Белеет парус одиноко в Братском море. Фото Валерия Павлова
Николай ЕРЁМИН
О, край изгнаний и гонений –
Эвксинский понт шипов и роз!
Где в ссылке жил влюблённый гений,
Овидий, друг метаморфоз...
Где в Доме Творчества и я
Когда-то слушал соловья...
О, как тогда твои-мои
Над Ялтой пели соловьи...
Невидимо-прекрасный хор
Звучал от моря и до гор...
А следом – ах, за словом слово –
Твоё восторженное соло,
Которое – без слов уже –
Ещё звучит в моей душе...
Эльвира ЧАСТИКОВА
ОСАКА
Осака – яростный каменный всплеск.
Со смотровой не увидишь
То, что так хочется: сад или лес…
Рощи на крышах как финиш.
Всюду машины, развязки дорог,
Преобладание серых
Красок. Сбиваются жители с ног
Жизнь обгоняя и эру.
С неба спускаюсь, чтоб женский вагон
Выбрать – спокойствия ради.
В поезде мне смотрит в душу дракон
С шёлка объёмного платья.
Что на кириллице сможет понять
Сказочный символ восточный?!
Только – как мысли текут тайно вспять
Сквозь иероглиф не точный.
Владимир МОНАХОВ
Так и не удастся побывать в Японии.
Единственный человек,
от которого я принял приглашение,
давно умер. Это — поэт Басё,
дошедший до нас
в переводах Веры Марковой.
Алёна СЕМЁНОВА
В вечном городе, исхоженном другими,
С именем отца Роме иль Риме,
Где соседствуют тоска и вдохновение,
Пред могилой Рафаэля преклоню колени.
Шаг за шагом обхожу кварталы,
Через ноги ощущая время,
Трогаю базальт и мрамор,
В толпах познавая древность.
Свято место никогда не пусто,
Всюду многолюдье, гомон, хохот,
Лики ангельские смотрят грустно,
В глубь веков мне проскользнуть охота.
Страшный грешный мир, как ты прекрасен
В познаваньи каждую секунду,
Расточительно многообразен -
И нельзя объять. Ну, очень трудно!
Андрей БОЛЬШОВ
Песенка о Малой Родине
Не в обиду пуповчанам и пыссычанам, просто с юмором
Я помню взгляд счастливого отца,
И голос матери: "Ну успокойся рёва",
Я родился весной в Больших Пупцах,
Люблю деревню, выгляжу здоровым.
Пою тебе, о Родина моя,
Пересекая походя сплошные,
Вся синь небес российских и поля
Борщевика - мои Пупцы Большие.
Целую вас среди досужих дней,
Я в садик здесь ходил, и кончил школу,
В Больших Пупцах антоновка крупней,
Коты ленивей, мелодичней пчёлы.
В Больших Пупцах пространнее рассвет,
Рудней руда и ледяней водица,
В Больших Пупцах живут по двести лет,
И ходят на блины в Большие Пыссы.
На производстве, дома, и в строю Я потому забил на всё с прибором, Что здесь над Пупом Родины стою. (Открылась тайна праздным разговором).
Любовь БАКАНОВА
На обочинах польских, германских дорог
Не растут лебеда и чертополох.
Это - не Иссык-Куль, однако
Всюду вспышками - алые маки.
Мы – другие, поэтому и далеки...
Если б не васильки, васильки, васильки...
Наталья НИКУЛИНА
КРЫМ
крым/крыл/крыш/крыт керчь/кречь/черк/речк...
обрывки санскрита язык скифских баб?
крым крыматорий?
нет! крылья крымят! сармитов и тавров
пролив твой керчит боспорское царство кречит и рычит.
и тьмутараканского княжества керчь по сей день ведёт свою русскую речь.
татаро-монголы орды золотой «къырым» говорят и зовут за собой.
пойдём /полетим /поглядим как падёт опять генуэзских колоний оплот.
крымлёвские башни и спасская керчь держись за россию крымее и крепчь!
Валерий ПРОКОШИН
Светает. Начнём одинокое плаванье вниз по реке под названием Ю –
На запах кувшинок и лилий, на свист зимородка, на шум водопада, на юг,
Я буду всё время грести: с двух до трёх, с четырёх до пяти и с пяти до шести,
Я буду тебе повторять: не грусти. Водопад отключается в восемь, прости.
Вдоль правого берега, видишь, и левого берега, словно сквозь утренний сон –
Крадущийся в зарослях тряпочный тигр, затаившийся в чаще бумажный дракон.
Бамбуковый мальчик блеснёт наготой, и пройдёт по воде, снова станет водой.
Наверное, в полдень начнёт припекать, как всегда. Ты разденешься медленно до…
Неважно. Я буду грести за двоих, за троих – по реке под названием Ю:
Люблю, - вспоминать, говорить, бормотать, повторять, бредить и забывать, - не люблю.
Глаза закрываю: две цапли на цыпочках мимо проходят, и две стрекозы
На ощупь за нами летят и летят… На щеке жгучий след от случайной слезы.
Сквозняк воробьиный скользит вдоль спины, вдоль бедра, вдоль… Неважно, фейерверки
В душе.
Бумажные змеи – зелёные, красные – дружно взлетают из-за камышей.
Китайский фонарик мелькнул за деревьями пьяной луною. И я говорю:
Какая большая, глубокая эта чужая река под названием Ю.
Темнеет. Поёт золотистый тростник. И бумажные змеи спускаются вниз.
С востока на запад плывут облака по двенадцать юаней за штуку. За жизнь.