Утром седьмого декабря, проснувшись вместе с Говномаксом в заблёванном грузовике “КАМАЗ”, спижженном накануне в крематории “Уголёк”, где его использовали для перевозки трупов, мы решили пойти на выборы. Поскольку идти было влом, поехали на “КАМАЗе”. Так как водить никто не умел, мы сбили двух бабок и ьри наряда ГИБДД и доехали только до столба, находившегося напротив избирательного участка. С воплями “вот, блять он!” мы завалились внутрь и потребовали водки. К огромному удивлению, нам сообщили, что водки нету. Есть только разбавленный спирт за 10 руб. 200 грамм. Мы купили два литра этого говнища и сразу попросили биллютень. Бабка, загнавшая нам спирт полчаса обьясняла нам, что здесь находится приём стеклотары, и участок для голосования напротив, а флаг вывесили для красоты, в честь выборов. С охуевшими мордами мы пошли искать этот ебучий изберуч. Через час поисков мы его наконец нашли. Около входа десятка два синяков били друг другу ебала, деля коробку конфет “Чупа-Чупс”, подаренную им каким-то депутатом, за то, что синегалы отдали за него голос. Сначала мы тоже хотели дать кому-нибудь в ебало, но вспомнив о двух литрах бодяги, мы решили выпить её с ними, а потом уже дакть синякам пиздюлей, так как вдвоём мы ба два литра не осилили. Разлив вонючую жидкость по стаканам, оказавшимися у Говномакса в кармане, мы начали её пить, закусывая Чупачупсами. Вскоре подошли ещё около десяти синяков и достали прокисшие маринованные огурцы и просроченное пиво, подаренные взамен на голоса за партию, которая представляла национальное меньшинство - евреев (сами знаете, что за блок). Кто-то уже сбегал за добавкой, дым шёл коромыслом, но как на зло мудила, в шапке-ушанке и с татуировкой на руке “тринадцатый алкогольный съезд партии КПСС”, рассматривая мутную жидкость в стакане, что он (стакан) перемазан говном. Говномакс объяснил, что стаканы лежали у него в кармане, и он вчера обосрался, и ваще не хочешь – не пей. Мужика вырвало мне на ботинки, и я охуев от такой наглости с криком “ты, чо, сука, Говномакса обижаешь?”, начал его пиздить. Говномакс. Оторвав от стены табличку с надписью “избирательный участок №…” со всей дури охуяривал всё, что попадалось под руку. Синяки, подумав, что опять делят чупачупсы, тоже начали хуярить всех, без разбору. Размахнувшись богатырскими руками Говномакс выбил табличкой вышедшему на шум из избирательного участка менту зубы. Также он разбил банку прокисших огурцов, спрятанную у меня за пазухой. “Ты, сука охуел?” - завопил я и ебанул Говномакса второй банкой с огурцами, тоже спижженную под шумок. Дальше не буду описывать эту кровавую бойню, скажу только, что прибежало ещё с десяток бичей и водрузив вместе с Говномаксом самому наглому из них на голову мусорное ведро с чупа-чупсами, спрятанными в нём для конспирации, мы все-таки вошли на избирательный участок. От переживаний я сразу проблевался на портрет неизвестного мне депутата, ехидно смотревшего со стены. Говномакс заорал, что он хочет срать и уселся на вазу с экибаной. Поняв, что срать на экибане неудобно, и ваще надобы для начала штаны снять, он насрал на хуйню для вытирания ног. Все наблюдатели и тётки, записывающие всякую хуйню, выпали в осадок от такого зрелища и сидели с отвисшими челюстями. Я с бешенными криками “кто спиздил мой паспорт, бля нахуй!” выкидывал из карманов бычки, сухарики, пивные пробки и прочую хуйню, типа кастетов и дымовых шашек. Говномакс тоже не терял времени и исчез в направлении служебного помещения, вместе с молоденькой иностранной наблюдательницей, любившей видно экзотику. Наконец найдя паспорт, я отскребя прилипшие к нему куски блевотины и закуски (вчера использовал его как скатерть), сунул его тётке с бюллетенями, тётка сказала, что не будет его брать в руки и чтобы я шёл отседова. В ответ я сообщил, что суну его её в пизду, и ваще, чтобы соблюдала мои гражданские права. На помощь была призвана уборщица туалетов, которая дала тете-биллютеньщице резиновые перчатки. С перепуганным видом она дала мне бюллетень. В глазах всё двоилось, даже троилось. Я где-то минут десять вертел бумажку, ищя надпись “против всех”. Так её и не найдя, я напротив каждой партии и кандидата написал “хуй вам”, и “буржуйский мудак”. Потом достал чёрный маркер и крупными буквами написал “ПРОТИВ ВСЕХ” и напоследок обблевал кабинку для голосования. Заметив что-то очень похожее на урну для голосования, я кинул туда бюллетень. Вдруг из служебного помещения донёсся душераздирающий крик, распахнулась дверь и из неё вылетела баба-наблюдательница, находу надевая штаны и Говномакс, одновременно орущий “fuck of USA”, дрочащий свой хуй, и пинающий бабу ногами. В таком боевом порядке они промчались вдаль по коридору, снеся то, во что я опустил бюллетень. Это оказалось обычное помойное ведро. Не желая копаться в мусоре и страстно жаждя исполнить свой гражданский долг, я взял помойку и высыпал уже в настоящую урну свой бюллетень вместе с обёртками и огрызками. Но на этом несчастья урны не закончились – пришёл Говномакс. Мы радостно блеванули и высморкались в невезучее хранилище бумажек. Говномакс подвалил всё к той же злоебучей тётке и потребовал бюллетень. По ппричине отсутствия у него паспорта заветного листка бумаги он так и не получил. Проголосовал он по своему – вопя нецензурные слова, неупотребимые для столь культурного текста, он просто насрал в урну, потом под конец охуев от своей наглости, он начал сморкаться в занавески и курить прямо в помещении. Всё это время я мирно блевал в обнимку с чугунным бюстом Ленина, который нашёл в служебном помещении, где искал водку. И тут как по заказу завопили сирены и вломился отряд МОМОНА, вместе с наблюдателями, съебавшими спасать от синяков охранявших их мента. Он плюясь зубами крикнул: “вяжите их!!!”. Но Говномакс сделал дымовую завесу из шашки, выкинутой мной при поисках паспорта, а я запульнул в МОМОН дедушкой Лениным, уничтожив гордость нашей доблестной милиции. Выход был отрезан и мы, по дороге поджигая занавески и блюя, как поливалочные машины, выпрыгнули в окно. Приземлились прямо на крышу бобика, который уже оккупировали устроившие алкогольную революцию синяки и присоединившиеся к ней сознательные менты. Предъявив удостоверение – недопитую бутылку бодяги, мы с сиренами и мигалками направились бухать дальше…

(с) Нарыв