Любовь замешана на жертвоприношенье, Сквозь тернии пробилось естество. О, как сложны с Отчизной отношенья, Как драматично с Родиной родство!
Отца и мать убил Иосиф Сталин, Перемолов в ГУЛАГских жерновах, А сына жить насмешливо оставил, Какое мягкосердие - вах, вах!
Но выжил сын и стал отцом и дедом, И боль мужала, ширилась, росла, И что бы он в текучке дней ни делал, Казалось все - не те его дела!
А что же то? Чего же сердце хочет? Какой идеей разум одержим? Он отомстить прижизненно хлопочет За зло, что отпустил ему режим!
Но отомстить он хочет не банально, Не зло за зло и не исподтишка! Пусть будет эта месть парадоксальна: За зло добром! Вот, власть, его рука!
И он стихи кровоточаще пишет Про боль души и про архипелаг. Рождается поэзия - вот так! Жаль, что отец сыновьих слов не слышит!
Но слышат люди, устно, из газет, И постигают, веря тем газетам, Что и поэт, по сути, тоже зэк, Что в сей стране нельзя не быть не зэком!
Он, тыщи книг в своем жилье собрав, Готов отдать их городу задаром, Но властный мэр, по сути, тоже раб, Хотя и не валяется по нарам.
Не властен он на своевольный жест, Не достает решающей пружинки. Каким бы ни высоким был насест, Он все равно подгнившая жердинка.
О, господи! Да сколько же рабов? А где ж любовь, и дружество, и братство? По Сербскому выходит, что любовь, Она и то - лишь разновидность рабства!
Он, грешный, прав! Кабален человек! Он промыслом повязан крепко-крепко! Он в клетке своей жизни - раб и зэк! Не вырвешься! Куда? В другую клетку?
Братские дети любят стихи, рассказы и повести Геннадия Михасенко (1936-1994) и во Дворце творчества детей и молодёжи создают рукотворные книги писателя
Эльвира ЧАСТИКОВА
ШУКШИН И ВРЕМЯ
Вышли из моды герои – чудики Шукшина: Постепенно, не строем… Смотришь вокруг, вот-те на! – Никого – из наивных, или других, с хитрецой, Полукиношных, дивных, кто узнавался в лицо!
Переменилось время – перевелись типажи. Сядешь в вагон, да не с теми, словно в чужую жизнь. Что ж ты, Василь Макарыч, так близоруко вникал? – Спросишь. – Одни – тары-бары, а сегодня – оскал.
Ориентируют суммы, банковские счета, И чем дальше – безумней. А чудики – начерта? Молча сидеть, что ль, в фейсбуке, сдвинув назад шляпень? Мечутся в сотовых руки – ищут вчерашний день…
Валентин ЕРМАКОВ
Уже прошёл автобус ранний, А жизнь любви ещё полна. От соловьиных заклинаний Забыла двигаться луна. Да и земля изнемогает. Весна! И кто-то у ворот Свои восторги изливает – Слова Есенина поет. Поёт про выткавшийся снова Тот «алый цвет» и «шёлк фаты». Уносит песенное слово Избыток майской маеты. Вот смолк – И хлопнула калитка, Напомнив облегчённый вздох. А я От майского избытка Ещё избавиться не смог. И приближает к равновесью Лишь нервный бег карандаша. …Ах, Ни в одну чужую песню Не помещается душа!
Владимир МОНАХОВ
Иосиф Бродский и Евгений Рейн
Рейн был учителем для Бродского, А в Братске средь простых поэтов Стрелял рубли на сигареты И вёл себя вполне не броско...
На театральные подмостки Взошел...Читал пронзительно куплеты, Стал всем учителем при этом, Но только после Бродского!
— Жить незачем, — декламировала 24-летняя сибирская поэтесса Марина Акимова в присутствии Рейна. — Я жить хочу! – кричал со сцены Братского драматического театра (БДТ) свою старую русскую песню Евгений Рейн в ответ на молодёжный пессимизм. Май 2006 года
*** — Я жить хочу! — кричал еврейский гений,
прославленный поэт по имени Евгений,
а по фамилии чудной, не русской — Рейн.
И мыслящих девиц захватывая в плен,
Он убеждал,что в нашей жизни цепкой
Мы все важны, и вовсе мы не щепки,
А стать великими мешает только лень!
Так братских поучал Евгений Рейн!
Николай ЕРЁМИН
*** О чём шуршит Певец Вертинский?
О чём кричит Певец Высоцкий?
О том, о чём - Поэт вселенский -
Давно молчит Иосиф Бродский…
Евгений СТЕПАНОВ
ПАСТЕРНАК
Пастернак свои стихи переписывал был недоволен собой
а мы довольны мы все поэты номинанты лауреаты победители лит. конкурсов академики липовых академий и т.п.
какая-то глобальная печальная шизофрения
и нехватка любви
Меркурий ИЛЬИН
ГОГОЛЬ Великий Гоголь следовал закону: Служить земле своей, а не себе. Не воспевал он царскую корону - Отнюдь: спасая душу, жил в борьбе. Его перо есть совершенный скальпель, Проникший в ткань России глубоко… Он обнажал пороки как писатель, За что любим двух более веков. Сам от себя бежал, а это признак Депрессии… Но не об этом речь. Второго тома «Мёртвых душ» отчизна Не дождалась… Жизнь вынудила сжечь.