Я вышел в ночь (лунатик без балкона!).
Я вышел – только о тебе (прости!).
Мне незачем тебя будить и беспокоить.
Спит мир. Спишь ты. Спят горлицы и псы.

Лишь чей-то телевизор тенора
Высвечивает. Золото снежится.
Я не спешу. Молений-телеграмм
не ждать. Спи, милая. Да спится.

Который час? Легла ли, не легла.
Одна ли, с кем-то, – у меня – такое!
Уже устал. Ты, ладно, не лгала.
И незачем тебя будить и беспокоить.

Ты посмотри (тебе не посмотреть!),
какая в мире муть и, скажем, слякоть.
И кислый дождь идет с косой, как смерть.
Не плачу. Так. Как в камере. Как с кляпом.

Ночь обуяла небо (чудный час!).
Не наш. Расстались мы, теперь – растаем.
Я вышел – о тебе. Но что до нас
векам, истории и мирозданью?

В такие вот часы ни слова не сказать.
А скажешь – и зарукоплещут ложи.
А сердце просит капельку свинца.
Но ведь нельзя. А то есть – невозможно.

Не подадут и этот миллиграмм.
Где серебро моей последней пули?
О, Господи, наверно, ты легла,
а я опять – паяц тебя и публик.

Мои секунды сердца (вы о чем?!).
Что Вам мои элегии и стансы?
Бродяги бред пред вечностью отчет –
опавшим лепестком под каблуками танца!

Нет сил у слов. Нудит один набат
не Бога – жарят жизнь тельцы без крови!
Я вышел вон. Прости. Я виноват.
И незачем тебя будить и беспокоить

было… (c)