Я успел добежать до центральной площади, когда увидел их. Зрелище было, мягко говоря, феерическое. Хильда в белоснежном платье, с разорванным подолом, клок от которого волочится позади, точно шлейф. Мама в черных галошах и с туфлями в руках. У рыжей в волосах торчит листик, у мамы ссадины на ногах. И при этом обе заливаются смехом так, что на всю площадь слышно.

- Твой дом не хотел нас выпускать! – радостно заявляет Хильда и только что пополам не сгибается от хохота.

- Чего?

- Милый, что сейчас было. Ой… - мама машет руками, пытаясь успокоиться и перестать хихикать.

Я стою, ничего понять не могу, а дамы смотрят на мое растерянное лицо и еще больше веселятся.

- Так что произошло?

- Дверь заклинило, - у рыжей уже слезы от смеха. Прямо таки истерика. Может, это все от нервов?

- Мы только собрались выходить, дверь дергаем, а она не открывается, - поясняет мама. – И так ее, и этак – та ни в какую. А время-то поджимает, уже опаздываем. Что делать? Открыли окно и решили через него выбираться. Ой… Я последний раз через окошко лет в восемнадцать из дома сбегала. Когда меня мама не хотела отпускать на свидание к твоему отцу. Заперла дома на ключ и думала, что я так и просижу под замком. А я в окошко выпрыгнула и только меня и видели.

- А чего смешного-то?

- Представь, как это выглядело со стороны, - мама улыбается, - открывается окно и из него, покряхтывая, вылезает солидная дама. Причем, приземляется аккурат в куст смородины и потом долго не может из него выбраться. Следом за ней в оконном проеме появляется невеста и с воинственным кличем прыгает в этот злосчастный куст. Смородины, кстати, в этом году у тебя точно не будет. Бедный кустик всмятку. Не знаю, как тебе, а нам с Хильдой было очень смешно.

Рыжая вновь прыскает со смеху, и даже у меня рот потихоньку расползается в улыбке – так заразительно они смеются. Самое главное, что все обошлось, и никто не пострадал.

- А в галошах почему? – спрашиваю я.

- Так каблук на туфле сломался, - мама демонстрирует мне обувь. – Обратно в дом я уже не полезла, взяла с крыльца галоши, а туфли в церкви надену.

Я вспоминаю о Шуфте:

- Нам надо торопиться. Священник рвет и мечет – грозится уйти.

К облегчению отца, который остался один на один с недовольным Шуфтом, вернулись мы довольно скоро. Мама радостно пересказывала побег из дома, не обращая внимания на гневные взгляды священника. Хильда пыталась приладить оторванный лоскут обратно к подолу. Я вытаскивал из ее прически листики. Папа помогал маме переобуваться. Проще говоря, в церкви происходил настоящий бедлам и только Шуфт бранился и старался организовать нашу неорганизованную компанию.

Наконец мы привели себя в порядок, встали перед статуей солнца, как того требует ритуал, Шуфт чинно открыл книгу заветов… и принялся монотонно бубнить текст, периодически осеняя нас кружью. Наверное, это была худшая свадьба за всю историю даланизма. Если бы в церкви стояло больше гостей, уверен, что к середине церемонии половина из них тихонечко улизнула бы домой, а вторая – уснула.

Лично мне было все равно. Я не обращал внимания ни на Шуфта, ни на его магические пасы руками. Мне было так приятно видеть рядом с собой счастливую Хильду, что все остальное отходило на второй план. Мне столько всего хотелось для нее сделать. Пусть она меня не любит, пусть выходит замуж только ради Эонвига. Оказалось, что на самом деле все это не так уж и важно. Она стоит рядом, ей хорошо. Вот это самое главное. И мне очень хотелось, чтобы рыжая всегда была так же счастлива.

Под финал нам предстояло поцеловаться. Я посмотрел на Хильду, взглядом спрашивая: «Ты готова?». Она чуть заметно кивнула. Приблизился к ее лицу. Очень медленно, осторожно, боясь отпугнуть. Целомудренно прикоснулся к ее губам. Таким нежным, мягким. Сразу же отстранился и увидел, что рыжая ободряюще улыбнулась, мол, все нормально.

На этом свадебный обряд был закончен. Столько времени, сил и нервов, а он пролетел так незаметно, что единственным запомнившимся моментом станет финальный поцелуй. Вот и стоило так переживать ради двадцати минут?

После церкви мы вернулись домой. Дверь, хоть и не сразу, но поддалась. Ох уж эти проклятия! Даже в такой день не дают о себе забыть.

Мы накрыли стол, расставили угощения. Родители долго нас поздравляли, желали крепкой семьи, счастья, благополучия. Мама заявляла, что ей хочется понянчить внуков. Папа говорил, что гордится мной. А ближе к вечеру они вдруг изъявили желание прогуляться по городу. Так сказать, напоследок, ведь завтра им предстояло вернуться в Дагомар. Сказали, что их можно не ждать, вернуться поздно. Одним словом, решили дать нам с Хильдой возможность побыть наедине.

Будь у нас с Хильдой настоящая свадьба – меня бы в тот момент переполнила благодарность. Но все, что я чувствовал – это нервозность. Потому что не понимал, как вести себя с рыжей, что ей говорить, что делать. Пока мы сидели за столом, с родителями, эти проблемы пусть и существовали, но витали где-то далеко. А теперь вот, пожалуйста – стоят перед самым носом и требуют немедленного решения.

После того, как мама с папой удалились на прогулку, мы поднялись на второй этаж. В нерешительности замерли перед кроватью.

- Что делать будем? – спросила Хильда.

- Я думал постелить себе на полу.

- Благородно, - кивнула она. - Тогда можешь куда-нибудь выйти, пока я переоденусь? Спасибо, кстати, твоей маме огромное. Я ж из дома уходила – вообще ничего с собой не взяла. А она купила мне ночную сорочку и кое-что из одежды. Так здорово, - грустно вздохнула девчонка.

- А мама не спрашивала, почему ты сбежала от родителей?

- Нет. Она явно хотела задать этот вопрос, но все же промолчала.

- Да, узнаю ее. Деликатная женщина.

Мне стало безумно тоскливо от мысли, что завтра родители уедут.

- Она у тебя очень хорошая.

Хильда горестно уставилась в пол. Похоже, не я один буду скучать по маме с папой.

- Ну, все, дай переоденусь, - новоявленная жена буквально вытолкала меня из спальни.

Я ушел. Куда ж деваться? Надо привыкать – теперь мне каждый день предстоит жить бок о бок с Хильдой. Интересно, мы когда-нибудь перестанем стесняться друг друга?

Минут через пять рыжая крикнула, что можно возвращаться. Я обнаружил ее в кровати, под одеялом, которое было натянуто по самые глаза. Ну, лисенок же! Чистой воды лисенок! Только хвостика не хватает.

Достал из шкафа запасной матрац, комплект постельного белья. Вместо подушки завернул в наволочку плед – вышло довольно удобно. Порадовался, что летние ночи довольно теплые, потому как еще одного одеяла у меня не было, приходилось довольствоваться пустой наволочкой.

- Ну как? – виновато спросила Хильда, после того, как я погасил свет и лег на импровизированное ложе.

- Спать можно.

- Если совсем плохо, то перебирайся на кровать. Я к стеночке прижмусь.

- Нормально все.

Сон не шел. Мне очень хотелось поговорить с Хильдой. О чем угодно, пусть даже о погоде, но челюсть будто тисками зажало. Рот не желал открываться. Так я и лежал, прислушиваясь к ее дыханию.

- Мы вчера с Эонвигом поссорились, - вдруг произнесла Хильда. И вновь замолчала.

- Почему?

- Он не верит, что я выхожу замуж для того, чтобы быть с ним. Точнее, уже вышла. Говорит, что я в тебя влюбляюсь.

По комнате вновь разлилась тишина. Под окном застрекотал кузнечик. Поначалу нерешительно, словно распеваясь, а потом все уверенней, громче.

- Но ведь Ветер неправ? – робко спросил я.

Этот вопрос задавался с единственной надеждой: услышать в ответ «прав».

- Разумеется, нет! – вспыхнула Хильда. – Я люблю Эонвига и всегда буду любить! А он только и жалуется на то, как ему тяжело. Будто мне легко! Пока он по всей Ардии мотается, я сижу дома, жду его. Живу от встречи до встречи. И все время думаю: а что, если он встретил другую девушку и больше никогда не вернется? Не жизнь, а блеклая тень существования.

Рыжая говорила сердито, пылко. Выходит, не у меня одного проблемы с общением. Рыжей вот тоже некому высказать все, что накопилось.

- Не надо так говорить. Он тоже мучается, - я вовсе не собирался защищать Эонвига. Мне хотелось хоть немного успокоить рыжую. – Он ведь тоже не знает: как ты, что с тобой. Зарабатывает деньги на ваш будущий дом, а сам гадает – что, если ее она полюбила другого - тогда все труды будут напрасны. Поверь, он хочет быть с тобой не меньше. Иначе, стал бы Ветер так ревновать? Ты ему очень нужна. Ему важно, чтобы ты была счастлива. И если бы у него была такая возможность – он всегда был бы рядом с тобой.

Последние фразы я уже говорил о себе. Это я не хотел расставаться с Хильдой. Как так вышло, что эта рыжая девочка запала мне в душу? Столько лет никого не любил, хотя возможностей было предостаточно. И вдруг так глупо получилось, и именно тогда, когда я ни за что не должен был привязываться к девушке.

- Ты – настоящий друг, - произнесла Хильда с благодарностью.

Я улыбнулся. Друг. Хотя бы друг. Это уже не мало.

Кузнечик за окном продолжал стрекотать. К его незатейливой мелодии присоединилась ночная пташка. Она не пела. Скорее, жаловалась на что-то. Тоненько, пронзительно.

Я ждал, когда заснет Хильда, чтобы уйти в кабинет и там, оставшись наедине, излить душу дневнику. Моему единственному молчаливому слушателю, который никогда не упрекает.

- Спишь? – шепотом спросила рыжая.

- Нет.

- И мне не спится. До сих пор не могу поверить, что теперь я замужняя дама. Слово-то какое. Замужняя. Раньше мне казалось, что после свадьбы я изменюсь. Стану серьезной, солидной, чопорной, умудренной опытом. А вот сейчас лежу, прислушиваюсь к ощущениям и не чувствую, что что-то изменилось.

Я усмехнулся: кто о чем.

- Изменения не могут произойти так быстро. Должно пройти какое-то время. К тому же, брак-то у нас ненастоящий. Может в этом все дело?

- Может, - Хильда помолчала. – Мне теперь придется вести хозяйство? Я сразу предупреждаю – готовить не умею. Дома кухней занималась прислуга, а когда я ночевала у Эонвига, то он за кормежку отвечал. Как говорит Ветер: я неприспособленная к жизни. Во-от, - выговорилась девчонка. Ей определенно не давал покоя этот вопрос.

- Я от тебя ничего такого и не требую. Хотя, если станешь помогать по дому – буду премного благодарен. Но если нет, то настаивать не стану.

- Э-э… и все?

Я растерялся.

- Что «все»?

- То есть, никаких обвинений в мой адрес, упреков, угроз. Я думала, что ты скажешь что-нибудь в духе: «И на кой мне такая неумеха? Чтобы завтра же научилась готовить!»

В первые секунды я решил, что Хильда подшучивает надо мной. Ждал, что она рассмеется. Но нет. Рыжая была абсолютно серьезна.

- Ты меня плохо знаешь. Если не хочешь ничего делать – не делай. Я и один справлюсь.

- Серьезно?

- Вполне.

- И ты не станешь на меня обижаться?

- Слушай, я вполне самостоятельный парень и могу все делать сам. И женился я не ради того, чтобы получить бесплатную домработницу. Так что можешь вообще ничего не делать – я и слова не скажу.

- Да ты золотой муж! – воскликнула она. – Знаешь что? Вот теперь я в лепешку расшибусь, но выучусь готовке! Ты потрясающий!

Последнюю фразу она произнесла с такой страстью, что я невольно смутился. У меня и в мыслях не было производить на Хильду впечатление. Сказал, как думал, а глядишь ты - какой результат вышел.

Через форточку в комнату ворвался ночной воздух и запах трав.

- Ты когда-нибудь любил? – спросила Хильда.

- Любил, - нехотя признался я.

- Почему вы расстались?

Не самый лучший разговор на ночь глядя, но рыжая ждала ответа.

- Мы встречались несколько месяцев, а потом я ушел в армию. Когда вернулся – возлюбленная уже была замужем за моим одноклассником. Вот и вся история.

- Да… грустно. А ты потом набил морду этому однокласснику?

Меня передернуло от вопроса. Откуда рыжая понабралась таких слов? «Набил морду»… Иной раз мне кажется, что это не девушка, а парень в юбке.

- Никому я ничего не бил. Если Лил счастлива с ним, то я этому только рад.

- Так ее звали Лил? – воскликнула Хильда.

Неугомонный рыжик. Спать надо, а она допросы мне устраивает.

- Да, так ее звали и зовут по сей день. Несколько раз мы с ней пересекались. У Лил все прекрасно, год назад она стала матерью. Так что я за нее только рад.

- И тебе ни капельки не обидно?

- Конечно, в первый момент я очень расстроился. Но Лил – она не моя собственность. И если она выбрала другого, то я должен смириться с ее решением. Это ее право.

Хильда свесилась с кровати и посмотрела на меня в упор. Интересно, что она пыталась разглядеть в темноте?

- По-моему, ты врешь, - сердито произнесла она. – Так не бывает. Конечно, все эти слова о том, что Лил не твоя собственность и ты рад, если ей хорошо – это все прекрасно и романтично. Но если ты любишь – разве можно вот так просто взять и отпустить любимого человека? Твои чувства – это ведь не лампочка, которую захотел – включил, захотел – выключил. В жизни так не бывает.

- Смотря как любить, - тихо ответил я. – Если по-настоящему, то бывает.

Хильда вернулась обратно на подушку и долго молчала. Похоже, я расстроил ее. Только вот не ясно: она огорчилась из-за Эонвига, или потому что сама еще никого так не любила?

- Нойман, - позвала она.

- Да?

- Неужели бывает такая любовь? – в ее голосе звучала меланхолия и тоска по искренним, неподдельным чувствам.

- Бывает.

Рыжая грустно вздохнула и отвернулась к стенке. Я ждал, что уж теперь она заснет, но Хильда несколько раз перевернулась с боку на бок и вновь спросила:

- Тебе не кажется странным, что Шуфт вдруг так резко согласился нас поженить?

- Что в этом странного? Свадьба давно была запланирована.

Девчонка, кажется, удовлетворилась моим ответом.

Разумеется, мне казалось странным поведение Шуфта. Все последние дни я пытался понять: что задумал священник? У него определенно был какой-то план. Но стоило ли из-за этого тревожить Хильду? У нее и своих проблем хватает. С родителями вот до сих пор не помирилась. С Эонвигом отношения не самые лучшие. Я не собирался пугать девчонку. Тем более что никаких конкретных фактов у меня не было, одни лишь предположения.

- Можно вопрос? – на этот раз инициатором был я.

- Угу.

- Вот ты говорила, что городничему подчиняется некая группировка.

- Гозщики?

- Да. Мне вот что непонятно: если они такие плохие, то почему народ их терпит? Почему не требуют упразднить эту организацию? Не пишут письма королю с просьбами уволить городничего? Мы ведь живем в цивилизованное время. Сейчас достаточно провести городское собрание и решить любые вопросы. Разве нет?

Хильда замялась, заворочалась. Я уж было подумал, что она так и не ответит. Но девчонка все же заговорила:

- Понимаешь, лет пять назад была угроза войны с Млаальтским королевством. Город был переполнен млаальтскими шпионами и диверсантами, которые готовили революцию. И тогда городничий предложил создать народную организацию – городские защитники. Гозщики боролись против чужеземных захватчиков, и им удалось остановить надвигающуюся войну. Так что поначалу они и впрямь приносили пользу обществу. Но потом…

- Подожди, - перебил я. – Пять лет назад не могло быть войны с Млаальтским королевством. Я в ту пору как раз служил на той границе. Там вся страна находилась на грани гражданской войны. Мы специально охраняли нашу страну на тот случай, если вдруг к нам хлынут эмигранты. Вас обманули. Никаких шпионов никогда не было.

- Да ну, - неуверенно протянула рыжая. - Откуда тебе-то знать? Вдруг были? Как раз, как ты говоришь, готовили место для того, чтобы эмигрантам было куда бежать.

- Хильда, я тебе серьезно говорю. Млаальцам вообще было не до нас. А если бы и было – зачем им Киршгард? Они бы шпионили в Дагомаре, в других крупных городах. У вас здесь секретная военная база? Полезные ископаемые? Чем вы можете заинтересовать врагов?

- То есть это что получается? Городничий нам врал?

- Выходит, что так. Этакий обманный маневр: придумать врага и под этим предлогом сформировать группировку, которая будет держать всех горожан под контролем.

- Ничего себе, - охнула девчонка. – А ведь ты, похоже, прав. Надо же что-то делать! Кому-то рассказать!

- Прямо сейчас? Ночь наступила, спи уже, - я по-доброму усмехнулся.

- Спи, спи. Тут такие дела творятся, а меня спать заставляют, - ворчала девочнка, но все же постепенно угомонилась и сладко засопела.

Мне же сон не шел. Я перебрался в кабинет и долго сидел над раскрытым дневником, анализируя информацию. Интересно, получится привлечь епископа Гервига? У него наверняка есть возможность дойти до самого короля и все рассказать.

Ближе к полуночи домой вернулись родители. Они старались не шуметь: тихонько посидели на кухне и легли спать. Вскоре лег и я.