Одна из этих открыток в прошлом году должна была прибыть в Братск из Венеции,но не дошла.Этот первый случай,когда я не получил на краю сибирской земли от внучки Валерии послание из далёких исторических мест.


Эльвира ЧАСТИКОВА

ТАРУСА В НАЧАЛЕ ОКТЯБРЯ

Воздух яблочного вкуса –
Благородный сорт.
Золотой октябрь. Таруса.
Синий горизонт.

За Окой и тонкой дрожью
Вод, листвы, земли
Вдруг Поленово возможно
Разглядеть вдали.

Затаившие дыханье -
Белла, Константин.
И Марина тут стихами
Пестует свой сплин.

Наполняет время чувством,
Попирая смерть,
Чтобы горьковато-вкусным
Ягодам дозреть.

Чтобы речке с облаками
Длиться, не спеша…
Яблок жаркими боками
Греется душа.


Валерий ПРОКОШИН

Паустовский пишет: в Тарусе рай –
снегири на яблонях, словно штрифель,
а когда идёшь в дровяной сарай,
снег, исписанный воробьиным шрифтом.
Всё крыльцо - в синицах, в щеглах – окно,
на страницах крыши – ворон помарки.
Время движется, как в немом кино,
под стихи какого-нибудь Петрарки.
Приезжай из горьких своих столиц,
чтоб увидеть в подлиннике Россию.
Я вчера приручил трёх певчих птиц –
Ариадну, Анну, Анастасию.


Николай ЕРЁМИН

В ПАРИЖЕ

- Хорошо сидеть за столиком
И хвалиться нотр-дамам,
Что не стал я алкоголиком
И  тем паче – наркоманом!
И  что было  мне  слабо
Стать Бодлером и Рембо...
Иль хотя бы -  Беранже...
Но не хочется уже...
Потому что – смел, удал –
Я самим собою стал...
Хоть кого вокруг спроси,
Всем известен на Руси
Я - Ерёмин Николай…
Угощаю! Наливай...


Любовь БАКАНОВА

ТУРНЕ ПО ЕВРОПЕ
 
И вот случилось в моей жизни чудо,
Которое уже не повторится...
Я, будто ТА актриса Голливуда,
Гуляю по Парижу, Каннам, Ницце!
На берегу Лазурном грею пузо,
А рядом в море яхты олигархов,
И странам Европейского Союза
Ни холодно от этого, ни жарко.
Им все равно, что женщина России
В Монако на ступеньках казино,
Устало ноги протянув босые,
Жизнь представляет словно бы в кино!
И молодому, стройному ажану
Она, краснея, молвила: "Скъюзьми!"
Он улыбнулся женщине глазами
И подмигнул. Вот так-то! Черт возьми!
Ему тела усохшие обрыдли
Всех чопорных мадмуазель, мадам,
За естество и пышность форм он, видно,
Довольно многое бы мне отдал!
Я видела престижные отели,
Гуляя в Монте-Карло и Монако,
Усталая, валилась на постели,
И вновь ждала экскурсии, однако.
Я восхищалась чудо-островами,
Их каменною сказкой непростою,
И мой восторг не выразить словами -
Останется навечно он со мною!
На море рядом загорали негры,
И речи иностранные повсюду...
Французы, англичане, чехи, венгры...
Я солнечные Канны не забуду!
Я побывала на другой планете,
С которой неохота возвращаться,
Где счастливы и взрослые, и дети,
И как, Европа, мне с тобой прощаться...
... Но, польские поместья проезжая,
Увидела я васильки во ржи...
Все ближе, ближе сторона родная...
За что тебя люблю? Ты мне скажи?!
             


Наталья НИКУЛИНА


* * *


  считается, что “пуп” земли —
  место перед храмом Гроба Господня.


1

Развязать пуп,
вывернуться наизнанку,
уехать на остров Пасхи
встречать Пасху.

Тоже мне “пуп Земли!”

С детства помню,
Юрий Сенкевич рассказывал, —
пуп Земли — остров Пасхи.

Ну, не стой истуканом,
поцелуй.

2

Ещё раз развязать пуп.
Вывернуться наизнанку.
Показать всем язык.
Рассмотреть на своих костях
отложения прошлых жизней.
Погадать о будущем
по собственной печени.
Счистить жирок с сердца.
Сказать себе, что всё это никому не интересно.
Ещё раз вывернуться наизнанку
завязать пуп.

Перед храмом
Гроба Господня.
Завязать.


Владимир МОНАХОВ
 

Штурмую тайную гору детства!

Алёна СЕМЁНОВА

Вечный город

В вечном городе, исхоженном другими,
С именем отца Роме иль Риме,
Где соседствуют тоска и вдохновение,
Пред могилой Рафаэля преклоню колени.

Шаг за шагом обхожу кварталы,
Через ноги ощущая время,
Трогаю базальт и мрамор,
В толпах познавая древность.

Свято место никогда не пусто,
Всюду многолюдье, гомон, хохот,
Лики ангельские смотрят грустно,
В глубь веков мне проскользнуть охота.

Страшный грешный мир, как ты прекрасен
В познаваньи каждую секунду,
Расточительно многообразен
И нельзя объять. Ну, очень трудно!


Андрей БОЛЬШОВ

В большом городе

Провалы дорог
В преисподнюю открыты,
Ритм города давит
В тяжелое сито:
Сквозь кожный покров,
Исцарапанный гранью –
Дома вылезают
Рубцовою тканью,
Он сверху сочится
Пунцовою раной -
Над плоскою крышей,
Над куполом храма,
Он площади, шустрой
Под рёвом столицы,
Дождём и асфальтом
Наполнил глазницы…
Я здесь проходил
Европейцем парадным,
Индейцем, евреем,
Сметливым арабом,
Японцем, а впрочем
И местным примерным,
А чуть подморозит –
Синеющим негром,
Вьетнамцем, цыганкой
Понурой с клюкою,
Бурятом, да всей
Вавилонской толпою…
В полуденной пыли,
Исполнившись жажды,
Я землю свою
Перепутал однажды
С другою землею
И сбился с орбиты,
И ноги отяжелели,
Как плиты.
С крылом поврежденным,
В спасительной клетке
Тоскливый снегирь
На пластмассовой ветке,
Я видел долины
В кочующей пене
Густых облаков,
Помнил жесткое стремя,
Покой берегов
За туманом… Но время
Упорным усилием -
Конечным, бесплотным
Скользит в темноту
Огоньком поворотным,
И гаснет пустой
Электронной страницей
По высохшим судьбам,
По скомканным лицам…
Но время находит
Постой и обитель,
Со сцены сойду я
Не как победитель,
Но «как победитель»,
Чтоб после, за кадром
Порхнуть в суете
На восторг миокарда…
Не надо,
         Не надо,
                Не надо,
                Я вижу
Синеющей степи
Весеннюю жижу,
Белёсого свода
Морскую прохладу,
В ней блики снуют,
Лёгкой искоркой взгляда,
Озябшую землю,
Летящую цаплю,
Пространства цветную,
Набухшую каплю,
Темнеющий воздух
В траве золотистой,
Закат, замирающий
Огненной птицей
Ложиться вокруг,
Прогорает и студит.
…………………………….
Ну слышишь? – Теплеет…
И смерти не будет.