НИАСИЛИТЕ или Мемуары, часть вторая.

Гуляя по городку, мы несколько раз встречали друзей и знакомых Альваро. Ребята подлетали к нам, увидев меня, говорили «о-лааа белла!» и обращались к Альваро: «Где ты достал такую отличную мучачу?.. Серьезно?… А там еще такие остались?.. Сукин ты сын!»

Через пару дней окончательно сложился мой режим. Вставала я около 7 утра и шла к океану встречать рассвет. Далее по графику значился завтрак, потом океан, загар, Альваро, океан, загар с Альваро, океан, обед и еще немножко Альваро. Смешать, но не взбалтывать. В обед на улице было больше +30 C°, и я берегла свою нежную шкурку от солнца, сидя в баре под соломенной крышей и дегустируя местные напитки. После дринкинга обычно наступало состояние просветления – я отталкивалась от барной стойки, делала ровно пять нетвердых шагов и ныряла в бассейн, окатывая водой местных бюргеров, которые отказывались ходить на пляж, предпочитая океану шезлонги у бассейна и занимающие их (вот суки!) с 6 утра! Когда я пару раз хотела отдохнуть у бассейна после обеда, все уже было занято, причем не телами, а полотенцами. Однажды я просто переложила полотенце на соседний шезлонг и с чистой совестью легла на чье-то место. Немцы были, мягко говоря, удивлены моим вторжением и попытались объяснить, что нельзя оккупировать территорию других. «Где была эта ваша пацифистская идеология в 1941, дорогие мои?» - подумала я. На все их реплики я отвечала лучезарной улыбкой и уверенным «yes». Увидев, что барышня отказывается их понимать и освобождать шезлонг, оскорбленная чета ушла на пляж.
Океан. Я не знаю, как можно было променять волны и теплый берег на шезлонг у бассейна, огороженного от всей красоты высоченной стеной. Большую часть своего времени я проводила на пляже или набережной – если не купаясь, то просто смотря на волны и дыша соленым воздухом. Создавалось ощущение, что океан живой, что он дышит, что у него есть настроение – он сонный утром, игривый днем и рокочущий ночью. Вода была настолько соленой, что высыхая на коже, она оставляла кристаллики соли.
На пляже национальность купающихся можно было вычислить «на ура» по двум критериям – цвету педикюра и состоянию загара. Самыми прожаренными были американки. Они загорали до такой степени, что становились похожими на куриц гриль – копченые-перекопченные, с толстой корочкой, лоснящейся от масла для загара. Причем самыми темными были престарелые миссис, которые должны были больше остальных заботиться о своем здоровье. Но куры и есть куры. Другими любопытными экземплярами были немки с инкубаторским ярко-розовым цветом лака на ногах. Вот чесслово, у всех немок педикюр был одного цвета – может их из страны не выпускали без такого педикюра? Разворачивали на границе и отправляли в салоны краситься?
В обед я предавалась испанской сиесте. В официальной версии специально для туристов сиестой называется обед. Хороший такой обед, растянутый часа на три-четыре. По моим ощущениям сиеста – это образ жизни испанцев, а сангрия и паэлья – виды местных тяжелых наркотиков, на которые подсаживаешься с первого раза и навсегда. Жара… океан… воздух плавится над песком, а ты сидишь в открытом кафе и пьешь прохладную сангрию из запотевшего бокала… мысли текут все медленней и, наконец, наступает состояние абсолютного покоя. Ты все видишь, слышишь и чувствуешь, но единая картинка не складывается в голове. В этот момент ты просто посторонний наблюдатель за самим собой. Волшебное ощущение.

Перед нашим отелем было много разных магазинчиков, а между ними – палатки с мороженым. Причем расстояние между ними было очень точно рассчитано и как только съедался один вафельный рожок, на пути тут же возникала следующая витрина с 20-ю наименованиями от обычного ванильного до экзотики вроде гуавы или «Пика Тейде».
Иногда между магазинами с очками в руках стояли негры. Не знаю почему, но с рук торговали только они. Стоя под пальмами и сливаясь с тенью дерева, они выскакивали на прохожих: «Ей, bella, очки от Gucci и Chanel нужны? Настоящие! 10 евро!… Ей, не уходи! 5 евро! 2 евро – настоящие Гуччи!»
В номере у меня стоял телевизор – его дореволюционность не вязалась с четырьмя звездами отеля. Русских каналов в вещании я не нашла, зато в изобилии были представлены немецкие, итальянские, испанские. Вы когда-нибудь видели Шварцнейгера говорящего на испанском? А Джеки Чана на немецком? Душераздирающее, я вам скажу, зрелище. А еще я поняла, что нет нужды переводить испанские сериалы, закупаемые для нашего проката. Я посмотрела парочку серий «мыла», пока лежала в номере и дышала после ужина – понятно было абсолютно все. Вот, например, пришел отец, которого ненавидят все, потому что он бросил мать. Мать заламывает руки и хлопается в обморок при первом же удобном случае. Врач в больнице с прискорбием сообщает, что у нее из-за падения отшибло память, зато теперь она снова видит…