Вчера был такой стремительный день. И пообедать я как-то забыла. Прихожу вечером к коллеге Корсакову: пойдем куда-нибудь обедать.
- Пойдем на «Букер» обедать.
Как прекрасно. Пошли и пообедали.

Конечно, сразу к столу некрасиво, надо послушать про духовность. Жюри покалякало про духовность, потом про бабки, потом опять про духовность. Лауреат Михаил Елизаров раскрыл свой нехитрый план расходов. Десятую часть премии он пожертвует на церковь, а на остальное купит предметы быта. Вспомнили, как прошлый лауреат приобрел стиральную машинку. Корсаков два раза сходил помыть руки.
Наконец, стало можно есть. Люди вокруг нас принялись злоупотреблять букеровским гостеприимством. Один мужик уничтожил тарелку сыра, выковырял салат из тарталеток, сложил их кучкой на столе и пошел за следующей порцией. Я отметила, что едва ли треть жующих будут писать про «Букер». Моя совесть чиста: я геройски прочла Галину Щекину (самую чудовищную из шорт-листа) и даже написала пару строк. Этот обед - компенсация моих мучений.
Насытившись шашлыками, обернутыми в пармскую ветчинку, Корсаков взалкал зрелищ.
- Что ж ты, Дашечка, такая одинокая? Найди себе кого-нибудь.
- Я не умею, кто-нибудь меня всегда сам находил. А теперь не ищет.
- А ты поди к Елизарову, скажи, чтобы он на тебе женился.
- Зачем?
- А у него 20 штук есть.
- Так у него небось и жена есть. Он только что ей сапоги собрался купить.
- А вдруг он тебе тоже купит? О! Он на нас уже поглядывает.
Я вызывающе набила рот и не пошла к лауреату, хоть он, само собой, поглядывал. Вот если бы я уже была его женой, тогда теперь бы потребовала у него мои законные сапоги. Это было бы прилично. А так нехорошо.