособления отсутствует признак наличности, несостоятелен: мы же обсуждаем те случаи, когда механизм срабатывает только тогда, когда общественно опасное деяние совершено или лицо намерено его совершить, тот есть как раз тогда, когда и появляется такой признак правомерности необходимой обороны, как наличность посягательства.
Но здесь, конечно же, при квалификации деяния обороняющего надо подходить с особой осторожностью и осмотрительностью к тому, чтобы вред не был причинен третьим лицам, а был причинен только лицу, совершившему или пытавшемуся совершить посягательство. Так как такие случаи полностью подпадают под действие института необходимой обороны, то должно быть принято во внимание наличие всех условий правомерности применения данного института, в том числе и непричинение вреда третьим лицам. И надо сказать, что здесь у обороняющегося лица имеется больший риск быть привлеченным к уголовной ответственности, чем при «классической» необходимой обороне. Например, хозяин гаража с целью сохранности автомобиля предусмотрел западню для тех, кто предпримет попытку несанкционированно проникнуть в его гараж, находящийся на территории принадлежащего ему участка: недалеко от гаража он вырыл яму и установил кол. В результате погиб ребенок, проникший на участок, чтобы полакомиться яблоками. Без сомнения, владелец гаража будет нести уголовную ответственность в полном объеме. Ни о какой необходимой обороне здесь речь идти не может.
Поэтому собственник или другое лицо безусловно должны нести ответственность, в том числе и уголовную, за противоправное причинение вреда. Однако это должно иметь место только в том случае, когда используемые ими средства обороны, во-первых, фактически причиняют вред, а во-вторых, причиняют его действительно третьим лицам. При этом никакого правового значения не должно иметь то обстоятельство, что охраняется таким образом: малоценное имущество или драгоценности, пустая квартира или квартира с дорогостоящей аппаратурой. Уголовное право охраняет не вещи, а общественные отношения, носителями которых они являются.
Но всякое дозволение в праве, в том числе и уголовном, имеет свои границы, которые отделяют социально необходимое от общественно вредного. Это в полной мере касается и обороны в автономном режиме. Поэтому, касаясь вопроса о превышении пределов необходимой обороны, присоединяюсь к мнению представителей науки, которые считают, что применение данных средств должно исключать причинение посягающему смерти или тяжкого вреда здоровью. Поскольку оборонительные механизмы и приспособления устанавливаются, главным образом, для защиты имущества от общественно опасного посягательства на него, в случае наступления смерти посягающего или причинения ему тяжкого вреда здоровью, содеянное должно квалифицироваться как превышение пределов необходимой обороны.
К сказанному хотелось бы добавить, что правоприменитель идет по пути создания гарантий не для правомерно обороняющегося, а для неправомерно посягающего: на практике установление приспособлений для защиты прав и интересов обороняющегося лица не связывается и институтом необходимой обороны. Интересен в связи с этим фактом опрос, проведенный С.В. Пархоменко: на вопрос о допустимости использования средств необходимой обороны в автономном режиме положительно ответили около 45% следователей прокуратуры, когда речь шла о возможности использования такого режима обороны ими самими в повседневной жизни.
В связи с актуальностью рассматриваемой проблемы и многочисленными дискуссиями в науке, о том, считается ли вообще «автономная оборона» возможным способом необходимой обороны, налицо потребность законодательного решения этих споров. Представляется, законодатель должен либо оговорить возможность применения приспособлений (с тем условием, что эти средства в обычной обстановке не создадут опасности причинения вреда лицам, не совершающим посягательства) либо отметить, что средства защиты такого рода к институту необходимой обороны отношения не имеют. Независимо от того, каким путем пойдет законодатель, в любом случае, тот правовой вакуум, в котором сейчас пребывает самозащита собственности с помощью различных средств и приспособлений, уйдет, и в этот неоднозначный вопрос будет внесена ясность.








ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Такая юридическая категория, как необходимая оборона нашла повсеместное законодательное признание и заняла достойное место в теории уголовного права. Все многообразие объяснений природы этого права можно истолковывать по-разному: с естественно-правовой точки зрения, с точки зрения позитивистского подхода, когда это право обосновывается не инстинктивными свойствами личности, а исключительно присутствием его в юридических источниках
Рассматривая необходимую оборону как право, принадлежащее человеку от рождения,




































ЛИТЕРАТУРА

1. Уголовный кодекс Российской Федерации 1996г.
2. Уголовный кодекс Украины 2001г.
3. Комментарий к Уголовному кодексу РФ. Под ред. проф. А.И. Рарога. М., 2004.
4. Уголовное право РФ. Под ред. проф. А.И. Рарога. Общая часть. Учебник. М., 2004.
5. Попов А.Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах СПб., 2001.
6. Пархоменко С.В. Деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости. СПб, 2004
7. Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права. СПб, 1902. СПС Гарант.
8. Кони А.Ф. О праве необходимой обороны.
9. Тишкевич И.С. Условия и пределы необходимой обороны. М, 1969.
10. Зуев В.Л. Необходимая оборона и крайняя необходимость. Вопросы квалификации и судебно-следственной практики. М., 1996.
11. Якубович М.И. Вопросы теории и практики необходимой обороны. М., 1961
12. Бородин С.В. Преступления против жизни. М, 1999
13. Необходимая оборона (сравнительный анализ современных уголовных законодательств). Додонов В.Н., Капинус О.С.// Право и политика

ПЛАН

Введение………………………………………………………………………….3

I. Становление и развитие института необходимой обороны……...…4

II. Правовая природа необходимой обороны и ее понятие в
современном российском уголовном законодательстве……………7

III. Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к посягательству…………………………………………………………10

IV. Условия правомерности необходимой обороны, относящиеся к защите и превышение пределов необходимой обороны..…………..18

V. Использование различных средств и приспособлений для защиты правоохраняемых интересов………………………………………….24



Заключение……………………………………………………………………….27

Литература………………………………………………………………………..28