1

Падал снег на тихие Попыхи, укрывал мягким белым одеялом дома, разобранные колодцы и Лексея, который битый час стоял у порога дома Вениамин Админыча, боясь зайти и поздравить с наступающим годом свою разлюбезную зазнобушку Офелию.

— Ну что? - неслышно подошел к Лексею Аниська. — Не пускают тебя, братан?
— Не пускают, — горестно вздохнул Лексей, — Офелька вчерась сказала, чтобы я и близко ей на глаза не являлся! А я ведь подарок ей принес!

Молодой селянин вытащил из-за пазухи книжку.

— «HTML для чайников» — с трудом разобрал заковыристые буквы припорошенный снегом мутант. — А для самоваров нету этого... как его... тырнета?

Однако, Лексей молчал, переминаясь с ноги на ногу.

- Эх, любовь, любовь! — посочувствовал Аниська. — Вот я тебе что скажу, братанчик! Тетеньки — они, конечно, любят энти самые... книжки! Но в свое время… А пуще всего им нужно внимание. Ты пригласи нимфу свою на танцы!
— Какие танцы? Все по избам сидят, не высовываются! Клуб закрыт, музыки нету — даже драного патефона не сыскать! Народ у телевизоров, точно опята прошлогодние, расселся... Эх, судьба моя жестокая — не видеть мне прекрасной Офелии, не поздравить ее с новым годом!
— Э-э, ты погодь-ка сопли-то замораживать! А ну, пойдем! — Аниська поволок окоченевшего несчастного влюбленного в избу к деду Святу.

Там было тепло, пахло медом и пирогами. Разомлевший Свят сидел на лавке и подыгрывал на ложках Еноту Безимени, который наяривал на балалайке что-то веселое.
— Да у вас тут праздник! — удивился Лексей.
— А то! — дед Свят пригладил вклокоченные волосы. — Ты , Лексей, хоть в тырнете смыслишь, но в жисти фига с два. Праздник сам не приходит — его надо создавать! Вот! — Свят дал Лексею время переварить сию важную информацию, и добавил:
— И жисть нашу мы тоже могём изменить к лучшему! Только надо захотеть!
— А я хочу!
— Мало хочешь! Надо на деле хотеть, а не вздыхать, понимашшш, книжки ученые зазнобе почем зря таскать!
— А что делать?
— Имею я мысль одну... — Свят налил Лексею медовухи для сугрева и стал излагать. Аниська тоже присоединился к ним, а чуть попозже — Енот, который доиграл «Джанлгбенц» до конца.
— А как же...
— Не сумлевайся, сельчане как выпьют, то им не только Аниську можно явить!
— А если...
— Это я тоже сообразил!..
— А кто...
— Ты пойдешь сзывать народ на площадь, я займусь декорациями, а Аниська...

2

Предновогодним вечерком Кассандре, ведьме попыховской, не спалось: она гадала на себя. Поставила зеркало старинное, две свечи, распустила огненной волной волосы...

— Суженый мой ряженый, мне судьбой навязанный... тьфу!.. — не получалось что-то у грустной Каси, но она героически начала снова. Когда же необходимые заклинания были правильно произнесены, то ведьма с надеждой уставилась в мутное зеркало...
А там в глубине зеркальной лишь нагло прыгали свечные огоньки, насмешливо показывая ведьме маленькие язычки.
Но чу!.. И ах!!! Потемнело в Касиных глазах: узрела она мохнатую страшную морду, которая ей посылала воздушный поцелуй!

— Мадам, вы только не надолго теряйте чувства! С наступающим, однако! — Аниська собственной персоной стоял скромно на пороге. — Я вот, знаете ли, собственно зачем...
— А неведому зверушку... — в трансе прошептала Кася, забывши спрятать свою красоту под скромный оренбургский пуховый платок. — Знать, судьба моя такая... Вот кто суженый… ах… ах...
— Вообще-то, я в меру упитанный и в самом расцвете сил! — застеснялся Аниська. — А суженный я был в Бобруйске, когда с голодухи по мусоркам рыскал...
— Чего тебе, неведома зверушка? — спросила Кассандра.
— А порошочку специального! Да побольше, чтобы на всех сельчан хватило!
— Травить их вздумал, окаянный?
— Мадам, вы шутите! Я — мирное и любвеобильное существо!
— То-то я вижу тебя даже в зеркале... — пробурчала Кася. — Тогда для каких надобностей порошочек: от поноса али запора? Аль опохмелин у вас закончился?
— Многомудрая Кася! Порошочек-то нужен вот для чего... — Аниська развернул записочку от деда Свята.

— ...И самих вас премного просим быть у нас! — Аниська бережно притворил за собой скрипучую дверь и потопал, унося под мышкой довольно объемистый мешочек.
— Ах, суженый мой... Ряженый! — горько вздохнула Кассандра — Где же ты?..

3
— Сюзанна, не корысти ради, а токмо во благо сельчанам! — дед Свят с порога начал речь. — Самогон твой нужен! И много!
— Всего-то... — скривилась трудолюбивая Сюзи: она даже в преддверии наступающего года была вся в трудах и заботах: дегустировала свежедобытую адскую смесь.
— Эх, хорошо горит — фиолетовым пламенем! А я думала, что ты, Свят, пришел меня с Новым годом поздравить! — кокетливо дыхнула перегаром Сюзи. — У меня снова печка свободная...
— Поздравлю! — веско пообещал Свят. — Но всему свое время.
— А платить кто будет? — забеспокоилась самогоноварильщица. — Я весь самогон даром должна отдать, так что ли?
— А то! — подтвердил лаконично дед. — Не то раздумаю поздравлять.
— Да? — Сюзанна на минутку призадумалась. — А когда поздравлять-то начнешь?
— Как только, так сразу!
— Ой, Святушка!
— Не сейчас, Сюзаннна, не сейчас! Приходи на майдан — там все будет!
И Свят, пригладив свои волосы, многозначительно посмотрел на Сюзанну. И с достоинством вышел за дверь.
— Ой, — плюхнулась на мешок с сахаром Сюзи, — что будет-то...

— Я что-то пропустила? — вылезла из-за полки, уставленной бутылями, Дуся-Муся.
— Пропустила, сердешная, пропустила! — злорадно хихикнула Сюзанна.
— Крепок твой самогон, Сюзька, ох как крепок! Я ведь и позабыла, зачем пришла! А ведь всего-то ничего пыр… орп... пор... тьфу!.. пырдегусировала!
— Ну, тады топай к себе!
— Дык за самогоном я пришла! — осенило Дусю-Мусю. — Мой все вылакал, а мне ведь тоже новый год надо чем-нить встренуть!
— Не будет тебе самогона!
— Дык...
— Не будет!
— А это что?
— Это?.. — Сюзанна мечтательно прищурилась и усмехнулась. — Этот на поздравление пойдет. Вот!

4
Ровно за полчаса до «Голубого огонька» в Больших Попыхах раздался звон рельсы, которая висела на площади перед правлением. И этот звон заглушил не только сердючкины «елки» и лолитины «пошлю его на...»; громкий чистый звук в заснеженной морозной ночи проник во все избы, заставил проснуться уже отметивших, сковырнуть их с печей, заставил баб оторваться от телевизоров, а Офельку вздрогнуть неестественным образом.

— Томлением чего-то я прониклась! — заявила она своему тятеньке. — Меня на нашу площадь че-то тянет! Вставай, отец, протри свои ланиты и валенки обуй, а то замерзнешь! — И Офелька поволокла своего пьяненького батюшку на майдан. А там уже собрались все: и стар, и млад, и пьян, и трезв.
Трезвым почему-то оказался один участковый Фантомасов со своей кривой берданкой. А перед правлением была сооружена наспех сцена! Возле сцены той стоял дед Свят, пытаясь смахнуть налепившийся снег с бороды и волос. Из-за спины Свята боязливо выглядывал в поисках возлюбленной взволнованный Лексей.

— А как не выйдет? А не выйдет как? — приставал он к Святу.
— Ну? — громогласно вопросил Свят. — Все пришли что ль?
— Все!!! Чего тебе надобно, старче?
— Поздравляю вас с новым годом!
— Тю... — Мужики смачно икнули и сплюнули. Бабы выразились совсем непразднично.
— Желаю вас угостить! — Продолжил Свят.— В честь, так сказать, большого события — Новый год как-никак...
— Никак... — пригорюнились попыховцы. — Лежать на печках скучно, самогону Сюзанна не продает...
— И новые ульи не построены! — завершил весомым аргументом пасечник. — Какая тут радость?
— Никакой... — поддержали мужики.— Ну, мы пошли, что ли...
— Сюзанна! — позвал Свят принарядившуюся Сюзи. — А ну, выноси!

Раскрасневшаяся от мороза, в красном цветастом полушалке выплыла Сюзанна с большим подносом, на котором стояли стаканы с самогоном.
— Угощайтесь, люди добрые! — поклонилась она, чуть не выронив поднос. За ней шла Дуся-Муся и несла два огромных бидона.
— Оба-на! — присвистнул Вениамин Админыч и вмиг протрезвел. — Это почто такая халява?
— С Новым Годом! — Объявил Свят и поднял стакан! — Ну, чтоб выхухоли не просыхали, и нам весело жилось!

Часы на правлении стали выбивать время.
— Один! Два! Десять! Двенадцать! С Новым Годом! — самогонка пошла легко и приятно. Народ повеселел. Выпили по второй. Потом по третьей.
— Эх, сбегаю-ка я за попом Никодимом— он на баяне мастер играть! — Объявил развеселый Печкин.
— А сейчас танцуют все! — возвестил дед Свят и дернул занавес.

5
На помосте при свете двух сильных прожекторов с молотилки стояли Аниська, Енот Безимени и Баскервилька, выкрашенная по случаю праздника в модный рыжий цвет.
На заднем плане виднелся хор выхухолей.

— Вау!!! — Фантомасов, который трезвый, ломанулся было к сцене. — Народ, вон то страшило, за которым я гоняюсь! Хватайте его!
А народ от души давал Фантомасову по голове — каждый встречный. И народу было весело, и все по барабану.

Баскервилька ударила в бубен, Енот взял аккорд на балалайке, Аниська прокричал:
— Вань! Ту! Три! Фор! Дайошь рок форева!!!
— Ту-ту!!! — радостно подхватили односельчане. — Давай, Ванька!!!
— Хеппи нью год!!! — заливисто пролаяла Баскервилька.
— Зажигай! — оживились попыховцы, абсолютно не обращая внимания на то, что они понимали собачью речь.
— Ла-ла-ла-ла-ла! — подхватил хор выхухолей.

И грянула музыка! Какая это была музыка! Енот выделывал на своей балалайке невероятные пассажи, кувыркаясь по всей сцене, Баскервилька пересела за перевернутые тазики и ведра: она солировала на ударных…
А Аниська пел. Его голос как бархатом обволакивал слух и сердца женской половины Попыхов.

— Онли ююююю! — Мечтательно выводил Аниська, закрыв глаза от удовольствия, а потому и не увидел он стоящую отдельно ото всех, сбоку от сцены, принаряженную ведьму Кассандру: она внимала песне всей своей душой.

— Офелия, о нимфа! — Лексей галантно пригласил свою любимую на танец— Пойдем, Офелюшка, попляшем в новый год!
— С тобой пойти плясать? Хм, отчего же? Пойду, хоть томно мне и в сердце че-то смутно! — согласилась в своей манере прекрасная Офелия и протянула руку Лексею.
— Скажи, Лексей, а любишь ли ты страстно? Одну меня? Иль только скайпом маешься, сердешный?

— Люблю, люблю, но странною любовью...тьфу! Люблю, ага, хоть реже говорю...О, виндоус! ну люблю же, в натуре! — потея, путаясь и смущаясь, признался Лексей, прижимая к себе красну девицу.
— А что там твердое вот спереди торчит? — кокетливо хихикнула та.
— Вот незадача! Про ноутбук забыл я...

А Фантомасов все порывался вылезти на сцену, пока его не подхватил дед Свят.
— Отведай! — протянул он участковому стакан.
— На службе я... — Но из цепких святовских рук не так-то просто было вырваться!

А песни лились несконачаемо: то заводные, то медленные. Фантомасов вдруг подобрел и заслушался одной:
— Шой маст ту гоууууу! — Аниська был в ударе.
— Маст ту гоу! Маст ту гоу! — скандировали развеселые селяне. — Давай, Аниська!

6
— Ах, я где-то слышала такую песню! — призадумалась Кассандра, все так же стоя около сцены.
— Спасибо тебе, Касенька! Что порадовала народ, что сама пришла встретить с нами Новый год! — Дед Свят по-товарищески пожал Кассандре маленькую ручку в смешной варежке. — А что сама горюешь? Аль порошочка жалко?
— Да что ты, Свят! Я о своем, о женском в размышлениях!
— Ну, С новым Годом! — и Свят поцеловал ведьму в горячую щеку.
— А меня? — ревниво возникла Сюзанна. — Ну и когда ты будешь меня поздравлять?
— Поздравляю! — сурово кинул ей Свят через плечо. Сюзанна опешила, потом захлюпала носом, повернулась и побрела по сугробам домой.
— Постой, Сюзи! — Свят побежал за ней. — Я же пошутил, аль шутки не понимаешь?
— Шутки?
— А то! Сказал — поздравлю, а мое слово свято! Ну, показывай мне свою печку!
Свят с Сюзанной похрустели по снегу в глубину Попыхов...

— Многоуважаемая Кассандра, я чисто технически... ик... спросить ик... — возник возле Каси пьяненький Калиостро. — А ведь я распробовал: самогон-то на вкус выдает наличие диоктелирата магнезиуса примитивуса! Но я выпил... ик.. из уважения к вам!
— Мог бы и не пить, коль знал, что я порошком волшебным поделилась, — равнодушно ответила ведьма. — Все равно рецепта не дам!
— А просто так поделиться знаниями? — Калиостро покачнулся и стал заваливаться на Кассандру.
— Васенька! Вот ты где! — Калиостру молнией перехватила в свои руки запыхавшаяся Домна Декасовна. Она с укоризной посмотрела на Касю:
— Своих надо иметь, чтобы руками трогать! — и срочно уволокла свое добро к себе.

«Майн херц... ды-ды-ды!!! — Кася вздрогнула: Новая песня растревожила ее воспоминания.

А развеселый пасечник тем временем притащил откуда-то обкуриватель для пчел и подпускал дыму для пущего эффекта на сцену. Собравшийся воедино народ дружно раскачивался в ритм звучащей песне, размахивая стаканами с самогоном.
— Когда мы едины — мы непобедимы! — к ведьме подползал Вениамин Админович. — Выпьем с горя, где же кружка?

Кася незаметно зашла за сцену и тихо всплакнула: ой, как тяжко ей было на сердце!
«Томб ля нэж, тю не вьендра па се суар!!!» (* песня Сальватора Адамо сорокалетней давности « Падает снег, и ты не придешь этим вечером!») — раздалось со сцены. Там солировал выхухолевый хор, жалобно тренькала балалайка, и упоённо подвывала Баскервилька. А Аниська...

7
— Вы не танцуете? Позвольте вас на танец? — мохнатая пятерня нежно опустилась на Касину ладошку.
— Суженый... — обреченно подумала Кассандра и положила дрожащую руку на мохнатое плечо мутанта. Аниська плавно повел Кассандру в медленный танец. Они кружились за сценой под звуки старой мелодии под падающими снежинками, как во сне...
— Кася...
— Ты что-то сказал?
— Не знаю. А что я только что сказал?
— Ничего!
-...

Замолкла музыка. Настала тишина. И снова под Попыховским небом прозвучало многоголосое « С Новым Годом! С Новым Счастьем!»

— С Новым счастьем, Касенька! — Кассандра обернулась, но Аниська уже исчез.
«Скоро действие удивительного порошка закончится!» — подумала ведьма и медленно пошла по тропинке вдоль огородов к себе домой...

01.01.06.