Какой я в 2007 году был невменяемый и - как это называется? - и кавайный. И ошибки делал в каждом предложении, потому что было неважно - как прочтут, а важно было - выговориться, вылить прогорклое чернило на бумагу, пока оно не вышло само - в лица другим людям. Писал довольно часто "стремительным домкратом", но был искренним, черт возьми.
А сейчас на меня вот накатило что-то. Смотришь на себя в зеркало и - нет, не неприятно, вполне располагающая к себе, незрелая, но уже явно не юношеская внешность. И вместо тонкости мало помалу появляется та самая крупность, которая, может, годам к тридцати пяти с копейками оформится во внушительность.
Моё счастье и беда в том, что я не достиг общепринятых и общепонятных вершин к этим 27 - или сколько мне? сбился со счета... - годам. Счастье - потому что нечего оставить за собой из весомых исторических памятников, и ничто не придавит меня своим весом, буде я захочу сменить вектор движения. Беда - потому что жалко, конечно, уходящей гибкости и очаровательности, которые - как я понял, прочтя старые тексты и посмотрев фотографии пятилетней давности, - всё же были.
Но 27 (или 26? или 28?) - это тоже очень неплохой возраст, и можно вроде как пытаться быть взрослым, писать умные вещи, строить своё дело, писать настоящие истории и стихи, а не выжимать их из своих боли и обид.
Ко мне вернулись мои сны, и это хорошо.
Ко мне ненадолго вернулись мои болезни - ну да, согласен, это не очень хорошо, но так бывает, и лучше перестрадать в тёплое время года, чем в холодное. А дальше будет только интересней - потому что я всё же надеюсь от болезней своих излечиться.
Ко мне вернулось моё море, и в этом году его был почти целый месяц - месяц моря! Те, кто живут не на морском берегу и не в морских городах - вы себе это вообще представляете?
И многое ушло.
И многие свернули на другие пути - или это я свернул и не заметил, и просто снял ту одежду, в которой меня соглашались принимать и узнавать.
И многие - и многое - изменились и изменилось.
Я не очень часто учусь - по сути, сейчас я не учусь нигде, поскольку болею =). Но теоретически, в этом году меня ждет второй курс польского языка, и вторые по счету, с совсем другими, немного необычными принципами, курсы актерского мастерства. Пойду ли я на них всерьез - я еще не понял. Возможно, решат уже поздно, но "как-то оно будет" (О. Вишня).
Я много пишу в рифме и ритме - чаще песен, чем стихов, но чаще хороших.
Я много играю, хотя в этом году не поехал ни на одну из трёх запланированных полигонных игр.
Моя жизнь... то ли очень насыщена, то ли до крайности пуста - чёрт его знает, товарищ майор.
Я проводник.
Я тот, кто проводит чужаков по Городу, позволяя им полюбить его, а ему - принять их. Это то, что я делаю, и, смею предположить, делаю неплохо.
Да, я всё еще прекрасно умею прикидываться шлангом, закрываться и отмораживаться, не прилагая к этому вообще никаких ментальных усилий - то есть, автоматически и даже не подозревая, что кому-то мой ответ важен, нужен и обязателен.
Да, у меня всё еще проблемы с самооценкой, из-за чего я делаю себе больше вреда, чем пользы, почему-то иногда всё ещё считая этот вред - самозащитой.
И я очень боюсь этой осени, но пока из тех, кто мне хот немного дорог и важен, - никто не умер, и даже о тех, кто оборвал нити связи со мной, или с кем оборвал их я - я всё еще получаю весточки от мимопролетающих птиц-знакомых. И это здорово.
Я как-то не очень много читаю в последнее время, но так бывает - надеюсь, еще наверстаю.
В голове как-то много всего, куча планов и предложений, а я даже не знаю, что из них мне по-настоящему нужно, и кто я, и что делать...
Грустный вышел пост.
На дворе двенадцатое сентября, тепло, мне отчаянно хочется в море и компота, а еще мне хочется, чтобы я сам себя признал. Недоброе это дело - быть самому себе и сверхтребовательным отцом, и блудным сыном. Говорят, остановка внутреннего диалога помогает - но это аналгин от приступа жестокой гильотины. Наверное, нужно вспомнить пароль или попробовать что-нибудь еще.
Наверняка.

Настроение сейчас - а никакого настроения нет