9 июня 1953 года

Мое утро началось с посещения церкви. Казалось бы, обычное дело, но нет. В этот раз я шел не на проповедь. У меня была вполне конкретная цель: разобраться в сущности Шуфта. Иногда так бывает, когда понимаешь, что если не докопаешься до истины – то хоть ложись и помирай.

Увидев меня в церкви, священник сделал вид, что обрадовался.

- Смотрю, поправился.

Говорит это, улыбается, а у самого аж скулы от злости сводит.

- Да, вылечили. И с Хильдой мы помирились. Так что на днях свадьбу сыграем.

Я с удовольствием наблюдаю, как лицо священника перекашивает от этой новости. В одно мгновение на его лице проносится вся гамма чувств, от удивления до нескрываемой злобы.

- Куда ж ты так торопишься? – в его голосе явственно чувствуется насмешка.

- Горю желанием приступить к работе, - отвечаю я, глядя в упор.

Теперь это уже не светская болтовня. Это начало схватки, в которой мы с Шуфтом кружимся вокруг чего-то невидимого, не сводя друг с друга глаз. В руках у нас невидимые шпаги, мы делаем пробные выпады, присматриваемся к противнику и ждем, кто нанесет первый удар.

- К чему эта спешка? Ты молодой. Успеешь еще наработаться. Гм… - священник усмехается, - что, если вам с Хильдой съездить на недельку-другую в столицу? Твоя невеста, должно быть, ни разу не была в Дагомаре. Покажешь ей город, познакомишь с друзьями.

- Хорошая мысль, - скалюсь я. – Обязательно так и сделаю. Только после свадьбы, когда получу сан диакона.

- Ну-ну, - язвительно бросает Шуфт. – Почему же ты не хочешь работать на его преосвященство Гервига? Что это за причина такая?

Мне хочется ответить: «Не ваше дело!», но вслух я произношу иное:

- Меня больше интересует другой вопрос: с чего это вы так противитесь новому помощнику? – я замечаю, что правое веко Шуфта начинает дергаться. – Другие священники только и ждут, когда им пришлют диаконов, а вы наоборот – уговариваете меня вернуться в столицу. С чего бы это?

- Я и сам прекрасно справляюсь, - Шуфт неожиданно становится серьезным. – Проповедь через десять минут. Мне некогда.

Бой закончен. Шуфт уходит к себе в подсобку. А я присаживаюсь на ближайшую лавку и провожу ладонями по лицу. Надо во что бы то ни стало выяснить – существует ли приют.

Через пару минут церковь начинает заполняться прихожанами. Они проходят тихо, переговариваясь в полголоса. Зажигают свечи, осеняют себя кружью, бормочут молитвы и славят Далара. Я разглядываю их: таких разных и таких потерянных. Ни одного счастливого лица, ни единой улыбки. Глаза смотрят в пол, плечи ссутулены. Маленькие запуганные люди.

Разве для этого существует религия? Ведь церковь должна объединять людей, приносить им радость и успокоение. А вместо этого лишь страх перед Даларом и тревоги о своей грешной жизни.

Около входа я замечаю вчерашних парней - гозщиков. Они проходят вперед и видят меня. Смотрят. Долго, с лютой ненавистью. Лицо высокого в ссадинах – ему досталось больше всех. Он порывается подойти, но два других отговаривают. Еще один взгляд, полный презрения, и парни уходят. Я оборачиваюсь – позади стоит Шуфт и наблюдает за нами. От его пристального взгляда мне становится не по себе.

В сегодняшней проповеди священник говорил о вере. О том, как губительны сомнения и что истоки их скрываются в кознях Рамона.

Я слушал его и думал, что нет ничего хуже слепой веры. Она застилает нам глаза, не давая увидеть истину. А истина довольно проста: даже в самой отъявленной бунтарке можно разглядеть добрую и отзывчивую девушку, тогда как праведный священник оказывается двуличным человеком. За ярлыками, которые мы сами же навешиваем, бывает трудно разглядеть то настоящее и правильное. И всего-то надо сорвать ярлык и вот она – вся сущность, как на ладони. Но как же трудно убрать этот ярлык, особенно, если повесили его мы сами.

После проповеди я направился к Шуфту. Он смотрел недобро. Священник явно не хотел со мной общаться, но очевидно, не мог придумать повода, чтобы увильнуть от разговора.

- Я хочу спросить вас о церковном приюте.

Шуфт замер, точно в оцепенении. Его маленькие глазки забегали.

- Что так?

- Да вот, встретил вчера бездомную старушку – надо бы ее пристроить. А то, что же это – одинокая женщина и вынуждена ночевать на улице. Нехорошо.

Я ждал. Я внимательно наблюдал за поведением Шуфта. Чувствовал, как он нервничает.

- Нехорошо-то оно нехорошо… гм… - священник закусил губу, - только не могу я ничем помочь. Беда у нас, знаешь ли.

- Не уж-то приют отсутствует? – я изобразил искреннее удивление.

- Почему же? Есть. Только вот… хм…

- Нет свободных мест? – подсказал я. – Так давайте вместе подумаем, как решить эту проблему. Если надо – я могу из дома принести кровать. Бабушке ведь много не надо. Лишь бы было где переночевать. Пойдемте, посмотрим.

- Приют закрыт, - вымученно произнес Шуфт.

- Как же так? На ремонт?

- Да.

- Тогда тем ведите меня! Ведь сижу дома, от безделья маюсь. Взял бы, помог! У вас наверняка должны быть отложены деньги, выделяемые государством на приют? Купим на них краску, шпаклевку, что там еще надо?

Лицо Шуфта пошло пятнами. Нижняя губа начала подрагивать.

- Я сам решу, как и когда проводить ремонт. Бездомных у нас, слава Далару, один-два и обчелся. А вот если во время службы в церкви провалится пол – могут пострадать люди! Так что мне лучше знать нужды церкви.

Шуфт надеялся, что я поверю в этот бред?

- Хорошо! Могу начать с полов, - заявил я с энтузиазмом. - Там, глядишь, и до приюта дойдем. Может, бездомных в Киршгарде и немного, но даже этим двум людям нужен кров.

- Я подумаю! – рявкнул священник, и с такой скоростью скрылся в подсобке, что я не успел ничего сказать.

Однако это оказался не конец беседы.

После церкви я вернулся домой, помог отцу, которому вздумалось починить крыльцо (ведь сто раз говорил, что со временем сам все отремонтирую, но куда там!), а после обеда в гости пришел Шуфт. В дом он заходить не стал, сославшись на нехватку времени.

- Я обдумал твои слова, Нойман, - спокойно произнес священник, - и пришел к выводу, что ты прав. Церкви давно нужен капитальный ремонт. И раз уж ты сам вызвался – то ты им и займешься. Вот на днях свадьбу проведем, станешь диаконом и первым же делом приступишь. Договорились?

Я понимал, что где-то здесь подвох. Шуфт явно что-то задумал.

- А договорились!

Вот так вот – была не была. Главное, стать диаконом, а там буду думать.