Удастся ли мне объяснить самой себе? Хватит ли сил вытянуть из себя все жилы, чтобы сплести непростой узор своей любви? Оказалось ли это под силу хоть кому-нибудь из людей? Когда мы твердим, что некие стихи или история переполнены болью, разве мы имеем представление о том, что на самом деле творилось в душе у человека, их написавшего? Слова разжигают чувство. Ты можешь кричать на весь свет, раздирая горло: «МНЕ БОЛЬНО! МНЕ ТАК БОЛЬНО! НЕВЫНОСИМО!», все равно отсвет в чужой душе окажется унизительно бледен. И тебе захочется стереть его, замазать белой, черной, любой краской, лишь бы спрятать от посторонних глаз жалкий отпечаток своей великой боли. Главная трагедия человечества проста: желания людей не всегда совпадают. Все истории на свете так стары, что должны были наскучить, но куда там! Каждому его собственная кажется свежей и сочащейся горячей болью, как едва нанесенная рана:

                     Моя мечта проста, как все мечты:

                    Я так хочу однажды не проснуться,

                    Чтоб наконец-то с болью разминуться,

                    Что у рассветной ждет меня черты.

                    В моей мечте всего две буквы: он.

                    И это все, на что дыханья хватит,

                    Когда холщевое надену платье,

                    И в нем нырну я в свой заветный сон.

                    Он не увидит, что чуть-чуть темней

                    Восход на голубой его планете…

                    Когда ты – свет, то можешь не заметить,

                   Что в белом свете больше нет людей.

                   Мне обещали, что настанет час,

                   (Но вот – когда, я так и не узнала!):

                   Мы жизнь свою опять начнем сначала,

                   И все иначе сложится для нас.