Речь в ней пойдет о певце Андреа Боччели. Кому-то это имя хорошо знакомо, кому-то нет. Но те, кто услышат его хотя бы один раз, вряд ли смогут отрицать мощность голоса у этого итальянца. Казалось, природа, лишив его полностью зрения, компенсировала это отсутствие за счет той силы, которая в той или иной степени есть у каждого из нас в горле. Лично люблю я Андреа Боччели за другие грани его способностей. Самым показательным, на мой взгляд, моментом его творчества является исполнение им песни “Karuso”. Здесь стоит остановиться подробнее, чтобы понять, о чем речь. “Karuso”, исполняемая преимущественно на итальянском языке, после исполнения Лучано Паваротти стала настолько затасканной, что ее поют практически все, кому ни лень. При всей мелодичности и драматичности это произведение перестало вызывать какие-либо свежие впечатления и чувства, кроме раздражения от чрезмерно частого исполнения. На этом фоне Андреа Боччели оказался одним из немногих певцов, который сумел заставить слушателей взглянуть на “Karuso” (прозвучит как каламбур) “свежими глазами”. Без оригинальной аранжировки, без литературной обработки, только благодаря своим вокальным данным ему удалось придать этой песне новый смысл в отличие от того традиционного, который до него вкладывался. Традиционный смысл заключается в той мрачной торжественности величия, которым в музыкальном мире окружено имя Энрико Карузо (1873-1921). Трактовка Андреа Боччели совсем в другом. Это скорбь о человеке, который жил, пел, и которого сейчас нет с нами. Момент, когда ровный голос Боччели в середине песни срывается на аккорде, как будто его душат скрытые слезы, заставят мурашки побежать по спине. И уже понимаешь, что исполнитель искренне скорбит об уходе своего знаменитого предшественника. И уже к концу пения, тому, кто внимательно слушал голос синьора Андреа, захочется уже пересмотреть свои чувства и впечатления от привычной композиции.