Наш друг и коллега, Георгий Черданцев, приготовил всем нам еще один сюрприз - перевод большого интервью с группой, которое было опубликовано в свежем номере клубного журнала "So What!". За что огромное ему человеческое спасибо!



Привет, это беседа "за круглым столом", которая состоялась в октябре минувшего года в штаб-квартире группы. Участники: Джеймс, Кирк, Ларс и Роб, а также Стефан Чирази, главный редактор журнала So What!, эту беседу и записавший. Интервью составляет примерно 90% содержания последнего номера, который только что добрался через океан до членов Метклуба в России. Интервью поможет понять, какими путями группа идет к выпуску нового альбома, до выхода которого остается все меньше времени. Ну и, кроме того, есть интересные мысли по поводу будущего групп, взаимоотношений с продюсерами, о современной музыкальной индустрии. Рассказ Джеймса о процессе стихотворчества - просто сенсация... Да, хочу отметить, что на многочисленных страницах английского текста присутствуют всего два (!!!) нецензурных фака, которые где-то в конце произносит Ларс. Вот что делают с людьми дети (не деньги, подчеркиваю, а дети)! Ну, ладно, отвлеклись...

Итак.

Стефан Чирази (Степа): Почему альбом пишется в Лос-Анджелесе?

Кирк: Это была идея Рика Рубина (продюсер группы, прим. переводчика) переместить нас оттуда, где нам комфортно, туда, где комфортно ему. Студия Sound City знаменита своей особой аурой и звучанием инструментов, кроме того, эта студия самая большая из тех, что рядом с домом Рубина. Он записал в ней кучу разных знаменитостей.

Джеймс: Аура там точно особая. Хорошая или плохая, я пока не знаю, но она есть. Комната, где находится пульт, старая и в ней плохо пахнет, но сам пульт легендарный. И звук дает классный. На этом пульте писалась Nirvana, почти весь Том Петти там записан.

Степа: Но Том Петти - это же очень мягкий звук, типа аналогового.

Роберт: Там многие и с тяжелым звучанием записывались. Например, Rage Against the Machine, Slipknot, System Of A Down...

Кирк: И все-таки, в большей степени это историческое место: там до сих пор стоит пианино и деревянная подставка под микрофон. С этим пианино и микрофоном записывал свои нетленки Элтон Джон. Вот такая замечательная студия.

Степа: И все же - вы поняли, зачем Рубин вытащил вас из супер-пупер модной, навороченной, забитой под потолок цифровой техникой студии? Он вам вообще объяснял, зачем это делается?

Ларс: Нет. У Рика не очень разговорчивая манера общения. Он приехал сюда, в нашу штаб-квартиру и сказал примерно следующее: "Я не думаю, что записывать альбом здесь - хорошая идея. Вы здесь придумывайте материал, а записывать его мы будем в другом месте". Потом выяснилось, что самая подходящая студия это Sound City. Мы прикидывали другие варианты, смотрели что-то поближе к Сан-Франциско, но в итоге остановились на Sound City. Понимаете, Рик не из тех людей, которые два часа что-то объясняют, доказывают с пеной у рта, приводят аргументы. С его помощью, мы как бы заново учимся записываться, потому что с Бобом Роком (бывший продюсер группы, прим. переводчика), только я хочу подчеркнуть, что ничего против Боба не имею, но с Бобом мы занимались не столько музыкой, сколько бесконечными дискуссиями о том, как лучше записать, как добиться того или иного звучания. С Бобом была работа умом, а не сердцем. А Рик хочет, чтобы мы вчетвером просто играли музыку, не задумываясь слишком о том, как она звучит. Рика больше заботит, как мы вчетвером взаимодействуем, как мы играем, а не мечемся по студии туда-сюда, перетыкая шнуры, меняя настройки в поисках оптимального звука. Его посыл нам: "Ребята, идите, играйте музыку".

Джеймс: Ну и, конечно, ему удобно работать в этой студии. Он очень многих в ней записал. Там за пультом сидит господин Фидельман (в англ. тексте так и написано: Mr.Fidelman - прим. переводчика), Рик доверяет ему безгранично, поэтому по поводу звука волноваться не стоит, можно сосредоточиться на музыке.

Роберт: Мне нравится там работать. Совсем не гламурное место. Студия находится в промышленном районе, там жуткий трафик, и когда я, например, добираюсь до студии, то просто киплю от бешенства, настолько раздражают пробки, но это же класс - самое подходящее настроение, чтобы играть heavy metal! Я гораздо лучше играю, когда нахожусь на взводе: выпускаю пар через пальцы и струны.

Кирк: Да, ездить туда очень неудобно. 405-е шоссе это тихий ужас. Я в шоке от того, как там ездят, прямо чувствую ненависть, исходящую от водителей едущих сзади машин, если не превышаю установленную скорость хотя бы на 30 км/час. (Очень жаль, что автор не прояснил эту ситуацию: от Сан-Франциско, в пригородах которого живут участники группы и где находится штаб-квартира, до Лос-Анджелеса как от Москвы до Питера. Интересно, как и когда они в эту студию ездят при всех своих семейных заморочках? - прим. переводчика).

Ларс: Все, что мы здесь сейчас рассказываем, это уже накопленные впечатления. Мы ничего об этой студии не знали. Просто Рик предложил работать там, и мы согласились. Почему там? Согласен с Джеймсом: потому что так удобнее Рику.

Степа: А как он влияет на процесс записи? Приходит и слушает?

Джеймс: Ага. И мне это нравится. Он не вмешивается в наши внутренние дела, не сует свой нос туда или сюда. То есть, что-то он слышит, что-то знает о том, что у нас происходит, это неизбежно, но Рик старается насколько это возможно не вникать в подробности и во всякие наши внутренние, скажем так, политические вопросы. Он у нас вроде, не знаю, как сказать, ну, духовный лидер, что ли. Рик, как мне кажется, человек, который старается оградить себя от всей грязи окружающего мира, да и от запахов нашей внутренней кухни, мало ли, что там между нами происходит. Он хочет почувствовать нашу музыку, неважно насколько при этом чисто она прозвучит. Почувствовать эту музыку, сказать об этом и уйти, не запачкавшись ничем другим. Я его очень понимаю и полностью разделяю такой подход к делу.

Кирк: Согласен. Рик в своих оценках не хочет быть подверженным влиянию чего бы то ни было, кроме музыки как таковой.

Степан: Так кто же рулит процессом? Кто говорит: "Все, ребята, с этой вещью закончили, пишем следующую"?

Джеймс: Никто. Это ощущение приходит свыше. Грэг Фидельман говорит: "Рику понравится, Рику не понравится". Или: "Если бы Рик был здесь, он сделал бы так". Они отлично знают друг друга. Грэг - правая рука Рика, который уверен, что Грэг всегда сделает то, что нужно. Он всем и занимается.

Степан: Однако у Металлики есть склонность к перфекционизму, поэтому не очень понятно, как в отсутствии человека, который скажет, что нужно заканчивать и переходить к следующей записи, вы избежите топтания на месте и бесконечных споров о том, готова вещь или ее нужно еще дорабатывать?

Ларс:
Грэг больше, чем инженер звукозаписи. Грэг это Рик Рубин на каждый день. Грэг в каком-то смысле продолжение Рика, об этом и говорил Джеймс, он лучше знает об их отношениях. В общем, Грэг - человек, работающий с нами ежедневно, в отличие от Рика, который не должен появляться в студии регулярно, иначе будет утрачен основной смысл того, что он вкладывает в этот проект. Рик приходит и просто слушает. А потом говорит: "вот это поменять, то переделать, так будет лучше" и т.д. А поскольку он не вовлечен в процесс, то его взгляд и восприятие музыки абсолютно честные и искренние. Каждый из нас понимает, что своим мнением он никому из нас не хочет сыграть на руку или наоборот унизить.

Джеймс: Да и его эго не особенно страдает, потому что он знает, что вкладывает в проект ровно столько, сколько вкладывает. То есть: "Ребята, я хочу, чтобы вы сделали классный альбом".

Степа:
Говорят, на первых встречах Рик предлагал вам вернуться к звучанию ...Lighting и ...Puppets и, оттолкнувшись от этого звучания, двигаться и развиваться дальше, как бы заново...

Джеймс:
Это была точка отсчета. Первые разговоры были типа: "представьте, что вы начинаете все заново". Это, конечно, невозможно. Но он попытался разбудить в нас те чувства, которые у нас были в самом начале. Он говорил: "Представьте, что вы хотите удивить и завоевать мир. Представьте, что за хорошую запись вам предложат хороший контракт. Ваш первый контракт, поэтому запись должны быть - класс. Представьте, что вы как будто бы на музыкальном конкурсе или на прослушивании". Вот с этого Рик предложил начать. Потом мы много говорили и вспоминали о работе над Master of Puppets. Рик нас спрашивал, о чем мы тогда мечтали, о чем думали, какую музыку слушали?

Степан: И какую же?

Джеймс: U2!

Ларc: Саймон и Гарфункель!

Джеймс: Anti Nowhere League, Discharge!

Ларс: Такой подход помог в сочинительстве нового материала. Если мы не знали, в какую сторону повернуть, то пытались представить себе или вспомнить, а куда бы мы повернули в 1985-ом? И поворачивали именно туда. Но я бы не сказал, что мы делаем альбом в стиле ретро. Просто мы пытаемся у себя в голове воссоздать настроение 85-го года. Я согласен с Джеймсом, что невозможно стереть ластиком и забыть все то, что произошло с нами за последние 20 лет. Невозможно притвориться и сделать вид, что всего этого не было и связать напрямую 85-й год и сегодня. Нет, но послушать что-то из того материала, вспомнить свои ощущения было полезно.

Степан: Я может быть, глупый вопрос задам, но мне простительно, поскольку не имею музыкального образования - вот это возвращение в 85-й, оно предполагает игру теми же аккордами или там в той же тональности?
Ларс: Только, если речь идет о вокале, может быть?

Джеймс: Ну да. Отчасти верно, но Рик, конечно, не участвует в процессе написания музыки и не подсказывает аккорды. Он не берет гитару и не показывает, что и как нужно играть, но Рик знает, что такое тональность и все такое. Сейчас многие ослабляют одну из струн, чтобы играть в стиле грандж, а Рик говорит, что это звучит мрачно, не современно, безжизненно. До "черного" альбома мы использовали стандартную настройку А-440 (нота "ля" на частоте 440 герц, общепринятый звуковой стандарт для звукозаписи, ТВ и электронного оборудования - прим. переводчика). Но во время многолетнего тура с "черным" альбомом мы уехали вниз на полтона, иначе у меня не выдержал бы голос. И потом эту настройку так и оставили. А Рик попросил нас вернуться к классической настройке. Она добавляет жизни, но мне сложнее петь. Рик послушал, и ему понравилось, что для попадания в тон мне приходится петь на грани срыва, все-таки высоковато для меня. Тем не менее, решили работать в этой тональности.

Кирк: В классической настройке и аккорды жестче звучат. А то мы в свое время довольно наэкспериментировались с ослаблением тех или иных струн. А сейчас рифы звучат жестче, потому что струны натянуты плотнее.

Роберт: Могу добавить, что примерно в то время, когда мы начали работать над идеями к новому альбому, шла подготовка тура на 20-летие Master of Puppets. Мы заново учились играть те вещи, и как раз тут Рик со своим: "вернитесь в 85-й". Это помогло в работе над новым материалом. Однако новый материал с музыкальной точки зрения и по стилю ничего не имеет общего с тем, что было тогда.

Ларс: Очень сложно сказать, каким будет новый альбом. Проще сказать, каким он не будет.

Степан: Из того, что я услышал, это точно будет не St.Anger.

Ларс: Нет, не St.Anger.

Кирк: И не Load. И не Reload.

Ларс: Я думаю, мы все четко понимали в работе над новым альбомом, что у нас есть желание уйти в сторону от блюзовых тенденций, которые присутствовали в нашей музыке, начиная с "черного" альбома. Тенденций, которые были заложены Led Zeppelin, Purple и AC/DC. Однако из всего сказанного выше вырисовывается всего лишь некое направление, в котором мы хотим двигаться. Больше мы о музыкальной составляющей нового альбома вряд ли расскажем, можем рассказать только о самом процессе.

Степан: Ну это тоже очень интересно. Вот вы говорили о неких трениях, разногласиях, "политических" вопросах. Вы комфортно себя чувствуете друг с другом, без посторонних?

Джеймс: Все нормально. Обычные споры, как всегда при работе над новым материалом. Я хочу песню покороче, Ларс - длиннее. Я одно хочу добавить, он другое. Во времена Боба, он сидел между нами, слушал все эти споры и размышлял. А потом голосовал, ну типа, за демократа или республиканца. А Рик в это не вмешивается. И правильно делает. Я бы на его месте вел бы себя точно также.

Кирк: Да, Рик умный.

Ларс: Я вам объясню, в чем сила Рика Рубина. Пусть пример довольно примитивный, но зато понятный. Вот есть песня. Один музыкант хочет, чтобы она была подлиннее, другой, чтобы покороче. Например, один хочет, чтобы было 8 минут, а другой настаивает, что достаточно 4. Боб Рок постановил бы: делайте 6 минут. И все довольны. Рик Рубин не исходит из того, что нужно ублажить всех и не ищет компромиссов. Он ищет лучшее. Так и говорит: этот вариант лучше, чем тот. Раз мы сидели с ним и выбирали один вариант из двух. Он послушал первый, длинный, где было много лишнего, и второй, короткий и пустой. По поводу первого сказал: "Это самое худшее, что я слышал в своей жизни. Можно повеситься". Второй назвал чуть ли не шедевром. Вот такие полярные мнения. И Рик такой всегда, хотя он и сам понимает, что крайне полярные оценки, в общем-то, одной и той же вещи выглядят смешно. И все же главное в том, что он ведет себя именно так, а не решает вопрос 8 или 4 минуты, компромиссом в 6. Рик не играет в политику и не устраивает выборов. Он просто говорит, что лучше.

Джеймс: И очень важно, что так вести себя и давать такие оценки, быть жестким в суждениях, Рик может только, если держит с группой дистанцию, а не становится членом этой группы или нашим другом, который, как Боб проводил с нами много времени вне работы. Тогда это было нужно. Но не сегодня.

Кирк: У Боба такой стиль работы. Он сближается с музыкантами, ест с ними, тусуется с ним. Рик продюсер другого склада. Ему нужен незамыленный взгляд со стороны. Причем этот взгляд сфокусирован только на музыке и ни на чем другом.

Степан: Ну и как у него получается?

Джеймс: Отлично!

Степан: Вам вообще легко работать без посторонних?

Джеймс: Да. Мне очень нравится. Нет перетягивания каната, группировок, никто не давит. Рик приходит и говорит, что считает нужным. И если мы верим в то, что делает для нас Рик Рубин, то соглашаемся с его доводами.

Ларс: Не стоит также забывать о том, что перед тем, как приступить к работе над альбомом, мы полтора года провели вместе, в одной системе координат, где кроме нас никого не было. Мы репетировали, готовясь к концертам с Rolling Stones, вместе отдыхали, развлекались, занимались настоящим творчеством. И никого вокруг: ни Боба, ни Фила Тоуэлла (тренер-психолог, работавший с группой, см. фильм SKOM - прим. переводчика). Так что работа над новым альбомом началась не в апреле 2007-го, а на два года раньше, здесь, в штаб-квартире.

Степан: Много ли из придуманного вами материала два года назад дожило до сегодняшнего дня?

Джеймс: В какой-то момент у нас было 22 вещи. Потом список сократился до 14. Причем почти все нам очень нравились. Каждый составил список из 10 песен, которые могли бы войти в альбом, сравнили списки и 7 вещей совпали минимум у трех из нас. Это было сначала. Тогда мы решили взять остальные 7 и довести их до ума. Вот в итоге, получается, мы работаем над 14-ю вещами.

Ларс: В альбом войдут какие-то из этих 14. Что именно, мы решим, когда все 14 будут полностью готовы. Но и другие не пропадут. Сейчас же так по-новому устроен музыкальный мир: что-то в качестве бонуса попадет на iTunes, что-то на японский диск...

Степан: Вот как раз об этом хотел спросить. С выхода вашего последнего альбома многое изменилось. Записывающие лейблы умирают, Electra больше не существует. Музыкальный бизнес меняется. А как вы реагируете на все эти изменения, на развитие цифровых технологий и iTunes? Влияет ли это на то, как вы пишите музыку?

Ларс: Нет, на творческий процесс это вряд ли влияет. Мы два года так были заняты созданием материала, что не особенно оглядывались по сторонам, хотя, конечно, в курсе об истории с Radiohead (Radiohead запустили свой новый альбом в продажу через Интернет с предложением покупателям платить столько, сколько они сами захотят, на сколько денег, по их мнению, потянет альбом - прим. Степана). Но мы еще слишком мало времени провели "на воле", чтобы делать выводы.

Кирк: Кстати, сколько в среднем платят за диск Radiohead?

Степан: Около 8 долларов. Хотя, в основном, народ не платит и берет бесплатно.

Кирк: То есть все отдано на откуп совести покупателя?

Степан: В принципе, да. А вы вообще верите в то, что сегодня людям интересно слушать альбомы целиком, с первого до последнего трэка?

Кирк: Я не знаю. Сложный вопрос.

Джеймс: Это зависит от того, кто и как продвигает запись на рынок. При современных технологиях можно добиться любого эффекта. Но ты же спрашивал, как все это влияет на наше творчество? Вот лично я не хочу сидеть и слушать альбом с 14-ю трэками. Это слишком много. Я бы послушал 8, но крутых, забойных, классных, сделанных с душой. Ну как на ...Puppets или ...Lightning.

Кирк: Я полностью согласен.

Джеймс: Я не могу отвлечься от ощущения, что на проекте Load, как бы это сказать, был слишком много материала. Слишком много! Типа, ну сколько там еще поназаписано? Но нынешние 14 вещей мы доделаем до конца не для того, чтобы все их запихнуть на один альбом. Как сказал Ларс, наш новый альбом спрятан где-то там, между этими 14-ю трэками. Что касается творчества, то писать нужно так, как ты чувствуешь. Нельзя делать музыку в стиле фаст-фуд, записывать для iTunes или для формата mp3. Этого просто нельзя делать! У меня такое впечатление, что фирмы звукозаписи превратились в долбанные компьютерные компании, которые хотят контролировать музыкальный процесс. Это безумие.

Ларс: Джеймс прав. Но компьютерные форматы это еще не весь музыкальный мир. 95 процентов разговоров о музыке, это разговоры о музыке в компьютерных форматах, но это только 20 процентов музыкального рынка. То есть, 8 человек из 10, которые приобретут компакт-диск Металлики, купят его в обычном магазине.

Джеймс: Я думаю, что iTunes это просто модное увлечение. По-моему, удобнее купить компакт-диск и слушать его на любом носителе, на каком хочешь и когда хочешь. Не нужно ничего качать или загружать. iTunes ограничивает возможности, да и качество звука хуже, чем на CD.

Ларс: Еще многое зависит от того, зачем ты записываешь альбом, для каких целей, какие чаяния аудитории хочешь удовлетворить. Делая новый альбом, мы стараемся вот об этом обо всем не думать. Промоушн и реализация дело других людей. Наше дело - придумывать и играть музыку. Правда, в нашем случае нельзя забывать о том, насколько у нас разная аудитория. Это и те, кто слушает нас 20 лет и больше (как переводчик, например, - прим. переводчика), а есть и такие, кто на момент выхода "черного" альбома еще не родился. Уверен, те, кто отвечает за продажи и раскрутку альбома знают об этом не хуже нас.

Роберт: Я думаю, что те, кто интересуется нашей музыкой, захочет услышать произведение целиком, а не одну-две вещи. Я уверен, что нашим фанатам интересно переходить от прослушивания одной вещи к другой и испытывать чувства, как при прослушивании Master of Puppets, когда постепенно перед тобой открывается вся картина целиком. Я надеюсь, что альбомы Металлики фанаты оценивают как произведение искусства, а не берут из-за одной песни.

Кирк: Что касается компьютеров, то мне лично Интернет очень помогает в работе. Я много времени провожу в YouTube. Смотрю старые записи Майкла Шенкера, записи, которые я мечтал увидеть всю жизнь и никогда не видел. А теперь могу посмотреть, как он технически исполнял соло. Это меня вдохновляет на придумывание новых своих.

Ларс: YouTube это MTV на заказ.

Кирк: Да, и это невероятно развило мое владение гитарой. В свое время я таскал с собой полный кофр видео и в гостиничном номере смотрел, как знаменитые мастера гитарных соло их исполняют, и повторял за ними. Но тогда на видео можно было посмотреть Стива Рэя Вона или Хендрикса. А сейчас набрал имя Jeff Beck и тренируйся хоть всю ночь.

Джеймс: То есть ты предпочитаешь смотреть музыку, а не слушать?

Кирк: Ну не совсем так. Просто мне всегда очень хотелось увидеть, как Ван Хален играет свои соло, понять, как он это делает, а не просто догадываться, хотя эти догадки в какой-то степени вдохновляли...

Роберт: Конечно, потому что ты не видел, как они это делали, пытался сыграть сам и придумывал в итоге что-то свое.

Джеймс: А я предпочитаю просто слушать. Рик тоже не любит смотреть даже на эквалайзеры. Закрывает глаза и слушает. Я музыку слышу лучше, если ее не вижу.

Степан: Джеймс, насколько я понимаю, тексты к новому альбому ты вновь пишешь один? Коллективное творчество в прошлом?

Джеймс: Да. Мы больше не передаем листок со строчками текста друг другу. Собственно, к новому альбому все тексты почти готовы. Многими я доволен, некоторыми не очень. Хочу послушать, что скажет Рик. Как он сумеет вдохновить меня улучшить то, что не получилось. Говорят, что Рик, ну, в общем, я не хочу встречаться с ним с определенным предубеждением, что нечто такое произойдет с нашей группой, но говорят, работая с другими, он чуть ли не запирал человека в сортире и типа: "пока не напишешь нормальный текст, не выйдешь". Или типа: "Это очень плохо. Иди и без хорошего текста не возвращайся". Не знаю, может быть, такой подход годится для некоторых сочинителей, но с моем случае вряд ли этот метод сработает.

Степан: Ты готов к тому, что тебе придется иметь дело с человеком, который не будет перед тобой заискивать и если что-то ему не понравится, скажет об этом прямо, например: "это не очень удачно, ты можешь сделать лучше"?

Джеймс: Если в таком ключе, то я приму подобное замечание. Все дело в том, как сказать. Типа: "двойка, встань в угол, ты наказан!" Если так, то это смехотворно. Но, ты знаешь, я с трудом представляю, чтобы Рик Рубин в подобной манере общался с Джонни Кэшем (знаменитейший музыкант в стиле кантри, легенда Америки - прим.переводчика), когда тот писал здесь свои стихи. Я вовсе не собираюсь ставить себя в один ряд с Джонни Кэшем, но, думаю, что взаимное уважение - это единственный способ добиться от меня моих лучших текстов.

Степан: Такое впечатление, что ты волнуешься перед встречей с Риком, ведь ты давно не показывал продюсерам свое творчество?

Джеймс: Наверное, волнуюсь. Наверное. Неважно. Понимаешь, я хочу, чтобы тексты были отличные. Я готов пройти через что угодно, лишь бы они получились такими. Вот только не знаю и не понимаю, как можно давать оценку чужому творчеству. Вот ты издатель. Тебе принесли материал. И что ты делаешь: разжевываешь автору, что у того получилось, а что нет? И как они реагируют на это? Может кто-то скажет - ну, ладно. Другой с радостью согласится с замечаниями, а третий будет чувствовать, словно у него вырвали сердце.

Степан: Все зависит от того, насколько ты хорошо объяснил автору, что от него требуется, и какой материал он должен сделать. Ты же знаешь, что от тебя требуется?

Джеймс: От меня требуются хорошие тексты. Мне важно услышать мнение Рика, ведь он работал с действительно потрясающими артистами.

Степан: Ребят, а вы-то читали тексты Джеймса?

Джеймс: Я им презентацию на PowerPoint не делал. А если серьезно, то не знаю почему, я не показываю ребятам тексты. Может, это глупо с моей стороны, но я думаю - зачем показывать, они и так слышат, что я пою на записи, слышат тексты на прослушивании трэков. Эти тексты, они вместе с музыкой, они там, внутри. Я не могу так: "Ребята, как вам пирожок, что я испек, нравится?"

Степан: А никто из вас не просил его показать тексты?

Кирк: Нет, я их и так слышу на записи.

Ларс: Мы знаем и так тексты, он же их поет.

Кирк: Тексты, кстати, все время меняются.

Роберт: Эволюционируют.

Кирк: Это внутренняя жизнь Джеймса, я лично не хочу в нее вмешиваться.

Джеймс: Я могу сказать, что меня пугает, когда нужно написать больше 10 текстов. Боюсь, что будет утрачиваться их сила. У нас сейчас 14 песен. В принципе, можно постараться и написать 14 хороших текстов. Но вот что смущает: а что если какие-то важные мысли были вложен в текст, попавший в песню, которую в итоге будет решено не включать в альбом? Как с этим быть? Как смириться? Куда девать то, что я выкопал в своей голове и облек в словесную форму? И если что-то нужно переделать, то как засунуть это все обратно и достать заново в новом содержании? Особенно, если мы работаем над этим два года.

Степан: Именно поэтому вы избегаете делать концептуальные по текстам альбомы?

Джеймс: Ну тексты, так или иначе, все равно взаимосвязаны. Связаны как-то с ними и обложка, и художественное оформление. Не может быть на одном альбоме сначала песня о цветах, а следом...

Ларс: Песня о том, как топчут цветы!

Джеймс: Вот-вот. Так что любой альбом в какой-то степени концептуальный. Другое дело, что эту концептуальность не нужно высасывать из пальца.

Ларс: Короче, Степа, что-то более подробное об альбоме ты сможешь узнать месяца через два-три, не раньше.

Степан: Тогда, может быть, вы скажете, когда выйдет новый альбом?

Ларс: Когда будет готов.

Степан: Есть какой-то крайний срок?

Ларс: Я практически не сомневаюсь, что альбом выйдет в 2008 году.

Степан: То есть никто вас не подгоняет?

Ларс: По-моему, мы все вместе не собирались в одной студийной комнате с мая месяца. То Джеймс работает, то я, то Кирк, то Роб, то мы с Джеймсом монтируем... Кто-то скажет, лучше иметь 14 помещений в одной студии, ходить толпой из одного в другое и сделать альбом к определенному сроку. Но это хождение друг за другом будет сопровождаться непрерывными дискуссиями: надо сделать так, а не эдак, а что ты думаешь по этому поводу? А вот по этому? А какой будет обложка? И т.д. До сего времени мы ни о чем подобном не говорили. Мы и с людьми, отвечающими за продажи и коммерческие вопросы, тоже не говорили. Мы музыкой занимались. А то раньше все знали, когда крайний срок, и работа превращалась в настоящее безумие, с вырыванием волос из головы, диким стрессом, чтобы успеть к этому сроку. Сегодня, даже подсознательно учитывая то, что у всех семьи и все мы четко расставили свои жизненные приоритеты, так вот, сегодня каждый из нас подсознательно боится повторения этого безумия, которые мы в свое время пережили. Так что пока мы работаем над альбомом, ни о чем другом не думая, а затем, в один прекрасный день, сядем и обсудим все, что будет необходимо. Просто на сей раз это все состоится гораздо позже, чем было на предыдущих записях. Как ты думаешь, у группы Металлика может быть не запланирована даты выхода альбома и не скомпонован тур в его поддержку?

Степан: Думаю, что такого быть не может, поэтому и спросил, какого числа выйдет новый альбом?

Ларс: Хорошая новость для поддержания здорового микроклимата в группе: мы между собой об этом еще даже не заикались. Плохая новость: если ты, Степа, собрался считать дни до выхода альбома, то дойдешь до очень больших трехзначных чисел!

Степан: Теперь мне стало окончательно ясно, почему вы выбрали продюсером именно Рика Рубина, с его ненавязчивой манерой работы. Кстати, я не хотел бы употреблять имя Фила Тоуэлла в негативном контексте, но такое впечатление, что вам всем очень нравится, что группу, наконец, оставили в покое и вам не нужно все время говорить вслух о том, что у вас происходит, как вам приходилось делать три или четыре года подряд?

Ларс: Как-то, я не помню точно, когда это было, где-то перед концертом с Роллинг Стоунз мы собрались здесь вчетвером. Только мы и больше никого. У нас был просто сумасшедший драйв! Никаких съемочных групп, никаких психологов, продюсеров. Было просто здорово!

Кирк: Мы вновь почувствовали себя самими собой.

Ларс: И мне кажется, что мы тот драйв сумели сохранить до сих пор. Самое главное, что когда мы сели за работу у нас не было никакого плана или четкого расписания. Пришли, поиграли. Если кто-то хотел провести время с детьми, куда-то уехать или мало ли еще каким делами заняться, собирались втроем и играли. Никаких проблем!

Кирк: Знаешь, наверное, мы, наконец, сформировались как группа, как единое целое. Нет, я серьезно. Каждый разобрался со своей собственной жизнью и знает, что он от этой жизни хочет.

Ларс: И еще у всех сформировалось одинаковое отношение к группе Металлика, одинаковое понимание того, зачем нам это нужно. Проблемы, которые возникали в группе раньше, как мне кажется, были связаны с разным пониманием каждым из членов группы своей роли в ее существовании. Сейчас, когда каждый из нас определился с тем, что главный приоритет для него в жизни - это дом и семья, нам стало легче осознавать местоположение Металлики в нашей системе координат. В связи с этим, для участия в группе Металлика каждому из нас сейчас приходится прикладывать куда меньше усилий, чем раньше.

Степан: Тур 2007 года был, по-моему, и не только по-моему, лучшим из того, что, по крайней мере, лично я видел живьем в вашем исполнении. Преодолеть эту планку сможете?

Кирк: А, по-моему, тур 2006 года был еще круче.

Джеймс: Да оба тура были классными. Самое главное - нам было в кайф играть. В таком коротком туре сил хватает на все концерты. Смотришь на расписание тура - не такое уж оно страшное.

Ларс: Да вообще одна страница!

Джеймс: Так это же круто! Хотя понятно, что в туре в поддержку нового альбома придется напрячься и поработать как следует, в том числе и в залах. Целый тур ведь надо будет отыграть в поддержку нового альбома в помещениях (речь идет о туре в поддержку альбома в США - прим. переводчика).

Степа: Что ж, ребята, вы и в дальнейшем планируете такой концертный график - месяц выступаете, потом три-четыре недели отпуск и снова месяц гастролей?

Ларс: Музыкальный мир меняется. Сейчас мы наблюдаем, как меняется все то, чем мы жили 25 лет. Меняется весь наш "бизнес". Меняются подходы к реализации записей, к самому процессу записи, к организации гастролей, к заказу концертных площадок и т.д. И нам очень интересно продолжать нашу деятельность и работать над новым альбомом в по-новому строящемся музыкальном мире, потому что понимаем: то, как мы работали почти 20 лет с Бобом Роком, осталось в прошлом. Сегодня, работая с Риком и Грэгом, мы с открытым забралом смотрим в будущее и готовы ко всему. Поэтому отныне не может быть никаких указаний и никаких установленных правил. Насрать на них. Хотим сыграть концерт в том городе, а не в этом, сыграем. А не захотим, не сыграем, хоть сто раз нам объясни, что это не резонно или не разумно. Да насрать! О чем мы вообще говорим??? Какие на хрен резоны! Вон люди делают записи в цифровом формате. Да что там формат, народ и записи-то полноценные в нашем понимании уже не делает. Записывают и выпускают песни. Иногда по одной. Ездят в короткие туры. Или в длинные. Группа White Stripes дает концерт в одну ноту (участники группы вышли на сцену во время канадского турне, сыграли один аккорд и ушли, это шоу выложено на YouTube - прим.переводчика). Понимаешь, о чем я? Мир - изменился. Каким он был, когда мы начинали путь на вершину? Что от него осталось? Ни хрена! Вот поэтому очень хорошо сегодня быть группой Металлика. Здоровой и жизнеспособной группой, имеющей такой статус, что мы сами решаем, когда, что, где играть или делать. Все очень просто. Дело больше не в том, что нам рекомендуют разные менеджеры и промоутеры. Нужно это или нет? Вопрос так больше не стоит. Вопрос стоит так: хотим мы этого или не хотим. И если мы хотим сыграть концерт в России, значит, мы его сыграем. И точка. Мы абсолютно свободны. (Про Россию, конечно, в оригинале не сказано, там о другом месте шла речь, но смысл такой - прим. переводчика).

www.metallica.ru