То лето выдалось жарким. Дом, в котором я жил, стоял на самом краю деревни, и получалось так, что если выйти из калитки на заднем дворе –  попадешь прямо к маленькому тинистому пруду, а за ним большой, недавно скошенный луг. Часто, по утрам, когда только-только начинало светать, я ходил удить рыбу. По лугу стелился такой густой туман, что даже леса на другом его конце было не видать.

Иногда, в тумане, я видел черную, красивую лошадь. Соседские мальчишки говорили, что это и не лошадь вовсе, а дочь некой местной колдуньи, которая чем-то сильно прогневала мать. Боялись её шибко. По-правде, я тоже  боялся лошадку, было в ней что-то больше человеческое, чем лошодинное,  и вместо того, чтобы следить за поплавком, я часами пялился на эту грациозную бестию. В тумане она выглядела особенно мистически и притягательно.

Рыбалка кончалась часов в девять утра, когда все возможные рыбы были проворонены, наживка скормлена, а леска намертво запутана в прибрежных камышах.

Однажды утром, выйдя из дома, я снова направился к пруду. День обещал быть пасмурным, и хотя до конца еще не рассвело, было видно, что небо затянуто сплошным серым покрывалом.

Еще от калитки вижу, что луг снова затянут туманом. Подойдя ближе, замечаю  в этой дымке, на моем привычном месте, темный силуэт. Кому не спится? – думаю…

Не спалось Лешке Потапову, соседу моему.

- Ну, слава богу, ты пришел. А то, туман сегодня шибко сильный, смотри, так и клубится… Скоро, думаю, лошадь появится, а я тут один стою...

- Боишься её?

- А ты, как будто не боишься!  

- Я что, дурак, лошадей бояться?

- Да не лошадь она, говорю же!

- Не знаю я… Двигай давай с моего места…

Лешка неохотно отошел на два шага ближе к лугу.  По-правде, мне с Лешкой тоже спокойнее рыбачить было, тем более, что он ближе к лугу, значит, следуя логике, лошадь первым съест его. Или, не съест. Что там лошади-оборотни с людьми делают?

Лошадь действительно скоро выплыла из тумана, но есть, ничего кроме покошенной травы явно не собиралась. Она методично подбирала её своими огромными губищами, жевала и периодически пофыркивала, чем вводила нас в состояние полного оципинения.

Пока мы смотрели на неё, кто-то вдруг сильно дернул за леску, да так, что я чуть не упустил удочку! Краем глаза, я видел, что Лешку постигла та же история. Таинственная лошадь-оборотень была тут же забыта, и мы, что есть силы принялись вытаскивать добычу. Каждый свою. Удочки в дугу выгнулись, тянем, того гляди, лески порвутся.

- Стой! – говорю, - не может быть, чтоб у нас у обоих сразу  два таких монстра клевало! Видать, снова лески спутались(Мы частенько ловили «друг друга», пока пялились на лошадь). Подожди, не тяни! Да не тяни, я тебе говорю!

- Да не тяну я, не тяну!

- Ты не тянешь, а кто тянет? Подожди, ослабь еще чуток…

- Как же я её ослаблю, если кто-то из пруда её натягивает?! Рыба, говорю тебе! Ах, не уйдешь, зараза!

-Черт с тобой, тяни, тяни сильнее, да смотри, чтоб леску не порвала!

- Свою тащи, а уж со своей-то я справлюсь!

Удочки у обоих радугой, лески струнами натянулись, а нервы и подавно.  Тянем. И вот уже вода заплескалась, рыбина, здоровенная, уже у самой поверхности бьется, норовит поглубже нырнуть, да куда уж теперь. Вытянули мы её на берег, Лешка орет:

- Поймал! Поймал!

- Почему ты поймал? А я что по-твоему ловил тогда?

Лешка задумался. Вообще-то, он от природы был тугодумом, поэтому, я предвидел следующий вопрос:

- Хм… Действительно. Слушай, а почему рыба одна?

Мы стоим над несчастным ротаном, который в последней агонии вывалялся в пыли как в муке(хоть на сковородку!), и пытаемся понять, почему он один. Представляю, что подумала эта мудрая, старая рыба про нас олухов, что таки вытащили его!

- Лески снова спутались, дубина!

- Так кто поймал?

- Сейчас узнаем.

К тому времени, рыбина окончательно испустила дух, и мы, подняв её обоими удочками, стали наблюдать, как она методично раскручивается. Если бы это глумленье увидел наш мудрый ротан, он бы умер повторно. Ей богу.

Напряжение нарастало, а несчастная рыбина все продолжала крутиться. Чтобы ускорить процесс, мы стали тянуть удочки на себя, после чего, она, казалось перешла на сверхзвук. Наконец, её отбросило в сторону, вместе с моей удочкой.

Формально, рыбу поймал я, потому что несчастного старца угораздило броситься на моего червя, но конечно, будь я один в то утро, и не спутайся наши лески – не видать мне его.

Лешка сильно сокрушался, но на «добычу» не претендовал.

Потом, было еще много рассветов, встреченных мной на этом пруду. И с Лешкой, и с таинственной черной лошадью, и в одиночку, но тот ротан, был самой большой рыбой, из всех, что я когда либо ловил.

И даже сейчас, мне немножечко стыдно перед ним, что сумел выловить такого мудрого старца, коим несомненно был он.