Любовь БАКАНОВА
Мои кумиры
Их единицы! Нас же - "тьмы" и "тьмы"!
Но как трусливы, равнодушны мы!
И как смелы они, вольны, как птицы -
Те имена, которых единицы.
Мои кумиры - на Земле их мало -
Спартак, Артур Риварес, Че Гевара.
Свои идеи братства и свободы
Несут они через века народам...
Николай ЕРЁМИН
Директор школы, помню,
В класс вошёл,
И заявил, что кончилась эпоха,
Где Маяковский – это хорошо,
И где Есенин – это очень плохо...
И попросил дежурного по классу
Сходить купить всем
По бутылке квасу...
И целый час - в глазах тоска и грусть -
Есенина читал нам наизусть...
Эльвира ЧАСТИКОВА
ЧАЙКОВСКИЙ
Какое мне дело до странного брака
Петра Ильича с госпожой Милюковой?!
Тут – вроде попытки …с игрой Зодиака,
Иль вовсе – побег от себя, не такого…
Со всей неземной и непереводимой
Прозрачною музыкой, что и не ухом
Её поглощаешь – неисповедимой
Тропой, остротой, перехваченным духом.
Признайтесь, маэстро! – до пылкого чувства
К нему, скрипачу, – беспредельно, повинно:
Котек или Котек выводится устно,
Но не Милюкова, отнюдь, Антонина…
Все мысли, Вселенная, Суд этот Страшный –
На страстном смычке и занозистой ноте!
И что тут добавить? Кому это важно
В таинственном неудержимом полёте?
Евгений СТЕПАНОВ
НОВЕЛЛА МАТВЕЕВА
самые простые слова
самые простые рифмы
и великая душа
и великая поэзия
я один раз был
у Новеллы Николаевны
дома в гостях
я знаю как живут поэты
Наталья НИКУЛИНА
Пятикнижие Достоевского
На Четьи-Минеи
Меняю, старею.
Владимир МОНАХОВ
ЧАСТЬ РЕЧИ – МОЛЧАНИЕ
Иосифу Бродскому
Слова уходят в молчание,
Как вода в песок,
Чтобы на дне паузы
Заполнить озеро Чести Речи –
Молчание звучит понятно
На всех языках мира.
Вера ЧИЖЕВСКАЯ
ОДАРЁННЫЙ ШАЛОПАЙ
Вольтеру
Франсуа-Мари Аруэ родился в Париже
на углу Иерусалимской и Назаретской улиц.
Остался без матери в семилетнем возрасте
и в десять лет был отдан на воспитание
отцам-иезуитам. Они говорили о нём:
«Мальчик одарённый, но большой шалопай».
Позже герой сочинённой уже не мальчиком трагедии
смело утверждал:
«Умереть за свою страну – долг короля».
Это ему за крамольные стихи «…Франция на краю гибели»
пришлось почти год отсидеть в Бастилии,
откуда его освободил по неведению
Людовик XV - восьмилетний король,
о котором и было написано стихотворение.
Это он даже в частных письмах призывал:
«Раздавите гадину!», - имея в виду церковь.
Но в конце жизни фернейский* затворник
в построенной им церкви
выступал с проповедями против кражи,
уважая частную собственность.
Он - Вольтер, - на церковной кафедре!
Он, неисправимый скептик,
видя огромную толпу, окружавшую его карету,
однажды сказал своему секретарю:
«Если бы я сейчас ехал на казнь,
толпа была бы ещё больше».
Но Франсуа-Мари Аруэ умер своей смертью.
Кюре, находясь при его кончине, спросил:
- Признаёте ли вы божественность Христа? –
и запомнил ответ умирающего:
- Не говорите мне ничего об этом человеке.
Бывший шалопай ухитрился
уйти от церковных властей и после смерти:
племянник, опасаясь погони, тайно, ночью
вывозил из Парижа тело умершего дяди сидящим,
привязав его в карете так, чтобы он был похож
на заснувшего пассажира.
Это он поведал миру о «железной маске»,
опередив Александра Дюма.
Это он подробно познакомил свой народ
с Исааком Ньютоном, Петром I и Карлом ХII…
Это он участвовал в гигантском коллективном труде,
собирая знания, рассеянные по земле,
в «Энциклопедию»,
которая мешала крепко спать
иезуитам и богословам Сорбонны…
Вольтер говорил про обилие своих трудов:
«С таким грузом не дойдёшь до потомства».
Но - дошёл!
И унёс в могилу самую малость –
тайну своего псевдонима.
________________
* Ферней - маленькая деревушка, которую приобрёл Вольтер
Валерий ПРОКОШИН
Юрию Карабчиевскому
Ну, зачем ты вернулся в страну, где простуженный с детства пейзаж,
И где утренний свет над снегами прозрачней, чем можно представить?
Жить в России нельзя – это сон, это бред, это пьяный кураж…
Это всё, что угодно, чему не подвластны ни время, ни память.
Ты ещё пожалеешь об этом, очнувшись под утро в дому,
На котором поставили крест двое ангелов – белый и чёрный.
Пробираясь на свет, ослепивший с небес, ты вернёшься во тьму,
И поймёшь, наконец, что живущий в России – всегда обречённый.
Обречённый на всё, кроме жизни, которой вовек не понять,
Не почувствовать даже, насколько она на земле невесома.
Ну, зачем ты вернулся в страну, из которой повторно сбежать
Невозможно, и где наш ваганьковский снег тяжелей чернозёма?
Александр НИКОЛАЕВ
Валерию Прокошину
Я еще не успел отойти от печали…
Но, как чувствую, близко я шел по стопам.
Почти рядом с Валерой. Заочно встречались,
Почти рядом стояли: я - здесь, а он - там.
Я пытаюсь понять, в его душу пробиться,
Через строки стихов, тонких образов дым...
И увидеть глазами Его чьи-то лица,
Лица тех, на кого он смотрел молодым...
