Всю свою жизнь Энцо прожил с единственной женой, считая брак священным. И все, кроме нее, знали о второй его семье, где Энцо отдыхал и душой, и телом, потому что свекровь с невесткой были с железными характерами и не ладили никогда. Кстати, Лину, любовницу на всю жизнь, Энцо завел еще до рождения сына. Не отказывал себе Энцо и в мимолетных радостях. Законный сын Феррари - Дино - был обречен с малых лет и об этом знали все, кроме него: мышечная дистрофия, рассеянный склероз. Он умер двадцати семи лет отроду. И только после смерти жены Энцо Феррари узаконил свою вторую семью, дал сыну Пьеро свою фамилию и сделал его наследником. Но в его способностях быть лидером, генератором идей, отец сильно сомневался и был прав: Пьеро унаследовал кротость и безропотность матери, прожившей всю жизнь любовницей. Не потому ли Энцо в критическое для “Феррари” время, не видя преемника, продал 40 процентов своих акций ФИАТУ с условием перехода ему же своих 50 после смерти, и лишь 10 процентов оставил сыну и своим потомкам на безбедное существование?
Чёрного, вставшего на дыбы жеребца - символ “Феррари”, - Энцо получил в подарок после первой своей победы в гонках. В 1923 победителя “Кольца Савио” принимала семья известного аристократа графа Баракка, потерявшая в первой мировой сына Франческо. Он был летчиком, признанным асом. И графиня Паолина сказала тогда Энцо: “Феррари, изобразите на своей машине вздыбленную лошадь, которая была нарисована на борту самолета моего сына. Его эмблема принесет вам удачу.”
И последнее - Феррари боялся только одного человека: своей матери. Боялся даже на самой вершине своей славы, которую она, к счастью, застала. Она не вырезала статьи о нем, как жена, не восторгалась чужими восторгами, а, поджимая губы, часто реагировала на них так:
- А все-таки мой старшенький был лучше.
Энцо Феррари умер в августе 1988 года, спустя шесть месяцев после торжеств в честь своего 90-летия. Кстати, на третий день после юбилея, невестка родила ему внука, которого назвали, естественно, Энцо. Похороны были уже на другой после смерти день и оказались они чрезвычайно скромными - улицы Модены были пустынны. Этой скромности нет объяснения до сих пор...
Тот, кто попадает в Модену, обязательно приходит на кладбище Сан-Катальдо. Там, над входом в белую мраморную усыпальницу, вырезано одно лишь слово - “ФЕРРАРИ”. Они все здесь, рядышком. Такие разные при жизни. А под этим словом латинское: “Ad maiora ultra vitam” - “От земного к Великому”.