Среда, 03 ноября 2010

Ватрушка города-кольца
Вотрет в улыбку мертвеца
Уста, и пальцы, и сердца
Старух и дев...

Проснись в безумьи и грязи,
По буквам взглядом повози:
Здесь королей прошли стези
И королев.

Здесь сладкий яд, здесь нежный ад,
Содом и тризна - все подряд,
На языках здесь говорят
Без языков.

Открой же веки и века,
Пусть не дрожит твоя рука,
Прочь от оков Черновика
черновиков!

Что жизнь? Не больше, чем игра.
А мы отнюдь не мастера
В игре, мы прячем в веера
И грусть, и боль.

Что смерть? Лишь дверь. А что за ней?
Там дивный мир, там мир теней!
И света тьма в сто раз нежней...
Решил? Изволь!

Мой город выпьет крови сок,
И истощит, как сменный ток
Тебя - о, спрячь уста в платок!
Не шевелись!

Ты скоро будешь, как и мы,
Бродить безумным среди тьмы,
Читая, как Коран, умы...
Кляни, молись!

И плюнет город - желчь, смола,
Исколет город, как игла,
Как проклятые вертела, -
Твой стук, твой стон...

Проснись, за солнцем умер бог!
Проснись, ты умереть не смог!
Проснись и выпей жизнь, как грог -
Всё это сон!

Четверг, 21 октября 2010

На дымных полках, на хрупких вазах -
От свеч лучи.
Вот стопка кружев. Под нею сразу
Лежат ключи

От всех дверей и напольных люков,
От всех щелей.
Сними вуали, исторгни скуку,
Вина налей.

На хризантемы ложится копоть,
На письма - воск.
Умолкнут звуки, утихнет топот...
Следы от розг

Морозных тонких опять на окнах,
И вновь, как встарь,
Сменит молочный цвет вишен сока
И киноварь.

Придут метели, иссохнут грозы,
Наступит тишь,
И время слезы поизморозит,
Пока ты спишь,

Отбелит кожу, залечит раны,
Сведет с ума,
И ты проснешься спокойной странно.
И вот - зима

Песком присыплет слова и годы,
И птичий лет.
И лик мой скоро уйдет из моды,
И пропадет.

Запрячь в комоды мои советы,
Мой стих, мой слог...
Приду лишь раз я к тебе, одетый
В свой эпилог.

Склонюсь неслышно, дохну на локон
Полночным сном,
Сниму чернильный свой парус с окон,
Очищу дом

От старых сплетен, от ссор ненужных,
От злых забот...
Ты спи и слушай, как песня стужи
По стеклам бьет.

Глухие ставни, глухие книги,
Беззвучье нот.
Мой дух, одетый в грехов вериги,
Вот-вот уйдет.

И станет легким твое дыханье,
Совсем святым.
В свечах сгорю я, возьму боль ран я,
Уйду, как дым.

Ты спи, мой ангел, и можешь верность
Мне не хранить.
Мы врозь отныне. Навек, наверно.
Срезаем нить...

Весна наступит, и ты отвыкнешь
Делить на двух.
Я только сон твой. Полночный крик твой.
Я только дух.

****
Хорошей мине при плохой игре
Ничуть не помешает грязь на коже.
Вот-вот истлеет век - разбит и прожит...
...Кто, я - о чем? Ах, я о хрустале.

Хрустальных брызг взлетит калейдоскоп,
И солнце отразится многократно,
и острый дождь вернется вниз, обратно,
И острый край пронзит висок и лоб...

...Кто, я - о чем? О картах, господа.
Они идут, как жизнь, и исчезают -
Одна - в рукав судьбы над стола краем,
Другая - в биты. Тоже не беда.

Играть я не умею, впрочем, петь,
Как нынче видно, не умею тоже -
И ложью не был враг мой заворожен,
А значит - баста, что его терпеть!

Игра плоха, и отдает коньяк
Гостиничной давно не мытой грязью.
Лишь для меня сегодня лягут вязью
Писаний древних ставки... И никак

Не подниму ни глаз, ни рук, ни веер
Потертых масок и хороших мин.
Я здесь один. Я был всегда - один.
И оттого - острей, смелее, злее.

Игра плоха. Так стоит ли она
Моих ужимок?.. Оттого бесстрастен
Сегодня крайне я. Удел мой тоже ясен.
Но этим мигом я упьюсь сполна.

Луна... Кто вам сказал, что проигравший
Не может радоваться, петь, плясать и пить
И так же восхитительно кутить,
Как в небесах кутит под пулей павший?..

А впрочем, лирика. Отставить разговор.
Вот-вот игре истечь, ссататься срокам,
Произнесенным быть последним строкам.
Мой приговор - как на ружье затвор.

Игра плоха... На стол мой жребий пал,
Но все ж я красным конфетти раскрашу
Игру плохую суетную вашу -
Хорошей миной. Вздох. Щелчок. Запал...

****
(еще один поперсонажный стих)
Не жди, не верь, не проси -
От снов никакого толку.
Он просто пройдет насквозь,
Улыбкой прожжет дыру...
А дождь опять моросит,
И снова тепло - на полку,
И снова в рассвет - изморозь,
И снова колотит к утру.

Он носит асфальтовый плащ,
Он выбрит, красиво пострижен,
И пахнет, как скошенный луг...
Тебе-то - ну, что до того?
Ах, взор, мол, его горящ?
Ах, карму свою в нем вижу?
Но не из господ он - из слуг,
И нету души у него.

Не миф - но не тепл и не жив,
Не блик - но полегче дыханья.
Он душу свою истоптал
На танцах на вехах судеб.
Навязчивый лик, как мотив.
Навязчивый жест, как признанье...
Сошел с Нагльфаара на бал,
И ест перепеченный хлеб.

Он вовсе не хочет губить
Ни душу, ни сердце, ни время
Твои - но увы, в небесах
В скрижалях записан таким.
Его невозможно убить.
Забыть только, выплюнув семя,
И яды смешав на весах...
Ты просто не путайся с ним.

Легко его тень обойди,
Дождись, пока лодка отчалит, -
Поверь, ты не вспомнишь ни глаз,
Ни голоса... Дым, всё лишь дым.
И - целая жизнь впереди.
Ни слез, ни борьбы, ни печали...
А он? Оттанцует сто раз -
И все же умрет молодым.

Среда, 20 октября 2010

У твоих друзей нет пола,
Впрочем, - нет и потолка,
В уголках их глаз веселых
Растворяется тоска...

У твоих друзей нет века,
Клички есть и нет имен;
Их назвавший: "человеки"
Будет смехом заклеймен...

У твоих друзей нет рода,
Даже кровь у них жидка,
Нет им масти, нет породы,
Дома нет - наверняка...

И прекрасны, и жестоки,
И припадочны порой...

...Как же все мы одиноки...

Им не стала жизнь - игрой.

...Здесь незаперто; открой...

****
(подражание теткам серебрянного века, которые в тот день меня неимоверно восхищали)
Последние цветы. Последние грибы.
Последний поцелуй от матушки-судьбы.
Последние гробы да глиняны горбы.
От свадьбы до борьбы - одно сплошное "бы"...

Понедельник, 18 октября 2010

Дайте мне имя, сударыня, дайте мне имя,
Росчерком слова ударьте меня им в лицо;
Я извозил свое прозвище в пепле и тине,
Я так устал, о сударыня, быть подлецом.

Дайте лицо мне, сударыня, дайте лицо мне, -
В чаше с вином поднесите все небо к губам,
И покажите мне их, и скажите мне: помни;
Это лицо я вовек никому не отдам.

Дайте судьбу мне, сударыня, дайте судьбу мне.
Колокол бьет, и от старой судьбы не сбежать.
...вы все же сделайте - честным, и можно - безумным,
И даже слабость вложить в руку вместо ножа.

Дайте мне право, сударыня, дайте мне право
Выйти из этого храма простым и пустым...
Пусть - до угла, до петли, до управы, расправы...
Пусть - никогда ни отпетым не быть, ни святым...

Дайте мне время, сударыня, дайте мне... Время
Ваше - узнаю в толпе среди полчищ времен...
И не давайте мне имя. Что имя? Лишь бремя.
Ваши шуты век из века живут - без имен.

Молитва
А вот так вот и плакаться - некому;
Потакать стекающим каплям,
А быть может - дождику мелкому...
Точка. Клякса.

Не учили, не дали, не ве-дали...
Да и полно, так нужно ль? - Так ли. -
Не совладывать во поле с бедами.
"Что ж я? Плакса?"

Выжгли души, ворота повышибли,
Пообрезали косы да крылья...
А хотелось, конечно, повыше бы -
Быстрым, вольным!

Поверх ран одевай театральное:
Добрый, смелый, да умный, да сильный;
Но смотри не глядися в зеркальное:
Слишком больно.

А я тихо приду пополуночи,
Подоткну под тобой одеяло,
Да сложу в сундук вещи - не думать, чьи,
Выйду. Выпью

Эту ночь, да по стопке, да бес бы с ним,
Чтоб ни боли, ни сердца не стало...
...Не могу я так в голос свой - лишь чужим:
В боре - выпью.

Богу
Почему тебе не рисуют глаза?
Почему ты скрываешь их под повязкой?
Почему в преданьях, легендах, сказках
В них глядеть - пропАсть, их искать - нельзя?

Тело - бред и блажь, лицо - ерунда,
Что лицо! Его изменяют миги!
...я ищу преступно, по храмам, книгам,
Я почти поверил, что - никогда!

Я почти что сдался, почти привык
Верить фиглярам, на тебя похожим,
Верить в то, что ты из костей и кожи,
В то, что кровь - вино, что язык твой - крик...

Но я знаю, знаю, пусть побиваем
Языком и камнем по голове:
Твоя кровь, как ветер, вторит траве,
И уста твои - не ворота рая.

Ты бываешь груб, и глуп, и смешон,
И смещен, как пьяница, прост, как плотник,
И как мельник добр, и, как охотник
Беспрестанно зряч... На лице капюшон,

На руках - ожоги, на теле - раны,
А во рту - слова, что острей ножа.
Говорят, увидев тебя, бежать
Нужно прочь, скрываясь... Но я не стану.

Говорят, твой свет - будто пуля в лоб.
Говорят, твой пламень живьем съедает;
И лицо в ночи средь созвездий тает...
Говорят, что ты - это мор, потоп,

И трясешь ты недра, леса сжигая,
И смеешься грешным и глупым вслед...
и лишь единицы пройдут сквозь свет...
Но дорогу зрел я, она - другая.

Я не стану спорить, не стану жечь
Манускриптов блажь; пусть твердят, коль надо.
Не хочу ни избранности, ни награды.
Не хочу под именем в землю лечь.

Я хотел бы просто к костру подсесть,
И узнать тебя в простом подорожнем,
И, тряся мешком до полна порожним,
Предложить тебе хлеб со мною съесть,

Предложить тебе мой дополнить сказ -
Не о небе, нет, не о мраке ада,
А о том, что мне так щемяще надо -
Отчего тебе не рисуют глаз?

Страх
Я боюсь своего лица
И того, где движутся губы,
Я боюсь что однажды черви,
Составляющие лицо,
Расползутся от мертвеца
Под последнего ангела трубы...
Я боюсь, что иструхнут верви,
Я боюсь, что солжет танцор.

Я боюсь и стекол и зеркал,
И, ловя отраженья глазами,
Никогда в глаза не смотрю
Сам себе; это больше, чем блажь...
В зеркалах я когда-то искал
Сам себя - наяву, между снами
И во снах... И теперь я горю,
Сам себе нынче раб я и паж.

Я увидел однажды во сне
Притягающим серебром блеска
В коридоре на старой стене
Полированный блик-антимир,
И оттуда глядел в душу мне
Сквозь стекло, словно сквозь занавеску,
Тот, что смерти противнее мне,
Тот, пришедший из топей и дыр,

Тот, смеющийся, словно скелет
Страшных, кожей обтянутых мумий,
Тот, что с рога звенит бубенцом,
Тот, что духом закусит на раз...
И с тех пор я боюсь, меня нет,
Я с тех пор нелюдим и безумен:
Даже в страхе пред смертным концом
Не ловлю в отражениях глаз...

****
Пройдут года, прокрутят шестеренки под кожей нервные усталые узлы. Мы все меняемся, братишки и сестренки. И наши жизни - тлен, а судьбы злы... Какую нарисуем мы картину? И - дорисуем ли, или, устав, мы с головою сами ухнем в тину, поправ уставы и мораль поправ?
А что до прав - то их имеет каждый так, как он хочет, хоть сто раз на дню... А значит, чем закончится - неважно. Я не винил, и впредь не обвиню решивших спать, решивших жить бессонным, избравших путь, избегнувших пути...
(Во рту моем роятся рифм сонмы, не мне решать, кому на лист пойти)
...а дело, в общем-то, в одном: кем после, а может - чем нам доведется стать, когда, уже давно стройны и взрослы, мы все-таки навеки ляжем спать...
Где обнаружатся единственные иглы? Как отутюжит, как перекроит нас Высший Дух в своем небесном иглу? В какие трети нас определит его рука и глаз, всесильный, вечный, вещий?..
И мне сдается ночью иногда, что суждено мне стать простою вещью, - как камень, как бумага, как вода.
Быть может, стану я стеклом, а может - тестом: слиять, месить, запечь и пробу снять.
Быть может - деревом...
Но лучше, лучше - текстом. Таким, чтобы ни править, ни менять, ни прогибать, как мягкую резину атлет, не мог никто, но каждый раз текст резал, словно скальпель - пуповину, текст радовал, как день весенний - глаз; и чтоб менялся сам, своим законом дышал и жил...
...а знаешь, книг - не рви.
Быть может, с этих старых волокон нам мы сами тихо объясняемся в любви.

Суббота, 16 октября 2010

(бугагашки)
На кладбИще сидит гот,
Доедает бутерброд.

Под общагой сидел панк,
Матерился, слушал фанк о_О

Накурился старый хиппи -
Огурцы лечил от сыпи.

Шел по лесу голый рокер:
Проигрался сильно в покер.

Ну и совсем авторское:

Лис
завис.
=))) а что, и поэты иногда фулюганят)))

Суббота, 09 октября 2010

Тебя всегда тянуло к мертвецам.
Хоть сам ты был живее всех живых -
Искал, поспешней срочного гонца,
Тех, чей недвижим взгляд, среди своих:

Тех, чьи объятья стужи холодней,
Тех, чье не бьется сердце, речь ровна,
Кто позабыл названья срокам, счет у дней,
Тех, кто игрой наполнен дополна.

Ты их любил, ты их любил любить,
Во снах ты грезил: больше не болит,
Не бьется сердце; был готов испить
Ту чашу, вкус чей Небо не простит...

Все потому, что знал всего точней:
Любить живых - в сто тысяч раз больней...

Рыбы
Мертвые головы рыб смотрят пустыми глазами.
В кухне готовят обед. Жизнь фарширована в смерть.
Рыбы из проклятых рек некогда в мир выползали...
Ешь мою плоть, пей же кровь! Цена серебро мне, не медь!

Рыбы из проклятых рек степи глотали и горы,
Каждый вкусив километр, встав на раздвоенный хвост...
Рыбы - смотри, человек! - лучше знатоки Торы;
Вписаны в их чешую тайные прозвища звезд.

Рыбы, стоптав плавники, соорудили заклятья...
...в кухне - нарезанный лук, зелень, морковка, буряк.
Рыбы придумали Речь, буквы - и стали писать их...
...в кухне горячий туман. Ужин, заждался моряк.

Вновь переполнен трактир. Блеск тертой сдачи и фибул.
Рыбы придумали дом, хлеб, тонкий лен, колесо...
Завтра я вновь закажу, чтоб подавали мне рыбу.
Что теперь надо сказать?
Скажем "Лэйхайм!"
Вот и всё.

Понедельник, 04 октября 2010

Я уйду лечить себя дорогой
От простуд и черно-белых снов,
Обернусь молчанием, как тогой,
Оторву все цепи от основ...

Я вплету лицо и сердце в косы,
В дно мешка зашью все имена,
Вместо линий на руках - вопросы,
Вместо крыльев - пусть пока спина...

Под ногами - лед и мокрый камень,
Да песок, да старая трава.
Буду спотыкаться временами.
Буду падать. Падать. Оживать.

И вставать. На встречу острым бурям,
Влажным бедам, горечи - на зло.
И покроет солнце светло-бурым
Руки, шею, плечи и чело.

Вспомнится с утра - забуду к полдню
Прошлый век... Ведь верно, что его хранить?
Да водой ладонь свою наполню
Ледяной. Из трав сваляю нить -

И пришью к ногам своим дорогу:
Никуда теперь не убежит.
Обернусь в молчание, как в тогу...
Буду спать. Идти. Дышать. И жить.

Пятница, 01 октября 2010

Привычно снимая с утра со спины
Облезшие черные перья,
И ноги с холодом пола сдружив,
Покорно иду на свет.
И нет кали-юги, и нету войны,
И всё утонуло в вере...
Она, как кисель, как навязший мотив,
Как старый в шкафу скелет.

Шагаю, шугаясь от ран и простуд,
И каждый несчастный случай
С обеих я ног, чтоб уж очень не рос,
Уверенно перешагну.
Я вроде бы замер, и врос уже тут,
Здесь тише, теплее, здесь лучше,
И зажил избитый когда-то мой нос,
И ночью включают луну.

И кормят отменно здесь завтрашним днем,
И столько улыбок и фальши,
Но пальцы до спазма в ботинках зажав,
Я всем улыбаюсь в ответ.
...А дух? А зачем?.. А, не думай о нем!
Засмейся — и двигайся дальше!
О крыльях забудь, выбрось нимб; он ведь ржав?..
Не бойся. Иди на свет.

Понедельник, 27 сентября 2010

Ётунское
Мотал клубок из смеха без горя,
Метал клубок за синее море;
Лети, клубок — приговаривал,
Метал-мотал, клубок летал -

Летал клубок, тучи распаривал,
Латал небо, да приговаривал -
Ужо вам, тучам, небо застить!
Летал-латал, небо менял -

Менял серый на небесный цвет.
Минал год старый — сын тяжелых лет,
Рождался новый, сине-солнечный.
Менял-минал, а я свет мотал.
...и совсем старое, раньше не размещал:
Пятница, 19 февраля 2010

ХХ
со своей философией, босые, тощие
мы упали из книг в век двадцатый, седой...
ведь казалось: мечты оживлять - что же проще?
ведь казалось, что проще похода домой?

столько слов, столько нот под цветным микроскопом,
и отрезаны косы на толстый канат,
город весь перестроен, и храм весь истоптан,
вдоль дорог оберегами туши висят...

что же это? - и зверь не выходит из моря,
за кирпичной стеной он, высокой стеной...
умираем, рождаемся снова - и спорим,
как получше измерить шар старый земной...

и накончиках пальцев безумие страхом,
и бежим - а куда? чадный армагеддон
курит черные кости над островом-плахой...
посчитаем? - родился - вошел - вышел вон...

век болотный, чудовищный век, коронованный счетом,
и поэты блюют вместо чувства - число,
день вчерашний и боль вызывают зевоту,
и на танках белье, как былье, поросло...

день вчерашний... а нынче - все стены в картинах,
и меловые люди коверкают рты,
и мы лепим детей из загадок и глины,
дарим нить из металла, из угля - цветы,

красим кровью лицо, кто своей, кто - чужою,
и смеемся, как клоунам, новым борцам,
надеваем очки, что глаза наши скроют, -
а еще лучше - если совсем без лица...

обезличенный марш. без идеи. без цели.
ради смеха - ведь смех продлевает бытьё,
и ложимся в цветные от пота постели,
и растим по корзинам кто страх, кто белье...

вот, немного - рассвет. красно-розовый. в клочья.
и дорога близка, и по трассе - легко,
и корову священную поим мы ночью
дорогим самсогоном - вкусней молоко...

мозг взрывается чувстом, взрывается смыслом,
поезд - мимо чистилища - звездочкой - в рай...
износилась одежда, а слово - прокисло...
но гляди, - новый, дивный! - держись, не сгорай...

через ужас потопа и боль урагана -
двадцать первый! холодный! разумный! святой! -
мы спокойно вздыхаем и прячемся в ванной,
чтоб хоть чуть отбелиться ее чистотой...

страх войны? - что нам страх! горечь смерти? - что горечь!
...на ладони родившись, в ладони уйдем...
удивленный, глядит зверь из мертвого моря.
он не выйдет - боится, что вспомнят о нём.