В старом замызганном портсигаре оставалось всего лишь три сигареты. Избавиться от этой вредной привычки было невозможным для Максима даже после ядерной войны, а может, правильнее сказать: тем более после войны. Чем не отмазка для заядлого курильщика? Ведь сейчас, что ни говори, начинается новая жизнь. Старая жизнь уж точно канула в багровое пламя ядерных взрывов. А если кончилось старое, неизбежно приходит новое.
В дороге (в любой: дальней и не очень) самое приятное - останавливаться на перекур: встанешь (или сядешь, что неоспоримо лучше), закуришь и думаешь, перевариваешь в сознании уже пройденный путь и сколько еще осталось. Вот и сейчас Максим получал эту маленькую и приятную физическую боль от курения, помогающую утихомирить душевную. И Максим благодарил Бога, что даже в Период 1 (так называют время после войны) сигареты не исчезли. Несмотря на то, что этот период длится уже десять лет, сигареты старого довоенного производства все еще оставались. Конечно, после войны их мало сохранилось, но ведь курящих осталось еще меньше. Снова делать сигареты стали уже достаточно давно, и сейчас их делают даже с фильтром, но, как ни крути, их вкус остается хуже старых. А может это просто психология? Самовнушение? Максим не отрицал этой возможности, но продолжал исправно переплачивать за сигареты старого производства, а на все нападки отвечал: "Одно ощущение того, что я трачу на себя больше, доставляет удовольствие. Жизнь становиться дороже, а соответственно и ценнее!"
Занимаясь своими мыслями, Максим сидел под одиноким деревом, облокотившись на его молодой, неокрепший ствол. Деревья нынче - очень большая редкость, и удивительно, что это дерево смогло вырасти здесь, посреди почти пустыни (наверное, правильнее будет сказать: полупустыни). Еще больше Максим удивился другому: как это дерево до сих пор уцелело, почему его никто не спилил? Ведь за древесину дают хорошие деньги, а уж тем более за свежее вырубленное дерево. В Период 1 древесина стала стоить намного дороже кирпича, цемента, глины, а в некоторых местах она дороже многих металлов. У самого Максима, правда, и в мыслях не было рубить это дерево. Не только потому, что в его повозке уже нет места для дерева, но и потому что это его принцип - никогда не рубить деревья! Это только по молодости и по глупости он совершал подобные ошибки, сейчас же он прекрасно понимает, что человек уже достаточно вмешивался в дела природы; и не стоит утешать себя мыслей, будто природа уже бесчувственна к таким вещам, и по сравнению с тем, что она уже вытерпела от людей, вырубить пару деревьев - все равно, что плюнуть в колодец: неприятно, но вкусовых изменений не чувствуется. Максим не считал это оправданием и старался не мешать природе делать свое дело. Однако, при этом, Максим никак не помогал матушке-природе, и никогда на это не претендовал, но пытался хотя бы не препятствовать естественному ходу ее восстановления. Слишком много люди делали не так, пришло время встать им поодаль и наблюдать.
По расчетам Максима солнце должно было зайти через два часа. Примечательно, что в новом мире изменилось все, но солнце у нас осталось все то же; оно как будто напоминает нам, насколько мы ничтожны: смотрит на нас сверху и ехидно улыбается.
Вот-вот должен был начаться алый закат, который особо прекрасен в здешней местности, но… "Нет,- подумал Максим, - не время сейчас для романтики!". Надо было подниматься и продолжать свой путь, иначе можно было не успеть в город до наступления темноты. Максим встал на ноги и прислонился к дереву:
- Расти большим и крепким. Главное - крепким…
В колонках играет: Antonio Vivaldi - Summer

LI 5.09.15