МОЯ МАЛАЯ РОДИНА

Я выросла в очень красивом живописном месте. Проснешься, бывало, выйдешь на крыльцо, освещенное солнцем, перед глазами поющие скворцы на ветке у скворечника. Повернешь голову в другую сторону – увидишь зеркальную гладь лесного озера, покрытую белыми кувшинками с ярко-желтыми серединками и большими круглыми листьями, как тарелка. В этом озере мы с ребятами купались. Оно было нашим кормильцем во время войны и трудные послевоенные годы. Весной на озеро прилетало много диких уток. Здесь они выводили птенцов. В прозрачной чистой воде озера водилось много рыбы. Осенью мы с друзьями всей ватагой шли на озеро собирать клюкву, так как по окружности оно зарастало мхом, на котором и росли ягоды. За озером на многие километры простирался лес. В основном это стройные высокие сосны. В бору было много черники, брусники, грибов и разного зверья.

Здесь, на берегу этого озера, в семье простых людей и прошло моё детство. Отец всю жизнь работал лесником, а мама в основном управлялась по дому: в семье было семеро детей…

МОИ ПРЕДКИ

В советскую эпоху была уничтожена преемственность поколений. Мой отец боялся нам, детям, рассказывать про своих родителей. И мы, семь внуков, до сих пор не знаем полных имен своих дедов. И всё же кое-что мне удалось узнать от дальних родственников. Деда моего Федорова Григория (отчество мне не известно) раскулачили в 1929 году за то, что он имел мельницу в городе Тобольске и сослали в поселок Сузун Новосибирской области. До места ссылки дедушка не доехал – пропал на одной из станций. Или убили с целью ограбления, или сбежал от большой семьи (пятеро детей) и советской власти. Жена его Мария Дмитриевна так и не узнала о нем ничего до самой смерти.

Семью, несмотря на отсутствие главного «виновника», в месте ссылки отвезли в лес и бросили на произвол судьбы. Оказавшись в лесу у небольшого озера, трое уже взрослых сыновей бабушки принялись строить жильё. Благо, что лес и земля были бесплатными. Корчевали пни огромных сосен, расчищали землю для огорода, чтобы выращивать овощи и злаки. Со временем сюда еще привезли сосланных, так и возник с одной стороны озера небольшой участок, который назвали Нечунаевским. Позже власти организовали здесь леспромхоз, и все мужики стали работать лесорубами. На участке были построены магазин, начальная школа, клуб. Позже провели электричество и радио, благодаря которому я с детства полюбила народные песни и классическую популярную музыку, знала выдающихся оперных певцов и артистов театра, слушала спектакли.

Этот лесной участок стал самым дорогим для меня уголком на земле. Я считаю его своей родиной, хотя в паспорте другая запись: с. Нарт-Пелка, Мошковский район, Новосибирская область. Мои родители однажды покинули участок, но потом вернулись сюда.

ВОЕННОЕ ЛИХОЛЕТЬЕ

Отец мой, Федоров Василий Григорьевич (1910-1980 гг.), как и все мужчины участка, в 1941 году добровольцем ушел на фронт. Мама осталась с нами, тремя детьми, одна. Устроилась работать техничкой в пекарню, и весь день была на работе, предоставив нас самим себе. Моему старшему брату было 11 лет, среднему – семь, а мне четыре года. Ничего хорошего не бывает, когда дети остаются без надзора. Однажды мальчишки взяли отцовское ружьё (оно для них было самой любимой игрушкой) и решили пострелять. Сначала стреляли братья, а затем я. Показали мне, как нужно прижимать приклад ружья к плечу, как взвести курок, как смотреть на мушку и совмещать ее с мишенью. Я указания учителей выполнила, прицелилась и нажала на спусковой крючок. Раздался оглушительный выстрел. Я упала на землю от сильного толчка в плечо, а больше от страха, бросив ружьё. Сколько часов ревела — не помню, и больше не соглашалась с братьями играть в охотников.

Вскоре средний брат, Витя, к великому нашему горю, погиб. Поздней осенью он решил покататься на коньках, которые примотал к валенкам. Лед на реке был еще не прочный, Витя провалился и утонул.

ПОХОД ЗА ЧЕРЕМУХОЙ
У меня был необыкновенный старший брат – Вена. Он заменил мне отца, а маме стал отличным помощником по хозяйству. Мама отмерит в огороде для копки несколько шагов земли, он выполнит её задание и лишь тогда играет со мной. Брат любил ходить в лес за ягодами, грибами, но предпочтение отдавал охоте – обычно по воскресениям, когда мама была дома. Мне почему-то запомнился наш поход за черемухой. Речка, берега которой были в зарослях этого кустарника, находилась приблизительно в пяти километрах от нас, и часть пути надо было идти по болотистому месту, по согре.

Брат рано стал брать меня за этой ягодой, потому что я, как белка, могла быстро забраться на любой куст и на вершине собрать самую крупную и сладкую ягоду. Рвать-то её была одна радость, а вот нести эту тяжесть домой – хоть плачь. Набрали мы черемухи почти два ведра. Брат, конечно, нес большую часть, а я – полведра. Когда шли посуху, я успевала за ним, а в согре выдохлась, выбилась из сил. Ноги утопали в вязкой бурой грязи, заедали комары и пауты, хотелось пить. Я стала отставать. Вена далеко уйдет от меня, обернется и кричит: «Не отставай! Чо тянешься»! От обиды и бессилия ком в горле, слезки на колесках, но я креплюсь, не плачу, хоть потихоньку, но иду за братом. Вот он мешок с черемухой опускает и кричит: «Земля»! У меня от радости откуда-то силы берутся – догоняю брата, ставлю ведро и кричу от счастья на весь лес: «Ура-а»! Передохнув немного, идем уже по хорошей дороге и быстро приближаемся к участку. «Вена, смотри, вон уже видны дома», — с радостью говорю я брату. Мама давно уже ждет нас. Кормит нас, пробует ягоды и восхищается, как много нарвали: помощники! Как радостно слышать её похвалу…

ЮНЫЙ ОХОТНИК – НАШ КОРМИЛЕЦ

Бесстрашный Вена превратился в заядлого охотника, стал метким стрелком и отличным следопытом. Благодаря ему мы питались в сравнении с другими семьями можно сказать по-королевски. И летом и зимой на столе у нас было какое-нибудь мясо или рыба. Иногда весной Вена просил маму разбудить его не позднее четырех часов утра и, взяв ружье, уходил в лес, а часов в десять возвращался с огромным глухарем, которого еле-еле доносил до дома. Я подолгу рассматривала птицу, поражаясь красотой её оперения. Особенно красивой мне казалась грудь глухаря. Перышки синевато-зеленые, порой с розовым отливом или отблеском. Хвост веером, с белыми крупными пятнами, словно цветами, а по краю – белая кружевная отделка. Над глазами на черно-красном фоне не то веки, не то брови. Создаст же природа-матушка такую красоту!

Зимой Вена вставал на лыжи, звал собаку – и опять в лес. Теперь за рябчиками или за белкой, шкурки которых можно было сдавать государству, а мясо съесть. Мама рано утром положит тушку белки в чугунок с картошкой, поставит в русскую печь, и к ее приходу на обед готово вкусное блюдо.

Однажды на наш адрес из Новосибирска пришла большая посылка с книгами и грамотой – награда юному охотнику Федорову Вениамину Васильевичу. Мне запомнилась одна из книг – «Путешествие Миклухи Маклая», которую нам с мамой брат читал много вечеров подряд. По счастливой случайности в 2010 году в городе Верхняя Салда я увидела новенькую книгу этого замечательного путешественника, купила её и с огромным наслаждением прочитала, вспомнив военное детство и любимого брата.

P.S. В наши края во время войны было сослано много русских немцев. Их дети учились вместе с нами, мы дружили, играли с ними. Брат полюбил одну немочку по имени Наташа. Когда немцам разрешили уезжать в родные места, она увезла его в Луганскую область на Украину. Там нет лесов, и Вена очень тосковал по тайге, по своей малой родине.

ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ ГАЛИ Ф. В ДЕРЕВНЕ
Весной 1945 года мой отец вернулся со страшной войны один со всего участка. Жилось в те годы всем плохо. Хлеб продавали по карточкам. Одежды, обуви, продуктов не было. Чтобы выжить, родители с трудом вырастили корову, овец, птиц. Под посадку картофеля разработали огромные площади целины. Мы с братом трудились наравне с родителями. Весь июнь проходил в огороде, в июле начинался покос. С раннего утра и до позднего вечера всё покос и покос. Лугов не было – искали поляны среди леса и выкашивали. Весь август заготавливали дрова. Если отец отпускал нас сходить с друзьями за ягодами или грибами, то этот день воспринимался нами как праздник. Когда брата взяли в армию на три года, мне пришлось одной помогать родителям, и летние каникулы казались мне невыносимо длинными и тяжелыми. Я с нетерпением ждала начала учебного года, чтобы уехать из дома в Сузун, а позже в Новосибирск, и, наконец, избавиться от этой однообразной, нудной и тяжелой работы. Там можно было сесть и спокойно почитать интересную книгу или заняться любимым делом – вышивкой гладью.

ГОДЫ УЧЁБЫ

Начальную школу я закончила на участке, а дальше надо было ехать в райцентр, в Сузун, что в десяти километрах от дома, и жить на частной квартире у чужих людей. Родители решили, что я слишком мала и не отпустили меня. Сейчас я думаю, что маме нужна была помощница – нянька, так как к тому времени у нее родилось еще два ребенка. Через год, однако, её всё равно заставили отправить меня в школу.

Каждую субботу мы, ребятишки, возвращались домой, а в воскресенье в любую погоду, в мороз и ветер, шли в школу, неся недельный запас продуктов. Так продолжалось три года. После окончания седьмого класса подружка уговорила меня поехать в Новосибирск, чтобы учиться в школьном педучилище. Ей очень хотелось стать учительницей, а мне всё равно было где учиться, лишь бы уехать из дома. Я устала от бесконечной работы и наигралась с малолетними братом и сестренкой. Хорошо сдав экзамены, я вместо подружки была зачислена на учебу.

Началась новая, очень интересная жизнь в большом культурном центре, каким был и остается г. Новосибирск.

В училище были прекрасные педагоги, которые давали не только прочные знания, но и старались воспитывать нас культурными людьми. Для меня, деревенской девушки, это учебное заведение было настоящей академией: тут тебе и библиотека с читальным залом, и выставки художников, и культпоходы в театры (пусть даже на самый последний ярус, зато билеты дешевые), и систематические концерты по абонементам в зале филармонии. В самом училище я посещала различные кружки, в том числе обязательные по расписанию уроки игры на скрипке, любимые уроки рисования, пения, спортивные занятия. Всё это было бесплатным, за исключением театров, всё это очень мне нравилось и отвечало моим духовным потребностям. И еще я очень много читала. Помнится такой случай: однажды я дочиталась до такой степени, что на занятиях не смогла слушать преподавателя и даже смотреть на него. Положила голову на руки – сплю, не сплю. Однокурсницы встревожились моим состоянием и вызвали классную даму. Войдя в аудиторию, она попросила меня посмотреть ей в глаза, а потом сказала: «Да она всю ночь читала книгу». Резко повернулась и вышла, а я удивившись, подумала: «Как это она догадалась»?

Жить мешал только голод. Стипендия была мизерной. Родители, имея пятерых детей, помочь мне ничем не могли, и я облегченно вздохнула, когда после четырех лет учебы в училище, начала работать учительницей начальных классов в Заельцовском районе г. Новосибирска.


Продолжаю публикацию ПЕРВЫХ ДЕТСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ -  1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 141516,17,18,19, 20, 21,22, 23, 24