Как-то так в моей жизни не хорошо получилось, что мир спорта от чего-то твердо вознамерился не принимать меня в свои ряды. Произошло это, скорее всего, еще в первом классе. Когда мы всей толпой дружно бежали 7 кругов вокруг школы. Одноклассники старались так, словно шли на золотую медаль и от результатов зависело кто поедет на олимпиаду. Я же поступала совершенно не достойно для соревнований. Срезала углы, чуть только выпадала из поле зрения физрука, как тут же переходила на прогулочный шаг, а то и вовсе присаживалась в тени. Стоит ли говорить о том, что 7 кругов я и не думала бежать. Остановилась где-то после пятого со словами: «ну все, можете ставить хоть двойку, но дальше я не побегу». После чего совсем уж бессовестным образом улеглась на травку и принялась обсмеивать усердных парней, которые бежали уже круг девятый, явно идя на рекорд. Скорее всего, именно в этот момент мир спорта обиделся на мое ленивое тельце и объявил жестокий бойкот. С того дня у нас началась война.

Мир спорта, в лице нашего физрука, от занятия к занятию придумывал все более извращенные способы тренировки. Они все больше и больше напоминали методы самозащиты от маньяков. То необходимо было уметь далеко кидать всякие мячи (видимо, в реальности предполагалось, что у нас в руках окажутся камни, которыми придется забрасывать подозрительного типа). То мы преодолевали полосу препятствий в ближайшем лесу (ага, как раз нас в логово самых отпетых маниаков притащили), а то и вовсе осваивали стометровку (это, видать, на тот случай, если после камней он выживет и в лесу потом выследит). Естественно, все показатели я заваливала и была первой жертвой в списке сексуально-озабоченных. В древние времена меня не задумываясь скинули бы в море, как наихудшего бойца, который либо завалит все военную компанию, либо вовсе переметнется к противникам, лишь бы его не отправляли сражаться.

Со спортивными играми у меня получалось еще хуже. Если на обычной сдачи норматива я огорчала лишь физрука, то в каком-нибудь баскетболе – всю команду. Я отчаянно не умела забрасывать мяч в кольцо, отбирать его у соперника и всячески отказывалась принимать пасы. Мяч летел куда угодно, но только не в цель. Вместо корзины он попадал в спины, головы и грудь как соперников, так и своих. Я скромно молчу о том, что вообще сих пор не знаю всех правил баскетбола. Понятное дело, что такого меня ни кто не хотел брать в команду. Как результат, Владимировну выбирали всегда последней, под радостное ликование соперников. Впрочем, зря они радовались. Доставалось обеим командам одинаково. Не разбираясь, я кидала на авось, после чего на скамейке как-то резко увеличивалось количество человек, с синяками. Пионербол стал последней каплей. Ни угрозы со стороны своих по команде, ни крики физрука: ну кто так бьет?,- не помогали мне попадать по мячу. Даже если бы от моего броска зависело бы – взорвут школу вместе со мной или нет,- я бы все равно промазала. Не выдержав регулярных позоров, я придумала выход.

Точнее, выход нашел меня сам. Зимой, не подрасчитав с горными спусками, я, катаясь на ледянках, отбила себе копчик. Отбила я его капитально – до перелома. Правда результат возымелся не сразу. По началу родители махнули рукой, сказав: да ладно, ушиб и ушиб, чего там. Поболит немного, и пройдет. Ушиб и впрямь прошел. Через месяц. Все это время я героически терпела. А летом вновь заболел. Тут уж беспечное семейство засуетилось и мигом повело меня в травмпункт. Папеньке, который на тот момент был в отпуске и повел меня в больницу, тут же было навешано пиздюлей. До сих пор помню, как врач долго сердился на него, за то, что они так халатно относятся к своему ребенку. «Да у нее перелом же был! И вам еще повезло, что она инвалидом не осталась – могло все тело парализовать! А сейчас он неправильно сросся и мне придется его заново ломать и выправлять. А это очередное испытание для бедного ребенка». Папинька понуро опускал голову, а я изредка попискивала из угла: «Воот, я вам говорила, что у меня болит, а вы – ни чего, до свадьбы заживет». Копчик мне выправили, после чего накатали справку, чтобы в школе я всю осень даже не думала заниматься физкультурой. Моему счастью не было предела. Ради такой справки я готова была ломать копчики по три раза на дню. Всю осень я гордо махала справочкой перед носом физрука и вызывала завистливые вздохи одноклассников. Все занятия, которые проходили на воздухе, я сидела на скамеечке и радостно подзуживала над менее удачливыми бедолагами. Изредка я делала кислую мину и со словами: ой, что-то больно мне сидеть, можно я чуток пройдусь?,- сваливала в ближайший магазин за квасом.

Уныние пришло зимой. Действие справки закончилось и физрук уже радостно потирал руки в предвкушении, как будет гонять меня по спортзалу. В его мечтах я бездыханно болталась на турникетах, силясь выполнить 200 подтягиваний. Спасение пришло от куда не ждали. Выяснилось, что друг семьи, являющийся стоматологом – это не только здоровые зубы у всего семейства и большие пакеты с гостинцами по выходным. Это еще и быстрый доступ к любым врачам. Достаточно было пару раз похныкать относительно кровожадного физрука, как в моем портфеле появилась очередная справочка, что мне аж до самого мая нельзя и близко приближаться к турникетам и прочим козлам. Физрук хмурился, но поделать ни чего не мог – справка была настоящей, со всеми подписями и печатями. Моя халява продолжалась вплоть до старших классов. В этот момент стоматолог уехал в Москву на заработки. От жестокой расправы спасало лишь одно – меня перевели в другую школу и у физрука так и не получилось совершить надо мной акт возмездия.

Впрочем, новая учительница оказалась не намного лучше. К справкам она относилась безразлично и даже если бы мне удалось раздобыть оную, занятия все равно бы поджидали меня с распростертыми объятиями. Хоть ты весь перемотанный бинтами к ней приди – разминку тебя бы все равно заставили делать. В общем, так я стала прогульщицей. Прогуливать одну только физ-ру было не логично, поэтому прогульщицей я стала злостной. К тому же, я как-то быстро обросла уроками, на которые так же не хотелось приходить. Расправа поджидала меня в конце года, когда вызывали моих родителей к директору и остро ставили вопрос о моем отчислении. В ПТУ идти не хотелось – мама всегда пугала меня злобными двоечниками, которые там учатся и перспективой стать дворником. Пришлось спешно сдавать все предметы. С окончанием школы я как-то выкрутилась. И даже поступая в университет схитрила – поступила на очку, после чего быстро перевелась на заочное отделение. И вовсе не из-за желания работать, как я заливала маме, а лишь для того, чтобы не ходить на физкультуру. Да и неучиться мне тоже понравилось. Настолько понравилось, что уже на втором курсе я свалила из универа и раз и навсегда забыла как выглядит спортзал и для чего нужна форма. И лишь изредка мир спорта продолжает вылазит из окопов, чтобы доказать мне, что он еще жив и не до конца отбросил копыта, периодически посылая на мою переломанную жопу испытания. К примеру, не далее как сегодня мне предстоит с тяжелой сумкой пилить ни как не меньше часа пешком на дачу. А все ради Димушки, которому очень хочется шашлыков на природе, но он не может как все люди поехать в выходные с нами на машине. У Димушки в выходные работа. И в будние дни тоже. И всего-то у нас есть свободного времени с 19 нуль-нуль до часу дня. С одной стороны это все конечно, безумно романтично – вдвоем на даче, речка, закат, шашлыки, пиво, похмелье (что-то меня не в ту степь понесло). А с другой на утро меня ожидают истертые ноги, отсутствие возможности передвигаться и что самое страшное – такой же путь обратно. И ведь даже кроссовок у меня нет – как последние в 9-ом классе мне купили, так до сих пор эта старая изорванная пара где-то на антресолях валяется. Страшно, господа, очень страшно.