********************** *********************** Коршун Мы ищем лишь удобства вычислений, А в сущности, не знаем ничего: Ни емкости, ни смысла тяготенья, Ни масс планет, ни формы их орбит, На вызвездившем небе мы не можем Различить глазом "завтра" от "вчера". Нет вещества - есть круговерти силы; Нет твердости - есть натяженье струй; Нет атома - есть поле напряженья Вихрь малых "не" вокруг большого "да" Струи времен текут неравномерно Пространство - лишь разнообразье форм; Есть не одна, а много математик; Мы существуем в космосе, где все Теряется и , ничто не создается... (Максимилиан Волошин) Часть1. Видение 1. -Проходи, касатик, сюда, садись на диванчик, вот так,- баба Нюра встретила меня на пороге своего дома, и, не расспрашивая ни о чем, стала хлопотать вокруг меня. – Ой, какой ты бледненький и горишь весь… Да, я горел, горел адским огнем. Изнутри все полыхало и, казалось, что от этого моего пламени может начаться космическая катастрофа, взорвутся далекие звезды, полетят метеориты. - Милок, посиди, выпей вот чайку с травами,- баба Нюра протянула мне большую красивую чашку с чаем. Ароматный и сладкий чай пах какими-то травами. Я больше не мог думать, не мог сопротивляться себе, я страдал. Все тело ныло, лихорадка управляла мною, и глаза не могли смотреть на свет. Баба Нюра, известная в нашем городе гадалка, я слышал о ней, что она ведьма. А что я у нее делаю? Мысли путались, я пытался вспомнить, откуда я узнал ее адрес, как нашел ее дом, да и где он находится, в каком районе, на какой улице… -Приляг, милок, тебе нужно отдохнуть, истерзал ты себя совсем. Я свечечку зажгу, молитовку почитаю, ой, сердешный, как горит то душа,- нараспев тихо хлопотала вокруг меня баба Нюра. Сквозь прикрытые, тяжелые веки я слышал, как она разливает настойку, как зажигает свечи, как шепчет то ли молитву, то ли заклинание какое-то… Вдруг послышался звук музыки, это была виолончель, потом всупила мелодия, исполняемая на скрипке, нежно так, певуче. Откуда здесь музыка? Слова проникали в мой мозг, как будто-бы откуда-то издалека. -Сердце твое болит, душа полна обиды, ненависти, ревности, касатик мой. Ты полежи, отдохни, потом отойдешь от боли. Боль уйдет. Ты хочешь, чтобы боль ушла из сердца твоего? - Спросила она, будто издалека. -Да, не могу больше, дышать трудно… -Эх. Милок, черная любовь в тебя вошла, плохая, такая к беде приводит… Ее отвести надо. Заговор тебе сделаю отводящий, забудешь зазнобу свою, вмиг успокоишься. - Нет, хочу, чтобы она любила только меня,… меня… не его…- я шептал, как в бреду, почти сам не слышал своих слов. -Да, тяжелая печаль у тебя на душе…это, голубчик мой, ревность в тебя вошла,…она сама не уйдет, ее вырвать нужно с корнем. Отпей, милок, отварчика…- Она приблизила к моим губам, похоже, глиняный кувшинчик, так как на губах я почувствовал пористую поверхность. Напиток был горячим, но не обжигал, привкус был горький, но аромат был приятным…травы, наверное… Вдруг, я почувствовал, как в сердце проникла боль. Из моей груди вырвался стон. - Что, милок, говори, говори, не молчи, что болит, отчего? - Я ревную. Я жутко ревную. Я никогда в жизни так не ревновал. Я понимаю, что не имею права на ревность, но я ничего не могу с собой поделать. Это больше меня, сильнее меня, глубже меня…Она общается теперь только с ним, она восхищается им. Восхищается не назло мне, не от нечего делать, а искренне. От всей души. Я не могу на это смотреть. Она отвечает взаимностью этому новому парню, Сергею. Когда-то она восхищалась только мной, только мной, только мной, толь… Я готов убить его, я хочу изжарить его на углях. - Любовь, милый, если входит в сердце женщины, раскаленными углями не выгонишь,- медленно с напевом произнесла баба Нюра и продолжила нараспев, как в сказке:- Иди в поле, там встретишь его, отдай его сердце коршуну. Имя коршуна Фэенези. Позови его и не бойся. Я буду рядом, я помогу, не сможешь сам, не мешай мне тогда, иначе быть беде большой. Если начнешь жалеть того, чье сердце должен отдать, отдай тогда свое. Ступай и не оглядывайся, да и не робей. Я буду с тобой. - Слова ее увязали в каком-то нарастающем звуке, это оркестр, исполняющий что-то, кажется из Вагнера, брал форте. Баба Нюра взяла меня за руку и я, неожиданно для себя легко встал. Она распахнула передо мною дверь, и я вышел на улицу. Что это за улица, где находится, я так и не понял, прошел вперед и вот я уже оказался в поле. Белое солнце, сквозь белые облака ярко и холодно освещает снег, который громко скрипел под ногами, искрился и слепил глаза. Пройдя, не сворачивая по полю, я заметил впереди серые, наполовину укрытые снегом скалы. Вернее это были большие валуны, громоздящиеся бесформенной, гигантской горой. Блеклая мерзлая трава, ветки, торчащие из-под снега, и голые кустарники окружали эту хаотичную груду. «Что это за местность?» снова подумал я, глядя в сторону леса, выделяющегося на горизонте темной полоской. Вдруг все изменилось, ветер усилился, понесло поземку. Я увидел, как из-за крайней, очень острой скалы вылетел на лыжах человек. Он пролетел несколько метров над грядой и слету упал в горку снега, и сразу же кубарем скатился к подножью. Я побежал к нему, это удавалось с трудом, снег был глубоким. Пытаясь ускорить бег до предела, я через некоторое время добрался ближе, расстояние между мною и скалами, явно было больше, чем я предположил вначале. На снегу, вниз лицом, лежал мужчина. На нем был лыжный комбинезон и лыжи, неестественно перекрещенные на ногах. Как раз в тот момент, когда я поравнялся с человеком, вороны, которые кружили вдалеке над полем, с громкими и негодующими криками подлетели и стали кружить прямо над ним. Видение 2. Я наклонился и стал его переворачивать, в ответ на резкие мои прикосновения, он застонал. Волосы сбились на лице и, смешавшись со снегом и, белыми хлопьями, закрывали ему лицо. Но лицо его сразу показалось мне знакомым. Боже, это же наш Сергей. Это он, совершенно точно, что он здесь делает? А что, собственно, я здесь делаю? Я посмотрел на небо, видимо, в поисках Бога, или кого-нибудь, кто смог бы мне помочь. Было тихо, и только время от времени слышались крики ворон, которые доносились при порывах холодного ветра. Вверху, прямо надо мной спокойно кружила парочка, как мне показалось, ястребов, хотя я далек от знаний орнитологии. Неожиданно сзади раздался чей-то громкий голос: - Выйдиии! - я, вздрогнув, оглянулся. В шести-семи метрах от меня стояла, вернее, висела, вернее, парила в воздухе молодая женщина. Ужас охватил меня. Когда я, вытаращенными от дикого изумления глазами присмотрелся, то узнал в ней бабу Нюру. Но как она была красива! Страшно красива! Ее густые каштановые волосы свисали длинными локонами до колен, глаза сияли ярко-зеленым светом и были устремлены вверх, куда-то на скалы. Ярко-алые губы приоткрылись в какой-то демонической улыбке и приоткрыли белоснежные зубы. Я опешил, но, все же, повернул голову в сторону скал, в ту же сторону, куда она смотрела. В этот миг вновь раздался заунывный, то ли крик, то ли песня, со стороны бабы Нюры, или той, которая еще совсем недавно была ею, а теперь была похожа на ведьму. Голос звал протяжно и долго: «Фэээенези-и-и! Фэенезиии!» По телу моему пробежали мурашки. Сергей по –прежнему лежал на снегу но, видимо, потерял сознание. А ведьма продолжала голосить: - Выйди-и-и, приди-и-и, войди-и-и , закрути-и-и, ухвати-и-и, понеси через буреломы, буераки, канавы, коряги, с ревом, посвистом, лешим хохотом, орлиным клекотом. Тяжелыми стонами, вскриками. Я наклонился и взял за руку Сергея. Пульс тонкой ниточкой дрожал в моей руке… Мимо меня и почти безжизненного тела проплыла фигура бабы Нюры, и поднялась почти к вершине горы. Нет, у нее не было ни метлы, ни бочки. Теперь она остановилась и, как бы стояла в воздухе. Волосы и одежда ее развивались на ветру. Глаза ее отливали зеленым светом, а лицо стало необыкновенно красивым, черные брови, стрелами разлетались над мерцающими глазами, алые губы раскрылись и демоническая улыбка играла на них. Жемчужно-белые зубы сверкали, и рот и шея и все тело были наполнены, казалось, какой-то светящейся энергией. Она продолжала свою протяжную песню, но темп речи увеличивался. - В ребра ударило, в сердце вспенилось, рыком по горлу, по груди когтями, - продолжала она свое ужасающее действо,- взвихрилось, плеснуло в глаза волну желто-мутную горящими искрами, желто вокруг – с этими словами она стала раскачиваться и летать от одной стороны гряды до другой. Солнце над нами зашло за тучу, вокруг резко потемнело, налетел ветер. Снег вскружился вихрями, и лицо мне запорошили острые осколки льда и снега. Из-за скалы послышался звук, напоминающий крик коршуна или орла, но такой страшной силы, что кровь останавливалась в жилах. А колдунья, продолжала свое дело и вертелась вокруг своей оси, дрожа всем телом, и выкрикивала слова своего заклинания: - Темно вокруг, туман вокруг, горит вокруг,… палит слюна, пьянее вина, жжет и душит, мысли глушит, стони и плачь, слез не прячь. Я не мог произнести ни слова, язык прилип к небу, не мог даже пошевелиться. Это был како-то адский кошмар Из-за скалы, поднялся темный силуэт гигантских размеров. Тут из последних сил, собрав всю свою волю, я вышел из оцепенения, схватил Сергея за одежду и стал трясти изо всех сил, он приоткрыл глаза и спросил тихо: «Где я?» - Вставай, скорее, поднимайся, если можешь, бежим, Серега,- кричал я ему и продолжал трясти. Паника охватила меня, что это такое, черт побери, фильм ужасов наяву? Или мы с ним вместе накурились травы? Может, мы бредим? Я подхватил его под мышки и попытался поднять на ноги, тело его вначале оседало, но все же я почувствовал, что он напряг мышцы. Посадив его на землю, я быстро отстегивал его моно ботинки с лыжами и стащил их с его ног. После этого я поднял его и посмотрел вверх. Там, по кругу, одновременно вращаясь вокруг своей оси, подобно гигантской юле носилась колдунья. Я увидел, как в воздухе прямо напротив нее появился синеватый овал неправильной формы и стал опускаться на полянку. Тут мне послышалось – впрочем, может, только послышалось, как кто-то сказал: – Ох, знали бы вы как тут мерзко… Видение 3. Над скалами поднялся огромной величины коршун. Он открыл клюв и орал душераздирающим криком. Около нас промелькнула летящая баба Нюра. Она остановилась и повернула ко мне голову, ее, казалось невидящие, ярко зеленые глаза были устремлены на меня: - Молчи, молчи, стони и плачь, слез не прячь, смеха оскал желтой змеей, кольцами вьется, в очах рябит, тугим жгутом чело стянул, сердце сосет, душу грызет, спину студит, в ушах гудит. Усни, упади, нет пути. На глаза мне надвинулась темнота. Я почувствовал, что ноги мои оторвались от земли, и я повис, но в горизонтальном положении. Я оглох, вокруг была темнота и пустота. Я больше ничего не понимал. Я, кажется, умер. Но нет, точно слышались бешеные звуки какого-то бубна, «Бут-там, бут-тум, бут - там, бут-тум». Это билось мое сердце. Но был еще какой-то шум. Шум, так испугавший меня, тем временем усилился, причем его источник, судя по всему, с огромной скоростью, летал кругами вокруг поляны. Оставаясь совершенно неподвижным, через некоторое время, я смог раскрыть глаза. Картина, которую я увидал, была ужасающей. Коршун поднял Сергея в воздух. Крылья коршуна издавали невероятный шум и подняли столбы снега, как настоящий вертолет. Руки и ноги его свисали совершенно беспомощно. Затем, гигантская птица бросила его вниз на камни и стала опускаться на него. Когтем она придерживала его голову и одним ударом рассекла тело. Клюв птицы был в крови, на конце клюва висели куски мяса… Темень, которая сгустилась, не могла скрыть капель, которые летели вокруг на снег. Я застонал, но горло мое не издавало ни звука и, кажется, совсем потерял сознание….я провалился в полную темень. Сколько я был без сознания, не могу себе представить, но то, что звук виолончели вернул мои мысли, и я тогда понял, что еще не умер. Тяжелые веки было трудно приподнимать, голова продолжала болеть, но я заставил себя посмотреть, что теперь творится в этом аду, в котором я нахожусь. Вокруг горели свечи. У окна сидела девушка и играла на виолончели. Мелодия была грустная. Кто это? Где Сергей? Что там произошло. Девушка подняла голову, посмотрела на меня и улыбнулась. Она была очень красива, но видения, которые были еще в моей голове, не давали мне покоя. - Где я?- это был первый мой вопрос и я уже бы не удивился, если бы услышал в ответ шипение змеи… - Ты, Никита, у бабы Нюры - ответила она вполне красивым, молодым голосом. - А Вы, кто? А где Серега? Что с ним? Где баба Нюра, хотя теперь ее и бабой-то не назовешь? - Я ее внучка, а она скоро придет. Отдыхай, она сказала мне, чтобы ты, как придешь в себя, выпил вот этот морсик. - Не буду я ничего пить, что это со мной было? - У тебя была высокая температура, ты бредил, ты был болен, а теперь кризис миновал. На, выпей, да не бойся ты, вон ты еще весь мокрый от горячечного пота, а вчера весь горячий и сухой был, как уголь из печки, - она дала мне попить прохладного морса, жидкость прохладными струями пробежала по всему моему телу… - Давай, я помогу тебе привстать и переодеться…. держи вот, тебе полежать надо,- Таня протянула мне большое банное полотенце и банный халат. Перестилая постель, она продолжала говорить: -Моя баба Нюра - и не такие болезни лечит, она ведь знахарка, она и наговоры снимает, и горячку лечит, и обереги делает… - Колдунья она, Собачиха Бест, как в фильме, «Бумер». Зачем-то пошутил я, хотя пока что было не до шуток. Я так ничего и не понимал, в смысле, как я здесь очутился и вообще, что происходит… - А как тебя зовут, красавица,- вяло поинтересовался я. - Таня. - Сервис у вас хороший. Пойду домой я, может - вяло, переодеваясь, мямлил я каким-то чужим голосом,- Давно я у вас здесь? - Вчера тебя бабушка в сугробе подобрала и привела. На лыжах ты катался, лыжи вон там, в прихожей стоят. А домой скоро пойдешь, выпей морс - Да, голова то моя, явно с проблемами, - переодеваясь, тихо выдавил я из себя слова, по-прежнему чувствуя страшную усталость. Глаза слипались. Морс, или что это было за колдовское зелье, видимо снова начинал действовать. Я вновь погрузился в дрему, хотя мне казалось, что я все слышу. Таня что-то напевала, а рядом мурлыкала кошка. Вот она потянулась, вильнула хвостом, и прыгнула на меня. Кошка смотрела на меня огромными желтыми глазами и топталась по моей груди. Вдруг она прилегла и сказала мне: - Смотри, как тебя я люблю, видишь? Я приподнял свою голову, чтобы посмотреть ей в глаза и увидел, Лена лежала на мне, и обвивала руками мою голову. Она улыбалась и целовала меня. От этих поцелуев сердце мое забилось, и горячая волна желания захлестнула меня. Я обнял Лену, и мы покатились вниз. Под нами была зеленая трава, в глазах мелькали ветви деревьев, и я услышал гомон птиц. Мы с Леной очутились в лесу у подножья огромного ветвистого дуба. Рядом с нами протекал звонкий ручей, листья ландышей касались воды. Лена сказала: - Посмотри, Никита, как красиво! Я же, заворожено смотрел и на этот лес, и на Лену. - Никита. Ты знаешь, что я очень люблю тебя, я никого и никогда так не любила. Ты очень дорог мне, я не могу представить своей жизни без тебя. Зачем ты таишь обиду? Я ни в чем перед тобою не виновата. -В то мгновение я не мог ей сказать, что обида моя не на нее, а это глупая ревность грызла мое сердце, что я тоже люблю ее, что хотел бы, чтобы она стала моей женой, что я знаю, что она не любит Сергея, но мне хотелось ее разозлить, а зачем. Все эти мысли кружились в моей голове, но я не смог вымолвить не слова, но, не смотря на это, Лена сказала: - Вот и хорошо, что ты сам все понимаешь. Давай никогда не будем ссориться по пустякам. И она прильнула своими губами. Жар страсти накрыл нас, и мы с ней были, как в полете. Мы любили друг друга, и это продолжалось долго-догло, как было сладко и томно, как я хотел близости с ней и не мог ею насытится. Корни деревьев шевелились и устраивали нам ложе, меняя свою конфигурацию при каждом нашем движении. Часть 2. Пробуждение. Я услышал звук виолончели и проснулся. Несколько минут я лежал с закрытыми глазами и уже точно понимал, где я нахожусь. Мелодия была очень протяжная, глубокая, низкий голос виолончели звал, и как бы, вел в неведомые земли, страны, где есть место нежности, страсти и любви… -Таня, - вспомнил я имя девушки и тихо позвал ее. Музыка затихла и ко мне прикоснулась теплая рука девушки. Я открыл глаза. -Скажи, что со мной было? - Ты знаешь, Никита, ты носил в себе болезнь, болезнь не только тела, но и души, Таня стала нежно протирать мне лоб и шею влажным, пахнущим ароматными травами рушником, - носил уже давно, страшную ревность, это очень сильное и страшное чувство, оно высасывает силы из человека. Твой друг, к которому ты так сильно ревновал девушку, тоже носил в себе такую же тяжесть. Вы создали друг против друга такое энергетически сильное отрицательное поле, что оба готовы были убить друг друга. Я бы тебе этого не рассказала, но Лена, которую вы оба любите, она очень переживала, пришла к бабушке и попросила помочь. Она боялась за вас. Бабушка сделала вам такой останавливающий беду наговор. -Колдовала, значит на мне! - Нет, не на тебе, а при Лене. Вы оба были далеко отсюда, каждый в своем мире, но тропинки ваши привели сюда. - Колдуньи, блин, я чуть не помер из-за вас… - Посмотри сюда, Никита, - Таня протянула мне зеркало на длинной серебряной ручке. Я взял в руки зеркало, с виду очень старинное и поднес к лицу. Взглянул и обомлел. На меня смотрел я, но как будто помолодевший на много лет. Лицо было загорелым, на щеках играл легкий румянец, ясные голубые юношеские глаза блестели и излучали ликующий восторг, губы алели, полные жизни и здоровья, волосы светлыми локонами лежали на гладкой молодой коже лба, под глазами не было никаких теней… - Кто это?- посмотрел я на Таню. - Ты, Никита, ты. В самом лучшем своем проявлении. Сердце твое спокойно, оно наполнено любовью, душа восторженна и теперь горит огнем желания, а не ревности. - Это так буйно из меня вышла и прошла моя ревность? Разве я больше не буду злиться на него и на нее?- удивленно, но не без сарказма, спросил я снова, хотя все видения, или что это было со мною, все еще стояли у меня перед глазами. - Не будешь, пока не начнешь снова накапливать злобу,- просто ответила она и забрала у меня из рук зеркало. - Твоя одежда высохла. Одевайся и иди домой. Если будут спрашивать, где ты был, отдай это, и с этими словами она положила какой-то листик в карман моей куртки. Эпилог. Утром следующего дня я зашел в наш офис. Сразу бросилось в глаза то, что там царило какое-то предпраздничное веселье. Я вошел в тот самый момент, когда наша секретарь Наташа прикрепляла шарики к светильнику. - Привет, Никита! - громко окликнула она меня,- иди помоги, я не дотягиваюсь со стула. Ух, ты, как загорел то, отдыхать, что ли ездил? Новость слышал, сегодня приедут из Москвы, наши главные директора. Будут премии вручать, ты же у нас теперь герой, да что я тебе все рассказываю, ты же виновник торжества - продолжала она весело. - Я? Как это я, а что я сделал? Ну, как же, твой проект приняли и подписали, теперь ты будешь начальником проекта. - А разве не проект Сергея утвердили? - Что ты, он уже уехал, наш Сергей Павлович! Проводили три дня назад. А ты когда приехал? - Подожди, куда он уехал? - Ну, он же еще две недели назад написал заявление и все, вот уже уехал в Москву, мы его провожали, но он не рассказывал нам. - Как уволился? Как уехал? – заикаясь и приближаясь к Наташе, я чуть не столкнул ее со стула. Я был поражен. - А ты где был? Я от волнения закашлялся. -Мы тебя больше недели не видели, болел или уезжал, снова повторила свой вопрос Наташа, спрыгивая со стула. В этот момент в офис вошла Лена и инженер Кириллов, они несли чашки от сервиза и самовар. - О! Никита приехал! Вовремя! А мы боялись, что ты на свое чествование не успеешь! Вот и хорошо! Лена посмотрела на меня, в ее глазах я прочитал радость, но они так же скрывали какую-то тайну. Я пошарил в кармане пиджака и нашел листик бумаги. Развернул. «Больничный лист. Диагноз ОРЗ». Так где же я был? Разве это не вчера все случилось? ***** Прошел год. Мы с Леной работаем, по-прежнему в нашем Нижневартовском отделении. Я теперь занимаю должность ведущего инженера. Сергей живет в Москве. Лена по-прежнему любит меня и скоро у нас свадьба. 2005г. декабрь.