Все бабушки по сути своей неторопливы. Всю жизнь спешить жить, чтобы потом чуть что хвататься за клюку. Все бабушки по сути своей – эмо. Потому что в молодости или в зрелости, скажем, любые воспоминания из прошлого воспринимаются адекватнее и… с зацепками на жизнь. Как альпинисткие кошки. Дорогого стоит, научиться скользить по перилам, но не вниз, а вверх. Всё хорошее ажурно раскладывается в голове по витринам, в рамочки. Плохое прячется в чулан, под замок и ставится надёжная охрана. Чтоб на бесценность опыта никто не смел покушаться. У эмо-бабушек же всё по другому. Воспоминания покрыты слоем пыли, замки проржавели. И поэтому, даже воспоминания счастливых моментов, вызывают у бабушек слёзы. И, судорожно улыбаясь, пытаясь представить себе и окружающим их, как слёзы радости, бабушки тем не менее прячут глаза. И луч света в глазах бабушек можно заметить лишь, когда их внукам очень хорошо живётся. Такие они, бабушки.

Особенная бабушка плыла по проспекту. В то время, как её сверстники обходили открытые канализационные люки и прятали кошельки в авоськи, она взором своим из под седых развевающихся волос приковывала на месте, людей, как истуканов. А палочка больше была похожа на косу.

Идёт особенная бабушка мимо широченной дороги, четыре полосы в обе стороны, и джипы бьются. Идёт мимо лавочки парковой, под клёном, а на ней эмо-кид вены режет. Идёт мимо алкоголика-профессора философских наук, а ему сивуха не в то горло попала и выйти не смогла.

Все дети по сути своей любознательны. Перед тем как начать с упоением начинать черпать говно жизни семифутовой ложкой, каждый четвёртый ребёнок попробовал на вкус содержимое своего горшка. Теперь они уже знают, почем фунт лиха.
Когда дети учат азбуку, с трудом осиливает неестественное «Й», ухающее «У» и совсем уж далёкое для понимания «Х», они даже и не подозревают, как конкретен, понятен и прост окружающий мир. Они ещё не знают, что такое терпение, потому что терпят целое Время, а их Времечко лишь начинает свой исток, чистый и бьющий из-под земли, не успев ещё собрать достаточно притоков, для полноценной реки осмысленной жизни.
И почему-то все монетки поворачиваются к ним орлом. Им лампочка дневного света кажется чудом, без знания, что там внутри всего лишь газ с бегущими электронами. Такие они, дети.

Особенная девочка семенила по переулку. Бежала по свободе не поверхностно, а уделяла внимание тому, что приковывало её внимание. Вот эта собака попала лапой под каток, но у неё в роду были зеленохвостые ящерки, и нога вырастет новая. А этот дом перекособенился, но в этом и его стиль, антураж. И по крайней мере один человек считает этот дом ничуть не хуже Пизанской башни. Была у девочки болезнь зрения, когда угол обзора меньше, а чёткость в нём – лучше. А коса больше была похоже на палочку.

Вышла особенная девочка из переулка на проспект и встретила особенную бабушку.

- Ах ты сука! – вскричала седовласая бабка и ёбнула девочку клюкой по голове, так что оная отвалилась и покатилась по зелёной траве.

Голова поморщилась от боли, открыла глаза, показала бабке язык и сказала:

- Вот старая блядь! Не успела поставить блок…. Боковое зрение плохое. Ну ничего, всех не перебьёте. Цена будущего не в сути прошлого, а в гранях настоящего.
- Зато ты теперь ходить не умеешь! – пропищала бабка, села на метлу-клюку-косу и полетела прочь.

Голова подумала, и помогая себе языком и подбородком, поползла в сторону противоположную.
Дурацкая была встреча, право…