В одном вам всем известном стольном граде
Жила девчонка – русая коса.
С простым советским погонялом – Надя.
Ах, до чего была Надюша хороша!

Пусть не блистала интеллектом в школе,
Двух слов связать друг с другом не могла,
Зато солярий, словно крематорий,
Исправно посещала раз в два дня.

Обедала в японском суши-баре
И одевалась в модном бутике.
Родители купили ей «Феррари»
И сумку с буквой «Д» и буквой «Г».

Однажды, еще будучи невинной,
Надежда прочитала в модном «Vogue»
Статью о сантиметрах и мужчине,
Который стать счастливой бы помог.

Мол, «восемь-десять» – это для лохушек,
«Четырнадцать» – такая же фигня.
А «двадцать пять» - как раз, что мне и нужно!
Безумный секс, счастливая семья.

Тотчас Надюша в книжном магазине
Купила измерительный прибор.
Прибор бойфренда с ним она сравнила:
- Всего лишь шесть?! Пошёл отсюда вон!

С тех самых пор у Наденьки немало
Мужчин бывало, всех не сосчитать.
Но всех линейка напрочь отвергала
Фиксируя безжалостные «пять».

Надежда шла по жизни мельком
С надеждой вопрошая – Где же ОН?
В руке сжимая старую линейку,
Бесстрастный непредвзятый эталон.

Вот вызвал интерес (небеспричинно)
Один грузин по имени Ринат.
Замер контрольный выдал у мужчины
Невиданный доселе результат.

Двенадцать целых и ноль-пять десятых!
Ну что ж, неплохо. Но опять не то.
Надежда продолжала верить свято:
Двенадцать – это полное говно.

А время шло, и Наденька менялась:
На брюхе жир, морщинки на лице.
Линейка та всё реже доставалась
Из сумки с буквой «Д» и буквой «Г».

И вот линейка, что была подругой,
Вернейшей спутницей в любовных всех делах,
Внезапно стала тварью и паскудой,
Разбив мечты о муже в пух и прах.

Тогда Надежда погрузилась в пену.
Увидев в зеркале тоскливые глаза,
Стальной линейкой провела по венам.
Линейкой, что дюймовою была.