А ведь совсем немного осталось ждать лета, а вместе с ним и традиционного открытия дачного сезона. Дачный сезон не возможно сравнить ни с чем.
Когда ты приезжаешь ранним утром, получаешь от матери наказ: прополоть клубнику от сих до сих (что самое обидное диалоги: – На фига нам клубника? Давай я ее под корень и дело с концом! – Сама же зимой варенье из нее кушать будешь. – Мам, сто раз повторяла: я ненавижу клубничное варенье! Давай ее тупо выполю всю нафиг? Не прокатывают). А потом битый час стоишь попой кверху, отмахиваешь от комаров и искренне недоумеваешь: какой черт меня дернул поехать в эти выходные на дачу? Сейчас бы сидела себе дома, в инете лазала и мороженное кушала.
Когда днем ты берешь полиэтиленовый большой пакет, в него скидываешь: покрывало с ближайшего дивана (покрывалу по фиг, зато мне на земле мокрой загорать не придется), баллон с морсом, бутерброды (а вдруг на хавчик пробьет, что ж я там как дура голодной сидеть буду?), книгу (прекрасно осознавая, что все равно читать не буду, но опять же – а вдруг?) и полотенце. Набив полный пакет, нацепляешь на нос солнечные очки, на голову здоровенную панаму, а на купальник отцовскую рубаху (чтобы уж совсем голой по окрестностям на шляться), идешь к сомнительного вида речушке. Речушка настолько сомнительного вида, что не брезгуют в ней купаться лишь дети, которым всегда пофиг где, лишь бы поплескаться, и уже подвыпившие компании взрослых (по той же самой причине). У речушки есть два плюса: илистое дно, которое периодически перемежается с острыми камнями и идя по нему ни когда не знаешь – в каком месте оно резку ухнет вниз. И второй плюс: холодные подводные ключи, которые освежают лучше любого купания. Попав ногой в такой ключ, о жаре забываешь напрочь, понимая, что два километра, который ты шел по зарослям, крапиве и каким-то буеракам, были проделаны не зря.
Когда вечером топится банька, жарятся шашлыки, а ты с родными тяпаешь за прекрасный вечер и открытие дачного сезона.
Когда ночью, прилично натяпавшись, ты долго не идешь спать, горланя любимые песни, так чтобы вся округа прочувствовала диапазон твоего голоса, ведешь философские беседы с отцом, и, подобно японцам, тупо пялишься на небо, восторгаясь красотой природы и пытаясь отыскать Большую медведицу.
Когда под утро тебе приспичивает в туалет, и ты, матерясь, выползаешь из теплой кровати, накидываешь первый попавшийся бушлат, чьи-то галоши и в таком вот виде, больше всего напоминающем образ алкоголика-соседа Василия, топаешь впотьмах через весь огород, матерясь на холод и какого-то идиота, который забыл убрать с дорожки садовый инвентарь.
Когда просыпаешься на следующий день, за окном уже во всю светит солнце, с веранды доносится аромат свежеиспеченных оладушек, на улице тихо-тихо, только птицы поют, и ты понимаешь, что на дачу ты приехал не зря.

Это я к чему? Это было вступление к дальнейшему посту. Так что дальше еще больше букавак. Советую к прочтению тем, кому не фиг делать в воскресенье или же кому хочется немного понастольгировать об ушедшем детстве.

Зарисовки из детства
или
моей лучшей подруге посвящается

В том далеком детстве, когда Наташка еще не уехала учиться в другой город, а наши семейства не продали участки в далеком сообществе Черемушки, и не купили огороды поближе к городу, мы каждое лето проводили на своих дачах. Домики у нас располагались через несколько улиц друг от друга, и соответственно, целыми днями родители нас не видели и не слышали. Черемушки были большим садовым обществом, растянувшимся на добрые несколько километром, и шастать по нему можно было все сутки на пролет, питаясь тем, что растет у заборов и бабушкиными пирожками, запасливо захваченными из дому. С таким провиантом нам и черт лысый был не страшен. Поэтому куда нас только не заносило.

Дом с приведением

Однако, самым манящим и притягательным местом для нас всегда оставался небольшой домик, аккурат расположившийся по середине между тропой по которой мы ходили друг к другу в гости. Домик был ничейный, и манил нас своим видом. Деревянное одноэтажное сооружение, с выбитыми окнами, покосившейся крышей и выцветшими от дождей стенами будоражило детское воображение. Чего мы только про него не придумывали: самой популярной байкой было то, что в домике регулярно видели призрак бывшей владелицы. Со слов очевидцев, дама была в белом платье, с распущенными волосами и висела в воздухе. Понятное дело, подобные истории храбрости нам не прибавляли, поэтому о том, чтобы заглянуть внутрь жилища разговоры не заходили. Один раз, правда, заикнулись, взяли друг друга «на слабо», но дальше открывания входной двери дело не дошло. Открывала ее я, и, увидев прямо на ручке здорового паука, заорала во всю мощь легких. Наташка, не въехав по какому поводу крик, не замедлила подержать меня вторым голосом. От этого я вовсе перепугалась и рванула назад. Натаха, не будь дурой, тут же припустила следом. И лишь только добежав до моего участка и отдышавшись, была в очередной раз подтверждена истина: все бабы дуры, а мы так полные дурищи.
В общем, о том, чтобы еще раз повторить свой подвиг, и говорить было не чего. И фиг бы с ними, с приведениями и подвигами, если бы на этом огороде не росла черная малина. Черная малина росла только там и у Наташкиной соседки бабы Клавы. Но баба Клава женщина была советских взглядов, так что за поедание малины можно было огрести по мягкому месту. Хотение черной малины это не уменьшало. И вот однажды было решено – не взирая на байки и сам пугающий вид дома, пролезть в огород в поисках священного Грааля. Мы шли друг за дружкой, сосредоточенно сопя, словно от этого похода зависела вся наша жизнь. Наверное, так даже Гагарин перед своим первым полетом не переживал, как мы. Коленки ходили ходуном, голос периодически срывался на писк, но мы аки партизаны, упорно шли к своей целее. Долго переминались перед входом на участок со словами: «и вовсе он нестрашный, и ни каких приведений там нет, фигня это все, мальчишки придумали, а все им верят. Ну, ведь нет же приведений, правда? Конечно, правда! Ну что, на раз-два-три заходим?» И мы зашли. Дверь домика пронзительно скрипнула. Я испуганно ойкнула и хотела было ретироваться назад, но Наташка оставалась более-менее спокойной, так что пришлось закусить губу и идти дальше. Куст с малиной стоял в самой глубине участка. Шли, стараясь не смотреть на дом, особенно, на бездонные черные окна. Все время казалось, что еще шаг и из-за кустов на нас выбежит призрак владелицы дома. Прислушивались к каждому шороху с замиранием сердца. И вот – куст с черной малиной стоял перед нами. По началу опасливо, а потом войдя во вкус, мы все быстрее и быстрее поглощали ягоды. Такие вкусные и сочные мы ни когда больше не пробовали. Мы уже объели половину куста и теперь собирали их в кулек, про запас, как вдруг на плечо Наташки легла рука. Женская рука. Мы обернулись, и перед нами стояла женщина, с распущенными волосами. АААААААААА!!! ПРИЗРАК!!! Мы бросили кулек, и с дикими воплями, не разбирая дороги, ломанулись со всей мочи домой. Добежав до спасительного места, мы сели. Обоих трясло так, что, что по началу мы даже не разговаривали. Просто молчали и тряслись. А на следующий день нас так же трясло, но уже от хохота. Оказалось, что пока мы набирались смелости поесть малины, участок купили, и мать семейства приехала осмотреть доставшиеся им достопримечательности. Думаю, сама она тоже испытала не меньший шок: приезжает на огород, посреди участка две девочки с маниакальным остервенением объедают ее кустарник. Она пытается их остановить и в ответ получает дикие вопли. На ее месте я бы спешно продала участок, мотивируя это тем, что вокруг живут психи.

Гроза
У Наташки есть младший брат Алеша, который младше нас всего на пару лет. Брат не мене часто приезжал на дачу и время от времени мы собирались и все вместе играли. Однажды, когда все фашисты в количестве одного человека, а именно Лехи, были захвачены и взяты в плен, мы решили все втроем пойти за грибами. О том, что в ближайшей к нам березовой роще, которая насквозь просвечивала, грибов не было и быть не может, мы как-то не подумали. Эта мысль дошла до нас только по прибытии, после того, как спустя пол часа трудолюбивого облазывания по кустам мы нашли лишь две вялые поганки и муравейник. Не помню кто именно (вспомню, убью!) произнес сакраментальную фразу: «я знаю, где грибы! Родители все время в тот лес ездят, айда дальше за мной, там их куча!» Под этим лозунгом мы поперлись в какой-то дальний лес. Шли долго, развлекали себя песнями и утешали словами: «ну мы еще не далеко ушли, дачи пока видно». То, что их видно на горизонте и в особо уменьшенных размерах, скромно умалчивалось. Дойдя до священного кладезя грибов, самое оно было бы обматерить «знатока». Весь лес был густо усеян крапивой. Учитывая, что на нас с Наташкой были шортики, то наше грибничество было дюже веселым. А после того, как обнаружилось, что помимо ошпаренных ног мы по прежнему имеем пустые корзинки, «знатоку» вообще надо было устроить темную. Не солоно нахлебавшись, мы поплелись домой. А чтобы сократить путь, решили идти через поле. И только мы в него зашли, как началась гроза. Колосья были высокие, мы мелкие. Быстро потеряли друг друга из виду. Я сперва пыталась держаться Лехи (какой-никакой, а все же мужчина), но так же быстро отстала и осталась по сути одна одинешенька. И тут меня подстерегли школьные познания, решившие разом отомстить за всю мою нелюбовь к урокам. Я вспомнила, что в грозу опасно находится на открытом пространстве, особенно, в поле. Потому что молния может притянуться и ударить так, что фиг потом кто откачает. А еще вспомнила, что в такой ситуации, чтобы притяжение свести к минимуму, надо распластаться на земле в позе морской звезды. Жить хотелось, поэтому я без промедлений бухнулась в грязь. Так же вспомнилась мне и биология: в поле живут мыши и прочие мелкие грызуны. Грызунов я не боюсь, но столкнуться с ними нос к носу не хотелось. Зорко высматривая вредителей полей и передвигаясь по-пластунски подобно вражескому шпиёну, я доползла до Лехи.
– Падай рядом!
– Чего?- не врубился Алексей, несколько опешив от такого предложения.
- Падай на землю, говорю! Во время грозы, если ты в поле, в тебя может попасть молния, потому что ты один и к тебе она притянется, а так, есть вероятность, что выживешь,- любезно просветила я дремучего сотоварища.
Хорошо что у Лехи не оказалось такого трепета к естественным наукам. Потому что, критически осмотрев мое перепачканную физиономию, он на отрез отказался уподобляться свинье, а заодно успокоил меня вполне логичным рассуждением: ну, нас же теперь двое, так что притяжения по любому меньше. Сейчас еще Наташку найдем, и вообще красота будет. Наташка вскоре обнаружилась в метрах двухстах от нас. В отличие от некоторых, про притяжение в поле она не вспомнила, но от чего-то была не менее чистая, чем я. Когда мы вышли из поля, на нас было жалко смотреть. Грязные, мокрые, злые, голодные и без грибов. С того дня грибничеством без родителей мы больше не занимались.

О макаронах и клубнике на помидорах
Лет в 13-ть мы с Наташкой казались себе, и видимо, родителям, совсем самостоятельными личностями. Поэтому, уж не знаю как, но нас со спокойной душой отпускали ездить на дачу одних. Правда, без ночевок, и с обязательным условием – выполнить список работ на огороде. В такие дни мы казались себе очень взрослыми, чем несказанно гордились. Ну и как-то, посреди недели, затарившись продуктами из дома, мы двинули в Черемушки. Перво-наперво разошлись по своим участкам поливать, пропалывать, собирать… Мне досталась прополка клубники. Желая подтвердить свой взрослый статус, я рьяно принялась за дело. Сорняки из-под моих рук буквально летали. Пол часа на корячках и здоровенные грядки сияли девственной чистотой. Перевыполнив план пятилетки, я спокойненько улеглась под вишню дожидаться Наташку. Потрудилась на славу, поэтому вырубилась моментально. Разбудил меня дикий ржачь, разносившийся по всему огороду. В центре участка стояла Наташка и во весь голос ухахатывалась. Причина выяснилась несколько позже. Оказывается, в пылу азарта я настолько увлеклась прополкой, что не заметила, как вместе с сорняками повырывала добрую половину клубники. Причем, ладно бы повырывала и аккуратно все выкинула. Так нет же. Вырванные кустики клубники гордо свисали со стеблей произрастающих рядышком томатов. Зрелище было то еще. ВСЯ грядка с помидорами была усеяна клубникой и сорняками.
Наспех убрав останки моего позора, мы принялись кашеварить. Наташка убежала на свой участок за продуктами, а я разожгла в саду печку, поставила на нее кастрюлю с водой, в закипевшую воду забросила макароны, посолила. В общем, все по правилам и обед должен был удастся на славу. Но макароны уже были практически готовы, а Натахи все не было и не было. Разрываясь между: продолжать следить за макаронами, и быстренько сгонять за Наташкой, я выбрала последнее. «В конце концов,- рассудила я,- макаронам еще пять мину вариться. Успею быстро за ней сбегать и вернуться». Ну и рванула. А через пол часа, проведенного в беседах с Наташкой у нее на участке, по садовому обществу разнесся мой крик: «МЛЯ! МАКАРОНЫ!» Сайгаками мы понеслись ко мне. Кастрюлька мирно пригорала, а вместе с ней все наши надежды на вкусный и сытный обед. Почерневшие макароны было уже не спасти. Замочив кастрюлю и деликатно спрятав ее на улице под лавочкой (сожженную кастрюлю мама до сих пор мне забыть не может), мы в спешном порядке принялись соображать чем насытиться. До отхода последнего автобуса оставалось полтора часа. Из них пол часа отводились на путь к самой остановке. Набрав картошки, яиц, зелени и сметаны, мы принялись мастерить незамысловатый салатик в четыре руки. Как назло начался ливень. Пока стругали – на еду осталось 15-ть минут. При поедании мы больше всего напоминали себе удавов. Объединяло нас умение заглатывать салат не жуя. Половину мы так и не осилили. Повыкидывав остатки в мусорку, и толком не вымыв даже тарелки, наспех заперли домики и под проливным дождем помчались к остановке. Перспектива заночевать, без продуктов, одним, а на следующий день еще и получить от родителей нагоняй, нас не прельщала. А вы представляете: какого это бежать под ливнем, с пакетами в руках, причем под гору, причем первую половину пути по грязи, а вторую по асфальту, но из-за налепившейся на босоножки грязи, все время поскальзываясь? Короче, прибежали в самый последний момент. Автобус полный, нас вообще не хотели пускать – мол, весь салон перепачкаем, но ни чего, прорвались. И в целом, если не считать криков наших мам: «мы родили настоящих чушек!»- все закончилось хорошо.