Мы договорились с Шермром, что к жениху я поднимусь одна, а ден подождет на улице.
Якун обитает в сером одноэтажном доме, вместе с другими работниками банка. Разумеется, все руководство живет отдельно, в роскошных особняках с видом на море. А в этом скромном здании селят мелких служащих: кассиров, клерков, администраторов. Парадокс заключается в том, что банк считается крупнейшим во всей Савении. Его филиалы пропитаны богатством. Мраморные полы, изящные статуи, дорогая мебель – каждая вещь буквально кричит об элитарности. И при этом, начальство с чудовищной скупостью экономит на подчиненных.

Комната, в которой поселили Якуна, не многим отличалается от жилищ, построенных для простых работяг, вкалывающих на заводе. Крохотное пространство, в котором едва умещаются три узкие кровати. Спальные места стоят так близко, что пройти между ними можно только боком. У двери невысокий шкафчик, в котором каждому жильцу отведено по одной полке и по две вешалки. Также в комнате имеется три тумбочки – их приставляли к кроватным спинкам. Тумбочки являлются одновременно и обеденными столами, и ящиками для хранения личных вещей, и письменными поверхностями.
Стены в комнатушке неравномерно выкрашены в грязно-зеленый цвет, отчего помещение кажется еще меньше, чем на самом деле. Деревянный пол давно ссохся и обзавелся многочисленными царапинами. К ним добавились щели между досками и противный скрип, раздающийся при каждом шаге. Единственное окно упирается в стену продуктовой лавки, втягивая в комнату запах овощей и рыбы. Особый колорит добавляют трамвайные пути, пролегающие рядом с домом, и окрашивающие будни грохотом рельс.
Не представляю, как Якун терпит эту казарму. Вероятно, банк намерено создает аскетичные условия, чтобы служащие как можно реже стремились вернуться домой, и полностью посвящали себя работе.
Сама я едва ли выдержала в этой каморке и пару дней. При каждом визите в гости меня не покидало ощущение, что здесь нечем дышать.
Вот и сейчас, стоило мне переступить порог, как к горлу подкатил удушающий воздух, мертвым грузом висевший в комнате.

- Веся? – Якун, до того лежавший на кровати с книгой в руках, откинул роман в сторону и вскочил, - Как? Откуда? Ты жива?
Последний вопрос явно был лишним.
Я спешно оглядела помещение. На соседней кровати сидит Гениш, облаженный ворохом учебников по математике. Юноша тихонько здоровается, поправляет сползшие на нос очки и вновь окунается в омут цифр и уравнений.
Еще ни разу не видела Гениша без учебника в руках. Все свободное время он тратил на самообразование. При этом вечный студент никак не мог закончить университет. Проучившись год-полтора, он покидал храм науки, обвиняя преподавателей в некомпетентности, а сами предметы – в бесполезности. Насколько мне известно, Гениш уже в четвертый раз сменил учебное заведение и, кажется, не собирался остановиться на достигнутом.
Самое интересное, что он не относился к разряду тех оболтусов, которые никак не могут определиться с профессией. При ближайшем знакомстве Гениш оказывался эрудированным, интересным собеседником, способным с блеском в глазах рассказывать обо всем: начиная от древней истории и заканчивая изготовлением зонтов. Его беда заключалась в мозгах - слишком умен для простого студента. Ему бы сидеть тихонько на лекциях, да сдавать экзамены вовремя. Вместо этого Гениш то и дело поправлял учителей, спорил с ними и отказывался посещать лекции по причине «банальщины». Притом, все понимали, что ему в пору самому становиться у доски и объяснять материал ученикам. Но без высшего образования карьера преподавателя была для него закрыта. А получить диплом мешала несдержанность. Замкнутый круг.
Отчасти мне было жаль Гениша, так и не вписавшегося в наше бюрократическое общество. Оставалось лишь надеяться, что на его пути встретиться декан, который не побоится нарушить закон и возьмет юношу в педагогический состав.

Дальняя кровать пустовала. Впрочем, как и всегда. Третьего сожителя – Вернота – я видела лишь однажды, да и то мельком. Его угол всегда прибывал в безукоризненном порядке. Идеально заправленная постель, на тумбочке ровная стопка книг, расставленная в алфавитном порядке. На деревянной поверхности ни соринки.
Целыми днями Вернот работал, компенсируя недостаток ума строгой дисциплиной и четким выполнением инструкций. По словам Якуна, едва ли Вернот сделает большую карьеру. Для управляющего банка ему не хватало смекалки, умения мыслить нестандартно, предлагать новаторские решения. Но как рядовой сотрудник Вернот был незаменим. Если ему поручалось дело, то все были уверены на сто процентов – оно будет исполнено. За девять лет, что Вернот работал в банке, он брал выходной лишь дважды – один раз, когда подхватил инфекцию, и врачи запретили ему покидать дом. И второй раз, когда его младшая сестра проходила обряд соединения. Все остальное время Вернот работал. Он не посещал театры, не ухаживал за девушками, не развлекался. Кажется, в его лексиконе слово «отдых» вообще не имело места.
Мне было жаль этого ограниченного человека, для которого существовала только работа. Я не знала, отчего он такой, но мне искренне было жаль его.

- Якун, нам надо поговорить. Наедине, - я выразительно покосилась на Гениша.
Жених сообразил, что не стоит задавать вопросы в присутствии посторонних, и без слов последовал за мной на улицу.
- Давай пройдемся по парку, - я уводила жениха как можно дальше от прохожих, которые могли бы стать случайными свидетелями нашей беседы.
Мы прошлись по широкой освещенной аллее и свернули на узкую тропинку, ведущую к уединенной части парка. Боковым зрением видела, что Шермр идет неподалеку от нас, не привлекая к себе внимание. Ден специально держался на расстоянии, давая мне возможность самой разобраться с Якуном.
Выбрала лавочку, спрятанную под ветвями раскидистого дерева. Поблизости ни единой души. Лишь мрачное перешептывание листвы и бездонное ночное небо.
- Теперь ты можешь сказать, что с тобой случилось? – нервно спрашивает Якун, хватая меня за руку, - Мы чуть с ума не сошли, когда к твоему брату пришла полиция и заявила, что тебя похитили. Я боялся, что никогда не увижу тебя живой. Ты не представляешь, что я пережил за эти дни. Как я казнил себя за то, что потащил за собой в Сказов. С тобой все хорошо? Ты не ранена? И что за странная одежда на тебе? Откуда это? Как же я переживал. Места себе не находил. Кусок в горло не лез. Все только и думал: где ты, что с тобой?
Я терпеливо ждала, когда Якун выскажет все, что накопилось. По опыту знаю – пока не выговорится, общаться с ним бесполезно. Но в этот раз слушать его особенно забавно. Похищали меня, а плохо было ему. Вот он Якун – во всей красе. Все разговоры сводятся к его собственной персоне. После внимательного Шермра, это особенно бросается в глаза. На какое-то мгновение мне даже захотелось бросить этого самовлюбленного болтуна здесь, на лавочке и уехать одной. Представила, как вернусь в Соле, расскажу маме с папой о своих приключениях. Мы все вместе помолимся Далару, чтобы Ташиц и его жена остались целы. А затем я буду каждую неделю ждать свежий номер газеты, чтобы прочесть, как обстоят дела в Сказове.

- Весечка, милая, - Якун обнял меня, прижав к груди.
Наваждение рассеялось, как утренний сон. Меня охватил стыд. Конечно, жених любит поговорить о себе. Но кто не любит? В конечном итоге, каждого интересует лишь он сам. А Якун просто честнее других и не скрывает этого.
К тому же, он волновался за меня, переживал.
Я отстранилась:
- Нам надо поговорить. Очень серьезно. Пообещай, что прежде чем делать выводы, дослушаешь до конца.
- Веся, ты меня пугаешь. Что случилось? – минутка романтики закончилась и Якун вновь стал самим собой.
- Это связано с той лавкой, в которой я работала. Как ты помнишь, я согласилась помочь полиции выкрасть документы. Вчера должна была состояться кража.
- Как это? А почему мне ничего не сказала?
- Не хотела, чтобы ты лишний раз волновался. У нас с полицией был разработан план. И поначалу все шло хорошо. Я отвлекла Шермра – это владелец лавки, забрала документы и должна была выбраться из дома. Но затем все полетело кувырком.
Пересказываю вчерашний день, а у самой такое чувство, что все это произошло в прошлой жизни. По сравнению с привычным тихим укладом, в котором один день похож на другой – вчерашняя беготня с документами, последующее похищение, блуждания и ночевка в лесу, затем штаб денов, разговор с Маркишей, подсмотренный магический ритуал, переодевания в гримерке – я словно прожила лет десять. И что самое удивительное - мне понравилось. Кажется, это именно то, чего мне не хватало. Будто лишь сейчас почувствовала, что значит жить.
Мне было неловко рассказывать про Шермра. Особенно про нашу ночевку на природе. Не стала говорить о том, как он нес меня на руках, и делал массаж, и как после спасения от дикой собаки, лежал рядом, согревая теплом собственного тела.
Мне требовалось каким-то образом донести до Якуна, что Шермр не желал мне зла, не вызвав при этом чувства ревности. Я старалась, как можно более подробно пересказать историю денов, их жизнь на острове, вызвать у жениха сострадание. И все впустую. Лицо Якуна оставалось безучастным. Он смотрел на меня скучающим взором, как бы говоря: «Я, конечно, понимаю, что тебе хочется высказаться, но уже поздно, а мне завтра с утра на работу, нельзя ли покороче?».
Лишь когда речь зашла о войне в Сказове и нашем возвращении в Соле — его лоб избороздили морщины, а губы сжались в недовольную полоску.
Но, не окончив речь, я уже отчетливо понимала, что проиграла этот разговор.

- А теперь послушай меня. Во-первых, мы никуда не едем. А во-вторых...
- Ты вообще слышал, что я говорила?
- А во-вторых, - продолжил жених, - мы немедленно идем в полицию. Ты должна рассказать все, что знаешь о месторасположении денов и об их планах.
- С ума сошел? Их же убьют!
- И поделом.
Якун произнес это таким будничным тоном, будто речь шла о продаже мяса.
- Якун! У тебя сердце есть? По-твоему, они недостаточно страдали на острове?
Меня поражало его безразличие. Как он мог так спокойно отправлять денов на верную смерть. Его решение отправиться в полицию равносильно тому, как если бы он сам взял оружие и расстрелял их.
- Ох, Веся, - он взял меня за руки и погладил по тыльной стороне ладони, - Моя маленькая глупая Веся. Тебе попросту заморочили голову. Рассказали жалостливую сказочку, а ты поверила. Я и сам могу сходу насочинять с десяток таких историй. Назовусь наследным принцем, который был вынужден бежать из замка, спасаясь от придворных убийц. Рассказать можно многое, но не обязательно это окажется правдой. Я понимаю, что после всех переживаний в лесу ты была готова поверить во что угодно…
- Но факты?
- Вот именно. Факты! Какие есть доказательства, что денов действительно пытали на острове? Они изувечены? Ранены? Находятся при смерти?
- Нет. Они выглядят вполне здоровыми. Разве что все худощавые, - начала я оправдываться, но одернула себя, - Якун! Как ты не понимаешь! Это же дены! Естественно они вылечились от всех раны и увечий.
- Вот кстати тоже хороший вопрос. Ты говоришь, что на острове не было этой магической земли, и дены не могли колдовать. А стоило им добраться до Савении, как все мигом обучились магии. Тебе не кажется это подозрительным?
Он что, решил в сыщика поиграть? Я ему объясняю, что нам уезжать надо, пока война не началась, а он детектива Шпока из себя изображает.
- А что такого? Они - дены. Может у них магия в крови? К тому же, еще на острове они передавали друг другу знания, от стариков молодым.
- Я тебя умоляю. Знаешь, как все было на самом деле? Дены спокойненько жили на острове. Да, они работали. Да, были надзиратели. Но я сильно сомневаюсь, что денов пытали, морили голодом и заставляли вкалывать на шахте круглые сутки. Вместо этого твои любимцы жили на всем готовом и параллельно готовили план захвата нашего королевства. Не думаешь же ты, что дены честно заявят: «Нам надоело работать на чужого дядю, поэтому мы перебили на острове всю охрану, вступили в преступный сговор с богардским королем и затеяли войну с ларевцами»?
- Но я разговаривала с ними лично. Видела их глаза. И точно знаю, что они не соврали, - весь мой план катился прямиком к Рамону, и я не знала, как еще убедить Якуна в своей правоте.
- А я тебе говорю — нам надо идти в полицию!
- Да? Ты в курсе, что там сделают с денами? Их убьют. Всех. Вот ты готов взять на себя смерть двух мальчишек? Готов? Я — нет!
- А ты готова взять на себя смерть сотен детей, которые могут погибнуть во время войны? Ты вообще отдаешь себе отчет, что произойдет, когда богарды ворвутся в город? Да они камня на камне не оставят. Хороша заступница. Двух дененышей пожалела, а на родного брата ей плевать. Да что там брат! Ты представь, что случится, если богарды победят! Не можешь представить? А я тебе расскажу. По улицам будут ходить богардские солдаты, и вести себя будут отнюдь не как гости. Вот приглянешься кому-нибудь из них и все. Пойдешь с этим солдатом, и будешь делать все, что он прикажет. А я даже заступиться за тебя не смогу. Объявят, что я напал на солдата и пулю мне в лоб. Ты этого хочешь? – под конец своей речи он сорвался на крик.

Якун прав. Я действительно не рассматривала всерьез то, что может произойти в случае начала войны. Мне это казалось таким далеким, абстрактным. Вот смерть денов была реальной. Полиция могла их схватить и расстрелять. А богарды... Ну, сменится у нас правительство. Вместо одного короля будет другой. Подумаешь.
Но слова Якуна заставили меня взглянуть на ситуацию иначе. И я уже не была уверена, что сделала правильный выбор.
.
- Какие-то проблемы? - Шермр подошел так тихо, что мы с Якуном вздрогнули от неожиданности.
- Это он? - к моему удивлению, жених моментально догадался о личности подошедшего.
Я лишь коротко кивнула.
- Шермр, - ден протянул руку вперед.
- Якун, - к счастью, кавалер не стал демонстрировать ненависть к дену, и пожал протянутую ладонь.
- Я хотел бы внести кое-какие пояснения в рассказ матиль Веселины, - светским тоном произнес Шермр, - Конечно, если Вы позволите.
- Отчего же, я с удовольствием выслушаю Вас.
- Вынужден признаться — слышал вашу беседу. И хотел бы успокоить Вас на счет войны с богардами. Я лично беседовал с королем Сареваном седьмым. Он не похож на своих предшественников. Это умный молодой правитель. И в его интересах присоединить Ларевское королевство как можно более мирным путем. Сареван прекрасно понимает, что простым захватом территории добьется лишь бунтов и партизанской войны. Поэтому, как только король Теван окажется свергнут, ларевцы станут полноправными гражданами Богардского королевства. В планах Саревана провести ряд реформ. В том числе — трудовых. Он давно собирается сократить рабочий день, пересмотреть оплату и условия труда, сделать доступным образование для всех слоев населения, повысить уровень медицины.
- Да? И чего ж он тогда не проводит свои реформы у себя в стране? Что-то я не слышал, чтобы их уровень жизни был лучше нашего.
- Думаю, вы знаете об экономическом кризисе в его стране, - Шермр не обратил внимания на иронический тон Якуна, и продолжил говорить все тем же невозмутимым голосом, - Проведение ряда реформ станет возможно, если у Саревана появится открытый доступ к океану, не облагаемый налогами и пошлинами.
- На словах все красиво. Но вот что на деле откажется?
- Я думаю, что Саревану Седьмому можно верить. Он действительно хочет создать сильное, современное государство. Кроме того, рядом будем мы — дены. И не допустим тех ситуаций, о которых Вы рассказывали матиль Веселине.
- Если все так сказочно, чего Вы отправляете Весю в Соле? – этот выскочка-банкир продолжал искать слабые места.
Рамонов Якун! Почему он не может общаться без сарказма? На месте Шермра, я бы давно усыпила этого упрямца заклинанием, вместо того, чтобы убеждать его. Как только Шермру удается сохранять спокойствие?
- Это была идея матиль Веселины. Ей будет спокойнее дома, с родителями. Я присоединяюсь к ее мнению. В первые дни в Сказове могут возникнуть беспорядки. И будут лучше, если она переждет этот момент подальше от центра событий.
- И Вы предлагаете мне ехать с ней за компанию, бросив работу и перечеркнув все три месяца, что я проработал здесь?
Мне уже хотелось, чтобы Шермр перестал сдерживаться и усыпил Якуна. Зачем я вообще решила спасти этого неблагодарного человека? Да пусть сидел бы в своем банке — Рамон бы с ним!
-Я Вам ничего не предлагаю. Вам придется либо уехать с Весей в Соле. Либо я буду вынужден стереть Вам память, чтобы вы забыли об этом разговоре. Но должен Вас предупредить — заклинание до конца не изучено, и не редки случаи, когда память стирается полностью.
Ай, молодец! Ловко придумал! Интересно, Шермр и правда может стереть память или это лишь ловкий ход, чтобы запугать Якуна? Уверена - сам Якун думает так же. Но едва ли он захочет проверять это на практике.
- Что ж, Вы не оставляете мне выбора, - жених расплылся в фальшивой улыбке, - Я могу собрать вещи?
- Да. Но советую поторопиться. Поезд отходит через два часа.
- Будет сделано! - Якун отвесил насмешливый поклон и направился к дому.
Мы последовали за ним. Меня вдруг осенило, что вся его нахальность — лишь маска, за которой скрывается страх перед деном.
Я почувствовала себя монстром. По моей прихоти Шермр рискует своей жизнью и жизнью других денов, сопровождая меня на вокзал. А Якун оказался поставлен перед фактом, что ему придется бросить работу и вернуться в Соле. Конечно, все это для того, он не остался один в оккупированном городе, без семьи и друзей. Но что, если ему самому это не надо?

***

Вокзал — помпезное здание стального цвета — был погружен в ночное небо. Тьма со всех сторон сжимала стены, стремясь раздавить строение.
Трехэтажное здание, которое с обеих сторон подпирали две квадратные башни, напоминало оборонительную стену замка. Вокзал должен внушать всем приезжим трепет перед Ларевским королевством. Это символ неприступности и могущества. Какая ирония, что через несколько часов железнодорожная крепость падет под натиском денов.
Не смотря на поздний час, жизнь на вокзале не утихала. Желтым светом манили пестрые ларьки, предлагающие сувениры и открытки, газеты и книги, продуктовые товары и напитки. В одной из башен работали ресторан и гостиница, о чем сообщала вывеска, стоявшая посередине центрального холла. Рекламная доска присоседилась рядом с памятником изобретателю первого в мире поезда.
Справа от памятника, метрах в пятидесяти, имелось скромное кафе, рассчитанное на менее состоятельных гостей. Оно было заполнено людьми, коротавшими время за рюмочкой терпкой настойки. Прочие расы в кафе не совались. По негласному правилу, в этом заведении обслуживались только люди. Для герков имелся бар, находившийся в самой дальней части вокзала. Пивнушка была спрятана от людских глаз, дабы не пугать приличных граждан герковскими попойками, часто перетекавшими в потасовки.
Зверуны и летуны были лишены и этого. Не говоря уже о денах. Если кому-нибудь из сородичей Шермра вздумалось бы открыто заявить о своей расе — его подвергли немедленному аресту и ссылке на остров.
Не смотря на пропаганду равноправия рас, на деле ларевцы никогда не забывали подчеркнуть — кто здесь хозяин, а кто всего лишь гость.

До прибытия поезда оставалось более получаса, и мы прошли в зал ожидания. Просторный, с высокими потолками и окнами, выходящими на освещенную площадь перед вокзалом. Зал предназначен для простых смертных. Удобные, но поистрепавшиеся кресла, аляповатая лепнина на потолках, гранитный пол блеклого желтоватого цвета. Вот бы посмотреть как выглядит зал ожидания, предназначенный для богатеев. Наверняка там расставлены диваны и журнальные столики. Чемоданы не валяются в проходах. А вместо гомона толпы звучит музыка.
Мы выбрали пустые кресла, укрытые от взоров за сувенирной лавкой. Шермр и Якун синхронно плюхнулись на мягкие зеленые сиденья и вытянули ноги вперед. Я присела между ними.

Мне всегда нравились вокзалы. Зал ожидания, как и все здание, было насквозь пронизано особой атмосферой, присущей лишь вокзалам. В ней смешивались тысячи запахов, переплетаясь с гулом голосов и шарканьем чемоданов. Но самый главный мотив – неопределенность. Вокзал – как волшебная дверь, за которой может быть все, что угодно. Садясь на поезд, никогда не знаешь, какие тебе достанутся попутчики, и с кем из них ты познакомишься. Как встретит тебя город, в который ты едешь, и что произойдет в этом городе. Это и пугает, и будоражит одновременно.
Каждый в этом зале коротал ожидание встречи с неопределенностью по-своему. Одни сидели, уткнувшись в газету. Другие мерили шагами пространство.
Неподалеку от меня тучная женщина обмахивалась дешевой книжкой, глядя в пустоту перед собой. Два молодых зверуна, с присущей их расе непосредственностью, толкали друг друга в бок и заливисто хохотали.
В дальнем углу одиноко сидел летун, сложив руки-крылья по бокам. Рядом с ним места оставались пустыми – желающих составить ему компанию не находилось. На коленях у него лежала маленькая дорожная сумка. Он и сам пытался занимать как можно меньше пространства, втянув голову в плечи и поджав ноги. Округлые глаза боязливо оглядывали толпу: не мешает ли он кому-нибудь своим присутствием? Наши взгляды пересеклись, и я доброжелательно улыбнулась, давая понять, что не имею ничего против него. Летун заискивающе улыбнулся в ответ. Бедняга. Наверное, приехал в Сказов по делам компании. В последние годы стало модно заключать сделки с летунами. Их страны бедствовали и готовы были экспортировать товар практически даром. Но видеть самих летунов в качестве эмигрантов желающих не было. «Дай им волю – понабегут голодранцы эти – самим тогда есть нечего будет», - отзывался о них мой дядя.
Группа герков шумно спорила на своем языке, выразительно жестикулируя и срываясь на угрожающее рычание. За ними неотрывно следил полицейский, но предпочитал не вмешиваться — себе дороже. В пылу спора герки могут не заметить серую форму полицейского, и пару раз двинуть стражу порядка. Конечно, на место драки обязательно подоспеют другие полицейские. Но едва ли это утешит пострадавшего. Кулаки у герков - будь здоров. Одним ударом доски перешибают.

А полиции на вокзале действительно много — Шермр не соврал. На один только зал приходится семь человек. Они рассекают помещение, вглядываясь в лица и проверяя документы у наиболее подозрительных субъектов. Я заметила, что в основном их внимание сосредоточено на парах. Реже на одиночках. Нас полицейские удостоили лишь беглого взгляда. Может, Шермр вновь намазался своим зельем, отводящим взгляд. А может, мы не кажемся опасными.
И все же мне страшно. Чувствую себя преступницей. Хотя, если разобраться, я и есть преступница. Согласившись молчать о денах — автоматически стала их сообщницей. Если Шермра разоблачат, то схватят и нас с Якуном.
Представив, что могу попасть в тюрьму, я нервно сглатываю, и бессознательно беру Шермра за руку, для защиты.
- Успокойся, - шепчет он, но руку убирает.
Якун неодобрительно косится на меня, но молчит.
- Я могу написать письмо моему брату? Надо его успокоить, что со мной все в порядке, и я вернулась домой.
- Конечно, пиши, - чуть слышно отвечает ден, - Попрошу кого-нибудь из мальчишек, чтобы завтра доставили письмо. Далеко твой брат живет?
- В прибрежном районе. На зеленой улице, в самом ее начале, у побережья.
- Очень хорошо.
- Тогда я схожу, куплю бумагу?
- Ага.
Выпросив у Якуна немного денег, отправляюсь к лоткам с газетами. Покупаю тетрадку и карандаш, а заодно парочку газет, после чего перехожу к лотку со сладостями. Хочется напоследок сделать приятное Юркому и Мальку.
«Куплю им конфет, - решаю я, - застыв перед красочной витриной».
Шоколадки, трюфели, леденцы соблазняют покупателей дразнящим ароматом. Яркие хрустящие обертки сверкают под лампочками. Они словно шепчут: «Купи нас, мы такие вкусные, сладкие, чудесные». Представляю, как обрадуются мальчишки, когда Шермр принесет им шоколадные гостинцы.
- Какие у вас самые вкусные конфеты? - обращаюсь я к молоденькой девушке-продавщице.
Блондинка с короткими вьющимися волосами напоминает жизнерадостного барашка. Ее хрупкую фигурку обтягивает черный костюм, на котором золотистыми нитями вышито название фирмы. Светловолосый барашек смотрит на меня синими бездонными глазами, и скромно отвечает:
- У нас все вкусные. Вы что предпочитаете?
- Шоколад.
- Тогда советую вот эти, - девушка указывает на горку конфет, завернутых в красные фантики, - Девяносто двух процентный темный шоколад.
- Он, наверное, горький? Я вообще-то не для себя покупаю. Детям.
- Тогда могу предложить «Сладкие цветы», - продавщица ловко протягивает мне коробочку, перетянутую синей лентой. На коробке нарисованы конфеты, сделанные в форме цветов, - Это ассорти. Молочный шоколад, с орешками, с талиской. Дети от них в восторге.
Барашек говорит так искренне, что ей не возможно не поверить.
- Отлично. Тогда давайте две... нет, три коробки, - я вспоминаю о Маркише.
В тот момент, когда я уже готова протянуть деньги, позади раздается крик: «Полиция!»
Инстинктивно оборачиваюсь. Ко мне бежит Якун. Он размахивает руками, привлекая к себе внимание.
Несколько секунд во мне еще живет надежда, что кричал не он. Но нет.
- В зале ден! Помогите! Полиция! Хватайте дена! Вот он! – рамонов предатель указывает на Шермра. Ден пытается догнать его, перепрыгивая через расставленные на проходе чемоданы.
Гул разом стихает. Все замерают в ожидании, наблюдая за разворачивающимися событиями. Я замечаю, что полиция уже заметила на Шермра и направиляется к нему.
- Хватайте дена! - визжит Якун.
Я бросаюсь к жениху, пытаясь закрыть его рот руками, будто это может что-то изменить.
- Замолчи! Замолчи! - ору я, с ужасом глядя, как полицейские почти приблизились к Шермру.
- Заткнись, дура, я нам жизнь спасаю!