- Я знаю, чья это земля и кому принадлежит тетрадь с заклинаниями, – отчетливо произнес Эонвиг.
Почему-то ни следователь, ни полицейские даже не удивились, что Ветру известно о найденной тетради.
- Вы уверены? – недобрым голосом поинтересовался следователь.
Мне кажется, что всем, кроме Гервига, было понятно: только что прозвучал не вопрос, а угроза.
- Да. Я уверен.

Секретарша с сомнением посмотрела на следователя. Тот коротко кивнул: записывай.
- Что ж, давайте выслушаем вашу версию, - предложил он снисходительным голосом.
Я заметил, что Эбер заерзал. Очевидно, вечером ему влетит за то, что не смог как следует припугнуть Эонвига.
Самого же меня переполняло чувство благодарности. Я прекрасно понимал, что Ветер рискует. Рискует ради меня. Он мог бы промолчать, сказать то, что велел Эбер, но не стал. И вот за это я его уважал. Как бы он не относился к Хильде, что бы ни говорил про меня, но то, что он сделал – это поступок, достойный героя.
- Мой рассказ – это не версия. Это факты, свидетелем которых я был. Началась история пять лет назад, когда священник Шуфт купил этот дом. По официальной версии, здание приобреталось для нужд церкви. На самом же деле оно по большей части пустовало. Но изредка сюда наведывался Шуфт. Два-три раза в месяц, в основном в вечернее время суток. Что он делал – мне не известно. Тем не менее, я замечал, что периодически из дома доносятся звуки, похожие на взрывы, мелькают вспышки. Несколько раз из раскрытых окон валил густой дым, словно внутри что-то горело. Однажды я подошел, чтобы выяснить: не нужна ли помощь, так как опасался пожара. Войдя в дом, я заметил Шуфта сидящим на полу, с тетрадкой в руках. Перед ним была рассыпана земля, из которой шел пар. Священник что-то бормотал. Завидев меня, он вскочил, принялся кричать, что я не должен входить без стука в чужой дом и лезть не в свои дела. А так же пригрозил неприятностями, если я хоть кому-то расскажу о том, что видел.
- Послушайте, что вы мне тут сказки сочиняете? – перебил следователь.
- Пусть продолжает, - непреклонно изрек Гервиг.
Епископ очень внимательно слушал рассказ Эонвига, однако догадаться о чем он думает, не представлялось возможным – лицо его оставалось непроницаемым.
- После того случая, Шуфт на какое-то время оставил посещения дома и я полагал, что на этом все закончится. Но три года назад мы с Хильдой и ее друзьями отмечали ее день рождение у меня в саду. В разгар веселья из этого дома повалил густой дым, а затем раздался взрыв. Я решил, что загорелась проводка, и побежал, чтобы остановить пожар. Но стоило мне переступить порог, как прогремел еще один взрыв и меня точно ударной волной оглушило. Помню только странное сиреневое свечение и Шуфта, который пытался выбраться через окно. После чего я потерял сознание. Очнулся уже у себя.
Эонвиг хотел еще что-то сказать, но его рассказ прервали рыдания Дороте. Она зажимала себе рот, но не могла больше сдерживаться. С покрасневшим не то от стыда, не то от переживаний, лицом, бросилась вон. Эбер хотел было догнать ее, но следователь жестом остановил полицейского.
- Пусть идет. Показания она уже дала. Не зачем заставлять несчастную женщину слушать столь гнусные и беспочвенные обвинения. А вам, многоуважаемый, - это слово он произнес особенно насмешливо, - Эонвиг следовало сто раз подумать, прежде чем клеветать на добропорядочного Шуфта! У вас есть хоть какие-то доказательства?
- Да! Я сохранил клочок от той тетради с заклинаниями. Могу принести.
- Несите, - разрешил Гервиг.
Внешне епископ казался все таким же хладнокровным, но по сжатым кулакам и побелевшим костяшкам пальцев, стало ясно, что для него происходящее является самой настоящей пыткой. Ведь если подтвердится, что Шуфт занимался колдовством, это будет серьезный удар по церкви.
Епископ явно запутался, уже не зная, кому верить. Я его хорошо понимал. И сам еще совсем недавно испытывал те же чувства. Тяжело примирится с мыслью, что служитель Далара может опуститься до заклинаний. Тем более, иривийских.
Эонвиг направился к себе за клочком тетради. Эбер последовал за ним, и внутри меня все сжалось: как бы не дошло до рукоприкладства.
По возвращению Эбер держал в руках оборванный клок тетради. Он передал его следователю. Тот показал обрывок Гервигу. Они рассматривали эту бумажку и так и этак. Попросили принести тетрадь. Нашли в ней измятый лист – клочок подошел идеально.
- Для подстраховки следует отправить его на экспертизу, но, полагаю, все согласятся с тем, что данный фрагмент вырван из этой тетради, - глубокомысленно заявил следователь. – Что, впрочем, не является доказательством вашей истории. Вы могли найти этот листок, его вам могли дать.
- Подождите, этот молодой человек упоминал, что в тот день, когда произошел некий взрыв, вместе с ним была компания, - вмешался Гервиг.
После этой фразы я даже поверил, что правда восторжествует. Вот сейчас опросят Хильду, найдут компанию, с которой они отмечали день рождение, и все встанет на свои места. Обвинения с меня снимут, Шуфт понесет наказание…
И в этот самый момент произошла кульминация пьесы, которая громыхнула ничуть не хуже иривийского заклинания.
- Мы обнаружили личный дневник Ноймана! – торжественно произнес незнакомый мне полицейский.
Он вышел из дома, держа перед собой, на вытянутых руках, мой дневник.
Кто-то охнул.
Полицейский медленно подошел к следователю и передал ему мои записи.
Я точно знал, что дневника в доме быть не могло. Сам лично выносил его во время землетрясения и прятал в сумке с документами. Значит, его обнаружили заранее и оставили на сладкое.
- Надеюсь, вы не против, если мы прочтем? – предупредительно поинтересовался следователь, но даже не стал дожидаться ответа.
Он довольно бодро листал страницы, проглядывая их, что называется, по диагонали. Возможно, кому-то могло показаться, что следователь бегло знакомится с документом. Мне же в это виделось то, что он ищет нечто определенно. Вот только что?
Я вспоминал все, что записывал. Что могло меня скомпрометировать? Избиение гозщиков? Спорный момент. Да и что мне за это дадут? Несколько суток в тюрьме и штраф? Фиктивный брак с Хильдой? Надо еще доказать, что я собирался отказаться от жены в пользу Эонвига. С другой стороны, в дневнике есть замечательные эпизоды про разговор с Шуфтом, и что он говорил о приюте и Гервиге.
До чего же мерзопакостно наблюдать, когда кто-то посторонний читает то, что ты писал от чистого сердца. Будто всего тебя наизнанку выворачивают.
Я старался не думать об этом. Относиться к происходящему проще. Но все равно тяжело было избавиться от гадливого ощущения, что тебя оплевали.
- Хм… а вот это уже интересно, - многозначительно протянул следователь и все, включая меня, притихли. – Запись от двадцать четвертого мая. Вы пишите, что получили посылку с иривийской землей, которую доставил некий мужчина.
У меня глаза на лоб полезли.
- Часть земли вы спрятали под полом, а часть решили опробовать на практике немедленно, - продолжал следователь. - После чего несколько часов тренировались, создавая атакующее заклинание. Так… Чуть дальше. Цитирую: «Когда я в достаточной степени овладею Ледяными оковами, - очевидно, имеется в виду название заклинания, - то смогу потребовать, чтобы Шуфт покинул пост священника и передал управление церковью мне».
- Погодите! Я не писал этого!
Следователь оторвался от дневника, поднес его ко мне.
- Почерк ваш?
- Эм… Похож, да. Но я не писал такого!
Следователь пролистал в самое начало.
- Запись от двадцать второго мая: «С какой целью я завел дневник? Однозначно ответить на этот вопрос нельзя». Это вы писали?
Происходящее казалось настолько нереальным, что мозг отказывался воспринимать этот фарс. Поверить не могу, что полиция готова пойти на все, лишь бы обвинить меня в преступлении. Найти мой дневник, вырвать некоторые листы и вставить другой текст, написанный моим почерком… Уму непостижимо.
И ведь это уже не просто обвинение в хранении земли. За такое мне внушительный срок.
- Так это вы писали? – переспросил Гервиг.
- Да. Но про землю – это не мое. Клянусь! Ни о чем таком я не писал! Это не мой почерк! Правда! Не верьте им, пожалуйста. Они хотят меня оболгать!
Чем больше я говорил, тем презрительней становилось выражение лица епископа.
- Необходимо проверить почерк, - произнес он.
В его голосе уже не было той готовности защищать меня. Епископ смотрел холодно, отрешенно. Будто перед ним стоял не я, а совершенно незнакомый ему человек.
- Да. Необходимо провести экспертизу. Само собой, - радостно закивал следователь. – Думаю, нам стоит вернуться в полицейский участок. Эонвиг, мы вынуждены задержать вас до выяснения обстоятельств. В свете текущих событий вы могли оказаться в сговоре с господином Эммериком.
В тот же миг Эбер скрутил Ветру руки и защелкнул на них наручники. Второй полицейский проделал те же манипуляции с моими запястьями.
- Слушайте, это же беспредел! – ругалась Хильда. – Епископ, вы-то чего молчите? Остановите их! Разве вы не видите, что это все ложь? Дневник – фальшивка! Я знаю Ноймана и могу поклясться, что он не занимается колдовством! Да я сама была свидетелем, видела, как Шуфт вылезал в тот вечер из окна!
Гервиг брезгливо поджал губы и отошел от меня.
- Об этом вы расскажете на суде, - язвительно вставил следователь. – Вы закончили осмотр дома?
Полицейские кивнули.

Мы вышли на улицу и в этот момент дом задрожал. Стекла начали звенеть, стены ходить ходуном, крыша медленно сползать вниз… Еще секунда и дом рухнул.
Все, кроме меня и Эонвига, осенили себя кружью и поблагодарили Далара, что тот вовремя увел их с заколдованного участка. Особенно старательно молился следователь.
Меня охватила апатия. Сил на борьбу больше не осталось.
И лишь об одном я печалился: мне было жаль испорченного дневника, записи из которого уже не восстановить.




© Виктория Валькова, 2012 г.
Копирование и распространение данного материала без ведома автора запрещено.