Мы встретились с ней одной промозглой весной. Не той весной, когда все поёт и оживает. А той, когда грязный снег обнажает в проталинах наше прошлое и превращается в исповедь.
Особо талантливые и наблюдательные всегда могут по весне определить, что случилось тут или там в прошлом году. Вот здесь пили большой компанией подростки, тут дамочки выгуливали собак. Там, около старого гаража, безысходно валяются презервативы и шприцы, напоминая о чьём-то беспросветном счастье.
Наше прошлое так и будет лежать под ногами еще месяца два, мозолить нам глаза, пока не родится Владимир Ульянов-Ленин. И тогда, в очередную из суббот, воспоминания будут собраны в кучи черных полиэтиленовых мешков, вывезены подальше и сожжены. И наступит время для новых воспоминаний, «нового» прошлого.
Но это все еще впереди, а пока…
Мы встретились около огромного сгнившего дерева, упавшего в феврале под тяжестью снега. В такие серые весенние дни, пропитанные прошлым, любая встреча с незнакомцем сродни тяжелому «отходняку» после запоя или многодневного винтового трипа. Каждый из вас смотрит на землю, на бычки, пластиковые бутылки с дыркой, обёртки шоколадных конфет, смотрит в пустые и растерянные глаза собеседника.
Что тут произошло? Что это, мать твою, было?

Мы не сказали друг другу ни слова. Мы шли параллельными курсами вниз по Первомайской, перепрыгивая с одного снежного острова на другой. Нам всем хотелось бы этой весной ступать подошвами по твёрдому сухому асфальту, но пока он живёт прошлым, выглядит совсем не привлекательно.
Мы зашли, не сговариваясь, в кофейню возле набережной, сели, не сговариваясь, за один столик, заказали один и тот же «Miscela».
Мы открыли друг другу свои имена, похвалили любимый напиток, беззлобно поругали раннюю весну. И это уже немало. Ведь пока не прочувствуешь самоё нутро, дежурные фразы – не такой уж и плохой выход. Это, по крайней мере, не сатанинские мантры, не нацистские приветствия и не дешевые пикап-трюки. Кто знает, что скрывается в незнакомке, сидящей напротив?

Лена рассказала мне о своей коллекции предметов продолговатой формы. Древнеегипетская скульптура фаллоса, миниатюрная копия знаменитого небоскреба в центре Детройта, муляжи различных овощей из художественной школы. Она сказала, что композиционно её полочка выглядит бесподобно и свежо. Рассказала о своей работе в рекламном агентстве. О младшей сестре, которая поёт в какой-то эмо-группе.
Я рассказал ей про самолёты и работу в интернет-издании журналистом.
Мы рассказывали друг другу сперва о настоящей жизни, затем о будущих планах, и лишь потом, после третьей чашки кофе – о прошлом.
Для каждого из нас удобнее и проще говорить о том, какими мы будем хорошими, нежели о том, какими мы были плохими. Особенно такой весной. Когда ошибки видны невооруженным глазом, а достижения пока скрыты под слоем грязного снега.

Внезапно моя собеседница зажала рот рукой и, испуганно шаря глазами, начала искать туалет. Я было вскочил с места, но Лена помотала головой и побежала в дальний от входа угол. Под расстегнутым чёрным плащом я отчетливо заметил округлившийся живот.
Спешно потушив сигарету, я рассчитался за барной стойкой, не дожидаясь официантки, и вышел на улицу. Вскоре появилась и Лена с виноватой улыбкой.
- Пойдём, я тебя провожу?
- Конечно пойдём, я тут недалеко живу, возле Цирка.

После двух часов дня солнце озарило городские улицы, мы шли в сиянии отблесков луж и тонированных машин. О карнизы привычно звенела капель. Начиналось новое прошлое.