И распорядок дня его был обычным. Утром - запах пригорелой яичницы и ароматного кофе. Потом - несколько пар в университете. Учился он с удовольствием, при возможности посещал все занятия. Но, несмотря на это и на его практически отличные оценки, никто не мог назвать его заучкой. Затем 15 минут езды на метро - и работа до вечера. Работал он механиком при автомагазине. Когда-то давно он мечтал открыть собственное дело, но сейчас его мысли были повернуты в другое русло. Вечером - ходьба по городу и остановка на площади. У него в рюкзаке всегда был кусок хлеба: покормить голодных птиц. Голуби его узнавали, не боялись брать крошки из рук. Потом он продолжал сидеть на лавке, рассеянным взглядом провожая прохожих, либо же подолгу смотреть в небо. Он очень любил небо, потому что оно никогда не бывало одинаковым. И было одиноким, как и он сам. Иногда рядом с ним лежал журнал, но читал он его редко. Потом - час езды на автобусе. Могло показаться, что он специально выбирает самые дальние маршруты поездки. Ужин в одиночестве. Иногда садился за стол и писал кому-то письма. Или стихи? Кучка дисков на столе наростала с каждым днем, пока он не раскладывал их снова по полкам. Слабое мерцание монитора. Или экрана телевизора. Гитара на кресле. Книга под подушкой. И ласкающий свет ночника.
По выходным дням он надолго пропадал в гараже. Поздним днем он выходил оттуда. На его лице было написано горькое удовлетворение. Затем он звонил другу или звонили ему. Вечер проводился в каком-нибудь ночном клубе. Вино. Сигареты. Море девушек, их полуобнаженных тел. Он провожал взглядом и их, изредка даря ответную улыбку. Иногда его завлекала какая-то красавица, и они проводили вечер вместе. Может быть и ночь. Только тогда по утрам он чувствовал вкус нетерпеливого разочарования и горечи, сам не понимая отчего.
В один понедельник он сделал звонок и вышел из дома. И после этого перестал быть таким обычным. Он забыл об университете и работе. Утро провел в магазине. Оттуда вышел, одетый в черные джинсы, черную футболку и косуху. На лице не было обычного равнодушия. Или мимолетной восторженности. Люди оглядывались ему вслед, уже девушки провожали его взглядами и пытались привлечь улыбками. Он сел в автобус и доехал до гаража. Уверенными движениями открыл замок и исчез внутри. Выбрался где-то через полчаса. Не сам. Он бережно вывел мотоцикл, запер гараж, сел и поехал. На перекрестке свернул вправо и купил букет красных роз. Приехал на знакомую площадь. Он поставил мотоцикл с края и сел на привычную лавку. Там он провел весь день, ловя взгляды, и изредка доставая из привычного рюкзака бутылку с газировкой. Только несколько раз вставал, разминая затекшие ноги: прошелся с десяток метров и вернулся обратно. В 17 часов у него наконец зазвонил мобильник. Он выслушал то, что ему говорили, при этом карие глаза несколько расширились. Через несколько минут на площади появилась девушка. Она была невысокая. Длинные черные волосы манили взгляд. Движения, уверенной в себе личности. Она подошла. Он встал. Темно-карие глаза встретились с серыми. По темным губкам скользнула насмешливо-удивленная улыбка.
- Привет.
- Привет.
Он протянул ей букет цветов. Она таким же насмешливым взглядом окинула немного завявшие цветы. Снова смерила с ног до головы. Словно пригвоздила на месте.
- Я изменился.
- Нет, ты такой же.
- Я изменился, как хотела ты.
Отрицательное покачивание головы.
- Внешность - не главное. Когда ты же ты это осознаешь? Но ведь и визуальная оболочка такая, какой ты хотела ее видеть.
- Ты - ребенок. Веди себя как взрослый.
- Как? Перестать любить тебя?
- Да. Мы - чужие.
- Нет.
- Тебе не понять.
Снова поединок взглядов.
- Возьми цветы. Это тебе.
- Не стоит.
- Возьми, как память обо мне. Больше я тебя не потревожу.
Равнодушное пожатие плечами, и тоска на кончиках глаз.
- Хорошо. Прощай.
- Прощай.
Цокот каблуков. Какая-то старушка подходит, беспокойно вглядывается в глаза.
- Сынок, тебе плохо?
Такой теплый голос. Как в прошлом. Как материнская улыбка. Как вечная незримая поддержка.
- Нет, спасибо, со мной все в порядке.
- Ну смотри, - облегченный вздох. - А то у меня так муж умер. Сидел-сидел, молчал, а его инфаркт хватил, даже не успел никого позвать.
Чуть ли не заметное глазами тепло излучают это морщинистое доброе лицо. Пошаркивая, старушка уходит.
Беспокойно заворковали голуби, дожидаясь булки. Также беспокойно и его душе. Привычное движение рукой в рюкзак - кусочки хлеба летят птицам. Минута. другая. Последний кусок скрошен. Он встает, откидывает волосы с лица назад и улыбается. Шатенка, проходящая в тот момент мимо, принимает это на свой счет и подходит к парню. Но его мысли уже далеко. Неторопливо шагает к мотоциклу, чуть ли не таща рюкзак за собой по мертвому асфальту.
И ветер в лицо. Гул нарастает, какой-то свист. Нет, он ошибался, асфальт не мертвый. Он живой. Он волнуется, дышит жаром в лицо. Колышится под ногами.
- Я не буду умирать, слышишь? - шепчет он пересохшими губами. - Я начну новую жизнь. Без тебя! Слышишь меня, слышишь? Без тебя...
Ветер все резче бьет по ушам. Ночь опускает свое крыло на город, он вырывается из плена мерцающих огней.
- Я начну новую жизнь...
Вот еще немного. Еще полчаса - и он будет дома. И снова привычная жизнь. И запах пригоревшей яичницы и ароматного кофе по утрам. Переезд. Он резко останавливается, пропуская поезд. Из будки выглядывает тетка и сердито грозит кулаком.
- Ты куда, остолоп, под поезд захотел?
Зачем под поезд, когда возникает желание жить по-новому? Нет, ей не понять. Никому не понять. Он просто помахал рукой ей. Она гневно сплюнула и закрыла за собой дверь. Грохочущие вагоны пронеслись мимо. Как несбыточные надежды.
Ночной клуб манит разноцветными огнями. Он останавливается, входит. Его встречают удивленными и одобрительными взглядами. Странно, сегодня он не такой, как всегда. А потом привычный круговорот: вино, сигареты. Блондинка с пышными формами присаживается рядом, давая понять, что не прочь провести с ним времени побольше. Роскошный номер соседней гостиницы. Разложенная постель и два часа потрясающего пустого секса. Он заботливо укрывает спящую девушку и отправляется в ванную комнату. Долго разглядывает свое отражение в зеркале. Возвращается, одевается и выходит из номера, закрывая дверь.
Дорога домой. Звонок мобильника. Он внимательно впитывает слова.
- Хорошо.
Поворачивает и едет обратно. Проезжает по городскому асфальту. Нет, за городом асфальт живой, а здесь - мертвый. Знакомый дом. Он останавливается, поднимается по тяжелым ступенькам. Перед дверью застывает на несколько мгновений, потом нажимает кнопку звонка. Дверь открыватся сразу и практически бесшумно. За ней встречают знакомые серые глаза.
- Привет.
- Ты пришел, - полувопросительно-полуутвердительно.
- Да.
- Заходи.
Знакомый коридор. Освещенная комната. Его встречают множество незнакомых глаз, ощупывают, словно грязными руками. Смех. Злой, колючий.
- Так ты говоришь, что меня любишь?
Такой лукаво-нежный голосок. Краем глаза он замечает лежащий на столе букет.
- Да.
- Докажи.
- Как?
Маленький продолговатый предмет. Шприц? Зачем?
- Что ты хочешь?
- Доказательств.
- Зачем? Любовь не выносит доказательств. И не может их требовать. Особенно таким способом.
- Ты не любишь.
- Да пошла ты...
Торопливые шаги из квартиры. Прочь отсюда. Пока не поздно. Пока не вернулся к прошлому аду. Нет, здесь нет места любви. Ступеньки, кажущиеся бесконечными. Навстречу свободе.
- Трус! - торопливое вслед.
И снова прикосновение к мотоциклу. Настоящему другу, который никогда не предаст. Снова знакомая дорога домой. К тишине. К спокойствию. К жизни. Первые солнечные лучи лижут здания города. Он спешно вырывается на знакомую площадь. Впервые оказывается там так рано. Вторые сутки новой жизни. Пустота. И только пара голубей узнают его, требуя булки. Последние крошки летят на асфальт. В руках оказываются ручка и блокнот. Вычерчиваются какие-то строки...
- Нет, я выбираю жизнь.
Удар в груди отдается эхом в голове, резкая невыносимая боль, потом - неожиданная легкость. Вот он видит себя со стороны. Широко открытые застывшие темно-карие глаза. Удивление, искривившее губы. Пальцы, сжатые в кулаки так, что кровь выступила на ладонях. Ветер лохматит волосы, кидая их на лицо. Прямая спина, широко расставленные ноги. И голубь рядом на лавке. Недовольно воркует, привлекая внимание. Знакомая старушка проходит мимо, зажав пустую авоську в руке. Испуганно оглядывает парня, узнавая его.
- Сынок, с тобой все нормально?
Он видит, как она осторожно касается его руки. Холодной. Испуганный взгляд.
- Вызовите "Скорую"!
Пятнадцатилетний мальчишка бежит к ближайшему автомату.
- Зачем?.. Уже поздно...
Ветер вырывает блокнот. Он пролетает пару метров и падает на асфальт, шевеля исписанными листочками бумаги, как птица - сломанными крыльями.
Яркий свет лишает зрения. Внезапный жар делает нечувствительным тело. И только душа, роняя слезы, шепчет: "Я хочу жить..."
Жизнь продолжала протекать, но только без него. Казалось, только голуби ощущают его отсутствие, но и они скоро привыкли и стали искать новых мест. Да старушка, проходя по площади, частенько окидывала взглядом эту самую лавку и, мелко крестясь, вздыхала. Да в начале следующего лета на его могиле появился положенный неизвестным человеком букет темно-красных роз.

Он был самым обычным парнем 22 лет. И у него в рюкзаке всегда был кусок хлеба: покормить голодных птиц...