На следующее утро Варт, как и обещал, принес мне кусок рыбного пирога, который я был вынужден съесть сразу. После чего полицейский отвел меня в служебный туалет, где велел тщательно прополоскать рот.

- Чтобы следователь не унюхал запах, - пояснил он.

Там же я смог напиться воды из крана.

Стоило Варту закрыть меня в камере, как в участок пришел сам следователь. Он не стал откладывать нашу беседу в долгий ящик и сразу вызвал к себе.

- Доброе утро, - лицо его сияло. – Как настроение?

- Нормально, - буркнул я.

Мне приходилось изображать плохое самочувствие, чтобы следователь не догадался, что Варт меня подкармливает. На всякий случай я демонстративно смотрел на кувшин с водой и делал вид, что до сих пор безумно хочу пить.

- Ну как, признаетесь в ограблении?

- Я ничего не воровал и вам это прекрасно известно, - во мне откуда-то появилось спокойствие. Не усталость, а именно умиротворение.

- А вы крепкий малый. Сядьте, сядьте. Чего перед глазами маячить? Да… недооценил я вас. Что ж мне с вами делать? – следователь смотрел на меня, как на малолетнего хулигана. – Вот вы мне объясните – против чего вы боретесь? Что вы хотите доказать? Церковный приют вам покоя не дает. Сделаете вы его и что дальше? Полагаете, бездомные хлынут туда и станут с благодарностью вспоминать вас? Поймите: это опустившиеся люди.  Ни один из них не станет жить при церкви… Мне вас жаль, Нойман. Эта ваша несгибаемость, сила духа – красивые жесты. Но какой от них толк? Кому станет лучше, если вы умрете?

- Надо же. Вы впервые признались, что хотите убить меня, - произнес я с насмешкой.

Следователь поморщился.

- Вы сами себя убиваете. Сколько вы без воды? Уже четвертый день? Вы хоть отдаете себе отчет, что пятый может и не наступить?

- Вы не допустите моей смерти, - я практически нащупал слабое место. Оно находилось где-то совсем близко.

- Мы скажем, что вы пытались бежать, угрожали полицейскому оружием и тот был вынужден выстрелить в вас.

Следователь самодовольно улыбнулся. Мол, вот я какой умный – так все ловко придумал. А меж тем правой рукой он нервно теребил манжет на рубашке.

- А как же медэкспертиза? Вскрытие покажет, что меня морили голодом и не давали воды.

- Какое вскрытие? Какая экспертиза? Нойман, я считал вас более рассудительным человеком.

Даже удивительно, как следователь ничуть не пытался скрыть явное нарушение закона. Неужели он был настолько уверен в собственной безнаказанности? Или же…

Меня осенило. Ну, конечно же! И следователь, и Шуфт, и, вероятно, городничий напуганы! Иначе стали бы они так откровенно пытаться от меня избавиться? Да они боятся меня, как Рамон солнечного света!

Поразительно, как на меня подействовала эта догадка. Ведь по сути, ничего не поменялось: я по-прежнему сидел перед следователем, но как сидел! Еще минуту назад на это месте был человек, чья жизнь находилась в руках кучки преступников. Теперь же я ощущал власть над следователем. Они все меня боятся! Меня! Молодого парня, только-только закончившего семинарию. Это их жизни зависят от моего решения!

- Нойман, зачем вам эта борьба за справедливость? Какой от нее толк? – следователь продолжал улыбаться, но взгляд его бегал из стороны в сторону. – Уйдет Шуфт – на его место придет другой. Это система. Неужели вы полагаете, что король не в курсе происходящего? Все куплено, и бороться против этого бесполезно.

- Тогда отпустите меня, - я встал, опираясь ладонями о столешницу. – В чем проблема, если, как вы говорите, мне ничего не удастся изменить. Что ж вы так на меня набросились?

- Никто на вас не набрасывался, - следователь говорил мягко, спокойно, как лечащий врач. – Мы всего лишь пытаемся защитить вас от самого себя.

- Все! Мне надоела это бессмысленная беседа. Давайте, ведите меня обратно в камеру!

Глаз следователя нервно дернулся. Такого пассажа он явно не ожидал.

- Уже в камеру? Она вам еще не надоела? – следователь сипло захихикал. Получилось нервно и неестественно.

- Привык к ней, как к родной!

Я откровенно паясничал.

- Нойман! Одумайтесь! – следователь тоже вскочил. В его голосе звучала тревога. – Вы можете умереть!

- Для вас же это не проблема. Не так ли?

В пылу задора я вновь чуть не проболтался, как тогда с Шуфтом. Хотел уже припугнуть Гервигом, но в этот момент произошло и вовсе фантастическое событие. Дверь кабинета с диким грохотом ударилась о стену, и я увидел рыжую! Мою рыжую!

-  Наконец-то я тебя нашла!

Хильда бросилась мне на шею без всякого смущения. Девочка моя. Родная.

Я прижал ее к себе так крепко, как только смог. Зарылся носом в медно-золотистые локоны. Хорошая моя. Любимая.

- Так! Вы! Давайте там без ваших… - следователь был деморализован. – Кто ее сюда пустил? Варт! Выведи посторонних из кабинета!

Полицейский сделал вид, что не слышит.

Молодчина Варт! Человечище!

- Я запрещаю вам общаться с арестованным! – следователь попытался самостоятельно выгнать Хильду, но куда там! Какой он жалкий и беспомощным был в тот момент. Весь его дутый авторитет лопнул. Остался маленький запуганный человечек, который не может справиться с парнем и девушкой.

Оказывается, в нашем мире так мало по-настоящему сильных личностей. В основном все эти самоуверенные следователи и грозные священники – иллюзия. Они напоминают жучков, которые в момент опасности прыскают дурно пахнущей жидкостью или встают на задние лапки, чтобы казаться выше. Все эти запугивания лишь маска, за которой скрывается маленькое трусливое создание.

- А ну не трогайте меня! – потребовала Хильда. В отличие от меня, девчонка давно раскусила этих людей, обличенных властью, и не боялась их. – Потрудитесь объяснить: на каком основании Нойман до сих пор находится в вашем участке?

- Его обвиняют в краже.

- Да ну? – Хильда наступала на следователя, заставляя его пятиться.

Я был восхищен рыжей. Со стороны это напоминало сцену, где маленькая собачка бесстрашно нападает на огромную псину.

- А вам известно, что по закону вы имеете право задерживать подозреваемого не более чем на сутки?! – аресты для Хильды не прошли даром – девчонка была хорошо подкована в таких вопросах. – Если у вас что-то есть, вы должны назначит суд, а до того момента перевезти его в тюрьму.

- Так! А ну замолкни! – следователь опомнился и решил взять нахрапом. – Ты кто такая, чтобы мне указывать? Может, мне вспомнить, как ты сама вломилась в дом священника?

- Да вспоминай. На здоровье! – рыжей было откровенно плевать на этого сердитого мужчину. И чем больше он злился, тем нахальнее становилась ее улыбка.

- Варт! Варт! Рамон тебя подери! Варт!

Полицейский зашел в кабинет с невозмутимым видом.

- В камеру этого!

Хильда метнулась ко мне, стремясь защитить. Мне даже стало стыдно: стою  - здоровый взрослый лоб, и смотрю, как молоденькая девчонка борется за меня.

- Поговори с Гервигом, - шепнул я ей. Свяжись с моими родителями. Они скажут, как выйти на епископа. Обязательно.

- Пойдем, - добродушно попросил Варт.

Я подчинился. Не хотел, чтобы у него были проблемы. Бедняге и так попадет за то, что пропустил Хильду.

Из кабинета следователя еще долго доносились выкрики. Их смысл сводился к тому, что Хильда грозилась разогнать «эту шарашкину контору», а следователь требовал, чтобы она немедленно покинула участок.

В итоге рыжую все ж таки увели. Напоследок она крикнула: «Нойман, не дрейфь! Скоро вытащу!».

Милая моя. Хорошая. Самая лучшая.

Но и на этом сюрпризы не закончились. Даже голова пошла кругом: то чуть ли не помирал, а то сразу столько всего замечательного произошло за последние сутки. Воистину, жизнь – загадочная штука. И чем хуже она с тобой обходится, тем щедрее делает подарки. Будто прощение вымаливает. И судя по случившемуся, жизнь серьезно мне задолжала.

Одним словом, днем мне выдали обед. Вкусный, горячий. Варт принес его на подносе, ничуть не скрываясь.

- У тебя сегодня праздник, - подмигнул он, отпирая окошечко в решетке и передавая поднос.

Я повел носом. Господь милостивый, как же это пахло! Овощной суп, огромная тарелка мясного рагу, крендели с маком, яблочный компот. Королевский обед, да и только!

- Ешь, поправляйся, - Варт смотрел на меня с улыбкой.

- С чего такая радость? – я бережно поставил поднос на лавку, не решаясь прикоснуться. Столько всего вкусного для меня одного.

- Когда твоя жена ушла, следователь тоже куда-то направился. Примерно через час вернулся и велел кормить тебя три раза в день. А ближе к вечеру выдать постельные принадлежности. Видать, проверку ждет, - посмеивался полицейский. - Сейчас опять куда-то деру дал. Хорошо вы его прижучили. Давно пора было. Так что, ребята, я на вашей стороне. Если надо чем-то помочь – вы говорите.

- Да вроде нет, не надо. Еда есть, вода есть. Чего еще желать?

В тот момент я и сам поразился, как мало мне надо было для счастья.

И ведь как все ловко устроено: сначала лишить человека чего-то, заставить его помучиться, а затем вернуть и вот оно счастье. Хитро.

Варт уже собирался уйти, как меня осенило:

- Можно дать мне бумагу и ручку?

- Зачем?

- Как сказать…  - я замялся. – Подумал, что пока в камере сижу, смогу что-нибудь писать…время скоротаю в общем.

- Думаю, следователь не будет против, - полицейский по-мальчишески ухмыльнулся.

Он ушел за бумагой, а я наконец-то приступил к обеду. Какой же он был вкусный! И суп потрясающий, и мясо в рагу нежнейшее. А крендели, а компот!

За раз я не осилил всю порцию – попробовал всего по чуть-чуть и понял, что объелся. Когда Варт вернулся с бумагой и карандашом, я попросил не забирать обед – решил доесть потом. До сих пор не верилось, что больше мне не придется голодать.

После я сел с чистыми листами и начал описывать все, что со мной приключилось за последние дни. Время от времени прерывался на то, чтобы съесть еще немного обеда. Правда, от такого обжорства к вечеру желудок прихватило, но это уже не могло испортить мой счастливый день.

Писать пришлось долго, до поздней ночи. Затем я все же прилег поспать, и вот только теперь, утром, завершил повествование.

Пальцы гудят с непривычки. Столько листов исписал – аж самому не верится. Надеюсь, мне позволят забрать рукопись с собой. Будет жаль оставить ее в участке. А то, что меня сегодня выпустят – ясно как день.

Поскорей бы.